Вечернее время, коридоры полупустые, но всё же в них ещё достаточно любопытствующего народу, чтобы кто-нибудь попытался навязаться в компанию. А я наметила себе побыть в одиночестве. Немного необычная привычка, но её сформировали земная ссылка и необходимость изолированных передышек во время адаптационного кризиса — иногда надо побродить и обдумать происходящее одной, без окружающих меня эмоций и мыслей сородичей, а также вызывающего омерзение соседства примитивных форм жизни. Поэтому, чтобы избежать компании, логичнее всего вспомнить, что в обуви есть встроенный гравидвижок. И под укоризненным взглядом нашего стратега (опять Зеро палит секретные примочки!..) я нацепляю тёмные очки, потому что глаза до сих пор не адаптировались к местному освещению, и сигаю прямо с балкона, стукая каблуком о каблук для активации движка. Через компьютер задаю ему двадцатипроцентную мощность для ускоренного спуска и едва не зацепляюсь своим любимым плащом-безрукавкой за декоративный шарик на перилах. Впрочем, худшее, что из этого могло получиться — это сшибленный шарик и несколько кувырков в воздухе, ткань бы не порвалась.

Очень скоро ноги касаются дорожного покрытия внизу. Хорошо, что я сейчас не в платье — относительно быстрый спуск всегда холодит, а адаптироваться к резкому остыванию не успеваешь. А так лишь немного мурашки по обнажённым рукам пробежали, да при посадке звякнули браслеты из наломанной проволоки, придуманные Альфой. Сама не знаю, что именно мне надо обмозговать в тишине и спокойствии, но, видимо, что-то нужно. После Сол-3 я начала доверять своему подсознанию, которое вечно думает быстрее и качественнее, чем сознание. Поэтому лучше всего забраться в какие-нибудь кусты и молча там посидеть. А самые лучшие кусты для этого — местный парк, расположенный между комплексом и спрятанной за невысокими холмами остальной частью города, где селится обслуживающий персонал и те члены Ассамблеи, которые годами не улетают с Зосмы-9. Поэтому, чтобы исключить попытки окружающих со мной заговорить, предприму-ка я тренировочную пробежку до парка. Всего-то две стандартные галактические мили, даже самый хилый прототип с такого не вспотеет.

Скоро шероховатое покрытие трассы сменяется мелкими камешками парковых дорожек. Я нарочно выбираю боковые, там меньше народу. Найти бы какой-нибудь угол поглуше и пристроиться на лавке. На траве брезгую — она слишком живая. Меня и на Сол-3 корёжило от омерзения, когда приходилось выползать из скафандра на охоту, но там не было выбора — или добыть пищу, или сдохнуть. А тут нет никакой жизненной необходимости трогать растительность. Может, низшие и считают, что, если ботва не имеет рта, то она ничего и не чувствует, а вот мне амариллы привили противоположную точку зрения, после знакомства с ними я теперь искренне ненавижу любые растения. Электроника и роднее, и привычнее. В крайнем случае я согласна терпеть пищевые водоросли и искусственно выведенную ботву для различных наших нужд — она хотя бы выровненная по всем параметрам. Но вот эту дикость — фу-у, ни за что.

Наконец, мне везёт найти пустую неприметную беседку, сплошь увитую странной местной лианой — что-то вроде мохнатых кабелей, обросших бордовыми соплями, между которыми поблёскивают лилово-хрустальные звёздочки непахнущих цветков. Захожу туда и устраиваюсь на скамье, вытягивая ноги, но не вытаскивая руки из карманов. Слишком полюбила их там держать, это помогает не палить по низшим с пальцев при первом же порыве – пока вытаскиваешь ладони, успеваешь опомниться. Сижу под прикрытием растения так, чтобы проходящие мимо праздные гуляки во-первых, не могли меня опознать, а во-вторых, всё же замечали ботинки и понимали, что место занято и им тут вряд ли будут рады.

