В глазах пеладонина бегущей строкой проскакивает мысль, читаемая даже без телепатии и эмпатии: «Если у них действительно такие технологии, чтоб галактики как нефиг делать зажигать, то что же будет, если им отказать или оскорбить?!»

— Мы объясним вашим учёные, как сделаем. Это никому не будет вредить. Действительно безопасно. Нас мало-мало, не хотим конфликты, торговля продуктивнее. В обмен дадим знание. Изучали вас, поняли, вы не знаете. Мы покажем топливо, более совершенное вашего. Для кораблей, для электростанций.

— Простите мне недоверие, но это звучит, как… шутка… — такое можно было брякнуть только от полного обалдения, особенно лорду. Но вместо того, чтобы улыбаться или хмуриться, я сохраняю бесстрастное лицо:

— Ваши люди видели корабль кочевников. Вы наблюдали посадку, отсюда видно, — киваю на окно. — Нет выхлопы, нет огонь, нет гравитационное давление, нет звук. Экологически чисто, безопасно. Большой прогресс для вас, место жить для нас. Продуктивность. Объясните это Ассамблея, если согласятся, позовите учёных. Адери и Гердан всё им расскажут.

— А если Ассамблея откажется? — пищит центаврианин.

— Мы просто уйдём. Есть содружества среди другие галактики, кто-нибудь согласится на обмен, — пожимаю я плечами всё с той же бесстрастной физиономией.

— У меня вопрос, — пристально смотрит на меня землянин. Как его, Карл Шварцвальд, что ли. — Если вы нас изучали и даже довольно свободно владеете интергалакто, то зачем вы использовали те странные коды для связи?

Позволяю наконец лёгкую улыбку:

— Проверка. Мы должны знать уровень, с кем договариваться. Ваше общество готово получать знание определённого уровня, но не больше. Больше навредит и вам, и нам. Много знание — много ответственность. У вас ещё есть опасные руки, не все, но есть. Нельзя отдать опасное знание, вам много вреда.

Похоже, я его слегка смутила.

— А что, у кочевников нет преступности? — тут же живо и очень предсказуемо интересуется центаврианин. Менталитет юристов-эстетов-пацифистов, варги-палки.

— Наши мало. Все на виду. Сразу найдут, будет наказание. Редко-редко бывают психические нестабильности, как у других народы. Никто не идеален. Но, как это... мафия нет, расколы и революции нет. Кочевники — один народ, вроде монархия, касты.

— Сколько же вас? — спрашивает пеладонин

— Меньше, чем вас, — отвечаю, улыбнувшись чуть шире. Пусть трактует, как хочет. — Мы умеем стоять за себя, но торговля выгодная, продуктивнее. Менялись знаниями в сопредельях, не воевали.

— Сопределья… Вы имеете в виду другие государства, или же…

— Другие измерения, — и повторяю. — Живём между мирами. Можно войти в любой мир. Но это долго объяснять, учёным проще.

— Фантастика, — не удерживается землянин. — На чём основано ваше топливо?

Киваю Гамме.

— Тёмная материя, тёмная энергия, — говорит он. — Уловители, два потока с разным спином. Аннигиляция. Другая физика, не задевает нас, очень чисто. Аналогично циклу «вода плюс электричество, гремучий газ, взрыв, вода», только КПД до девяносто девять и девять десятых проценты, и полное восстановление запасов топлива после выброса. В войдах перемещаться труднее, но здесь дёшево, выгодно. Не действует в гиперпространстве, но сокращает остальные расходы на синтез энергии, в том числе на планетах.

— Мы подозревали, что контакт с вами будет необычным, но это просто что-то потрясающее! — не удерживается Бельтир. Как из его интонаций сразу вежливость-то попёрла. А у этого Шварцвальда в зрачках так и прыгают цифры. Смещаю правую руку и незаметно засовываю в карман большой палец. Вот так, а теперь извлечённую крошку нано-чипа — под подлокотник кресла. Есть небольшой шанс, что нас попытаются тихо убрать и самостоятельно разобраться с «Протоном», но перед этим они попытаются узнать хоть какие-то стратегические данные от нас же. Кроме того, мы уже предприняли первые шаги для обеспечения собственной безопасности, рассказав эскорту, что управление кораблём полностью изоморфно и что мы своих в космосе не бросаем. В сочетании с только что полученной информацией гостеприимные хозяева всё же сперва подумают, прежде чем впрыснут нам какую-нибудь дрянь в вентиляцию.