Как тут… спокойно. Впервые за несколько дней удаётся расслабиться и слегка отключить напряжённые мозги. А то нервишки, да плюс непроходящая мигрень, вызванная дальней связью и большим количеством времени для безделья, уже доканывают. Скамья удобная, можно пристроить затылок на её спинку и прикрыть глаза под накатывающую волнами дремоту. Только вот зудит какая-то смутная тревога — что-то слишком быстро меня вырубает. И даледианская паранойя тоже намекает, что беседка была уж слишком подозрительно пустой. Что, если эти растения выделяют что-то наркотическое в окружающую среду? Так, открыть глаза, встать на ноги и выбираться отсюда, только почему так вздыбился пол…

— …Эй, анимешная девочка-энергия! Ты чего это тут разлеглась, как лондонский бомж в Гайд-парке? — твёрдая чужая рука уверенно трясёт меня за плечо, а голос, несомненно принадлежащий врагу всей моей жизни, заставляет стряхнуть странное успокаивающее оцепенение.

— Похоже… цветы… яд, — выталкиваю я кое-как, пытаясь подняться, но ватное тело упрямо не слушается.

Жужжание отвёртки.

— Не, транквилизатор, — уверенно сообщает Доктор, пытаясь меня поднять. — Ох, ты и тяжёлая! Как говорится, кот бы знал…

— Кто, — непослушным языком поправляю я.

— Кот, — упрямо отвечает он, пытаясь выволочь меня наружу. — Эй, Жозеф, ну чего ты там застрял, помоги! Не видишь, ей плохо?

Ещё одно чужое тело, отвратительно воняющее, подхватывает меня с другой стороны. Ноги скребут по грунту, но всё ещё не слушаются, хотя в голове начинает проясняться, я даже приоткрываю глаза. Ещё несколько леров, и мы втроём падаем на лавку у дорожки.

— Ну ни фига себе ты весишь, худеть не пробовала? — несмотря на неприятный смысл фразы, весёлый тон Доктора не даёт уж слишком разозлиться. Или это последствия цветочков? Всё, ненавижу растения в десять раз сильнее.

— Благодарю за помощь, — отвечаю, с трудом выпрямляясь и стараясь сесть равноудалённо от обоих. — Нет предупреждений, не знала, что…

— Это лиана-гипноцвет с Сарлена, — рыжий обмахивается своим сногсшибательно зелёным котелком. Ядрёно-малиновый шейный платок уже развязан и свисает из-под воротника рубашки на лацканы пиджака. — Расслабляет нервную систему, и чем сильнее напряжение, тем сильнее расслабон. Вообще, она не должна так давать по мозгам: видимо, или ваша раса слишком к ней восприимчива, или ты была крайне напряжена в последние дни.

Самое время воплотить один из моих планов, тем более что в мозгу уже полная ясность, а конечности начинают подчиняться.

— Ещё бы не крайне, при такие обстоятельства. Мы не знали, что в Ассамблее есть состоят Великие Древние.

Опа, как вздрогнул и уставился на меня этот землянин! Да и в лукавых глазах Хищника загорелся знакомый огонёк.

— Великие Древние?..

Молча киваю, отираю ладонями лицо и глубоко вдыхаю прохладный и влажный вечерний воздух. Нет, ну что за подлая лиана. Сжечь! Залить гербицидом! Стереть в пыль вместе с этой проклятой Зосмой-9!

— Где ты их видела? Когда? — в отличие от почти спокойного Доктора, Жозеф готов меня, кажется, начать трясти в прямом смысле.

— Они всегда рядом. Каждый день, внутри Ассамблея.

— Ой, да говори ты по-человечески, тут все свои, — Хищник на секунду прекращает обмахиваться, как-то даже немного удивлённо глядит на шляпу и вдруг нахлобучивает её на мочалкообразные лохмы.

Как там было в глупом земном мультике, спокойствие, Зеро, только спокойствие. Надеюсь, моя физиономия не менее бетонная, чем обычно бывает у Альфы.

— Если ваш друг проговорится, мне придётся принять меры, — сообщаю я Хищнику.

— Жозеф? Не проговорится. Тем более что я уже и так им всё рассказал.

Ну варги-палки! Расстреляла бы, но бесполезно.

— Мы умеем их определять, — объясняю я вполголоса. — Необходимый навык при жизни между мирами. Их тут как минимум трое, по крайней мере, больше трёх мы единовременно не встречали. Вы что-то о них знаете?

— Знаем, — зелёно-карие глаза наполняются ещё большим лукавством, хотя лицо Доктора остаётся серьёзным. — Мы за ними охотимся.

Вот и прекрасно! Теперь вам точно есть чем заняться, кроме нас! Но надо выжать из своих неприятных собеседников остальную информацию.

— А что им здесь надо?

— Видишь ли, девочка-энергия, они кое-кого ищут. Но это долгая история.