— Вы сказали, что раньше жили в одной из карликовых галактик Местной группы, — центаврианин вновь принимает свой обычный зелёный цвет. — Почему же оставили родину, что заставило вас скитаться?

— Согласно историческим записям, на родине большая война между большими народами. Наш — другой, маленький народ. Хотели спастись. Не было технологий для космоса, нашли путь в междумирье. Рифт, трещина, естественное образование. Несколько раз пытались возвращать, но война тянулась, потом планета умерла, — чуть усмехаюсь. — Большие дерутся, маленький бежит. Координаты родины стёрты предками.

— Насколько знаем ваши термины, — вступает Альфа, — парадокс Ферми**. Наш дом погиб эта причина. С тех пор не любим война. Убили надежда, начали сначала. Модифицировали гены, приспособили под междумирье. Наука — главное, потом — обмен знаниями. Потом всё остальное.

— А как вы относитесь к искусству? — продолжает домогаться центаврианин. На самом деле, создать у него позитивное впечатление даже важнее, чем у вице-президента, потому что президент Ассамблеи — тоже центаврианин, и они между собой непременно обсудят этот разговор, стопроцентно идущий под запись. Поэтому отвечаю заранее заготовленную отмазку:

— Мы стараем, учим понимать другие формы искусства, не такие, как у нас. Это всегда любопытно. Сами ценим ораторское искусство, идеальность науки, хороший ритм.

— Наука в роли искусства? — Бельтир правильно выхватывает мою мысль. Ну, на самом деле, не мою, конечно, это разработки стратегов. — Некоторые народы-члены Ассамблеи прекрасно вас поймут…

«Все поставили прослушку?» — мысленно уточняю у парней.

«Под сиденье кресла», — тут же отчитывается Альфа.

«Под столешницу и на плащ центаврианина», — отзывается Гамма. Когда на центаврианина-то успел?! Умница. Люблю обоих, транслирую им одобрение.

— Сколько примерно надо ждать предварительный ответ? — спрашиваю у пеладонина.

— Сейчас заканчивается утреннее заседание. После перерыва я первым делом сообщу о вашем предложении. К вам будет много вопросов, вы же понимаете. Скорее всего, завтра вас пригласят на совещание, но если вы хотите вернуться на корабль…

— Мы взяли всё необходимое, можем задержаться здесь, — я снова рисую улыбку, чуть склонив голову набок. Так же немного опускаю взгляд: общая картина, по моим данным, должна вызывать ассоциации с некоторой застенчивостью. — Мы редко бываем планеты, мало всего знаем. Можно будет посмотреть?

— О, конечно, разумеется! Вам предоставят помещение с общим холлом в посольской гостинице, там есть подробный план комплекса Ассамблеи для каждого. Также у вас будет ассистент из числа персонала, который умеет здесь ориентироваться и во всём готов вам помочь.

— С благодарностью принимаем, — снова изображаю жест почтения, ребята синхронно повторяют за мной. — У нас нет ваши носители информации, инженеры сделали транслятор на основе радиоволна и спроектированные коды, могу передать список чёрные дыры сейчас, можно после. Любой компьютер с приёмником уловит.

— Да, пожалуйста, — пеладонин надавливает на столешницу, и из неё беззвучно вырастает портативный монитор. Хм, я думала, это просто рисунок для украшения, а это замаскированные сенсорные панели.

Киваю Гамме, он достаёт из нагрудного кармана мини-комп размером два на три мега и, сдавив, вызывает вирт-панель и вирт-монитор. На самом деле, мы легко могли бы поместить такую штуку в корпус величиной с пылинку и приклеить его лаком к ногтю, но, как справедливо заметил Альфа, у самых умных это могло бы вызвать мысли о размере наших следящих устройств. Через пару рэлов информация передана на компьютер вице-президента. А с ней и маленький вирус, которым мы вскроем местную правительственную локалку. Это была уже моя идея, полностью поддержанная стратегом и разработанная сервами. Более того, работу вируса мы успели отладить на бортовых компьютерах эскорта: унификация всего и вся вредит не только далекам, а порыться в чужих файлах никогда не вредно. Ну разве мы не гениальны?