Молчание.

— Трое моих друзей… Тлайл, тебе самой не страшно, сколько ты убиваешь?

И с нашей стороны трое, вдруг понимаю я. Гамма, Дельта, их ребёнок. Они были мне дороги, как любой из сородичей, и близки, как прототипы. Если бы ты дал мне сдохнуть от лучевой, ничего бы этого не произошло. Ни-че-го. Так кто из нас убийца? Технически, безусловно, я. Но с точки зрения обожаемой тобой морали? И что самое смешное, ты тоже это понимаешь. Сам всё прекрасно понимаешь.

— Почему я должна бояться убивать, объясни?

— Для далеков нет ничего дешевле жизни… — он всё-таки опускает рычаг хода. Я бы поспорила, но ТАРДИС вдруг сильно дёргает и начинает швырять из стороны в сторону, приходится сосредоточиться на том, как бы получше ухватиться за консоль и не полететь в книжный бардак на полу. Поэтому только и могу, что сообщить в ответ в перерывах между особо сильными толчками:

— Значит, ты так ничего и не понял о далеках. Жаль, мой эксперимент провалился, как и твой. Кстати, проект «Прототип» свернули, так что идея с волосом накрылась. Не будет никаких ракшасов, понял?

— Приземлимся, и проваливай, — рявкает он в ответ, стараясь одновременно удержаться на ногах и удержать на голове котелок. С ротора срываются искры. Что-то сильно нас трясёт, куда это мы летим?

На особо мощном рывке едва не расквашиваю нос о консоль, и тут же всё заканчивается. ТАРДИС застывает совершенно неподвижно, словно чего-то выжидает. Приземлились, что ли? Что-то не звучали неотжатые тормоза. С другой стороны, иногда у неё случалась тихая посадка, особенно если ей управляла Ривер Сонг.

Рыжий, не глядя на меня, щёлкает ещё какими-то переключателями. Никогда не въезжала в устройство консоли ТАРДИС.

— И не называй меня больше «Тлайл», — тихо говорю я Хищнику. — У меня теперь другое имя.

— Образец Ноль, или как-то так? — цедит он сквозь зубы.

Как я могла забыть, насколько сильно его ненавижу?

— Мать Скаро.

Наконец-то я добилась того, чтобы он посмотрел на меня. Посмотрел мне в глаза.

— Мать? Откуда у далеков понятие «мать»?

Он действительно так ничего о нас и не понял. Вообще ни слова. А значит, и не хотел, иначе бы давно разобрался. Благородный рыцарь из синей ТАРДИС, запойно щебечущий о счастье непредвзятости и радостях толерантности, а на деле даже ни разу не попытавшийся с нами поговорить спокойно и с позиции объективной логики. Да ему… плевать же. Кулаки вновь сжимаются — я потратила столько сил и нервов, всё впустую. Доктор не стоит того, чтобы ради него расшибаться в лепёшку. Он просто удобный инструмент для проверки Империи на прочность. И не более.

— Хищник. И ещё одно. Когда появится твой враг — твой истинный враг… Я буду счастлива помогать ему и служить ему. И жду не дождусь, когда он всё-таки придёт.

— Ты не ответила на вопрос, — досадливо отмахивается от моих слов Доктор. А зря, в них больше смысла, чем ему кажется.

Пожимаю плечом. Волна гнева откатилась, смыв заодно все прочие эмоции. Вот оно, долгожданное равнодушие, я смогу закончить глупый разговор, как подобает далеку.

— Распоряжение Императора я выполнила. Улыбастер у тебя, ты извещён о нашем появлении и о том, что Новая Парадигма выплатила тебе долг за предков. Про сфероиды ты ничего не знаешь. У меня больше нет причин здесь задерживаться.

Разворачиваюсь к дверям.

— Постой! — у консоли какое-то шевеление и щёлканье рычагов, но я, не оглядываясь, иду на выход. — Да подожди же ты!

Не хочу с тобой разговаривать, это всё равно… бессмысленно. Ты — Повелитель Времени, я — далек, дальше тему можно закрывать. Плюс и минус не сходятся без изоляции, а изоляция давно погибла. Кстати, до сих пор не знаю, как именно.

— Да стой уже! — сзади топот ног. Ну не дожидаться его, правда? А то впрямь нечаянно зашибу от злости. Дёргаю дверь и, не вглядываясь, шагаю наружу.

— Тла-айл!

Реакция у меня очень хорошая, так что получается извернуться, как электроугорь, и вцепиться в порог вместо того, чтобы полететь вниз. Что… Что за… Меня вдруг охватывает дикая, первобытная, никогда раньше мной не испытанная паника и такое же бесконечное недоумение. Как же так? ТАРДИС ведь приземлилась? Дверь не может открыться, если снаружи небезопасно, если не завершена материализация, иначе это было бы слишком нелогично даже для галлифрейцев…

Корабль внезапно вздрагивает и начинает на меня крениться, левая рука всё-таки срывается, теперь я цепляюсь лишь пальцами правой, медленно соскальзывающими по гладкому порожку, и во всей красе вижу то, что видеть просто нельзя.

Само Время.

Я болтаюсь на одной руке, которая того гляди слетит с ненадёжной опоры, в самом сердце Вихря Времени, и даже не представляю, сколько и чего мой организм на себя цепляет. Сперва кажется, что меня окружают огненные облака, летящие и вращающиеся с ненормальной скоростью, но потом голову начинают затоплять какие-то бессвязные видения, оборванные причинно-следственные связи, незавершённые события… И что-то есть в этой бесконечности безумно знакомое. Я сейчас пойму, что. Я знаю — не догадываюсь, а знаю с точностью пророка — сейчас произойдёт что-то, о чём я знала заранее.

Пальцы слабнут и разжимаются.

Чужая рука — гуманоидная, но безусловно дружественная, вся усыпанная конопушками, в последний миг вцепляется в моё запястье.

Брякают три браслета из наломанной проволоки.

— Не смотри туда… уф… коротышка!

С силой жмурюсь и снова открываю глаза, сосредотачивая взгляд только на наших сцепившихся в замок руках.

Доктор. Это был ты, Доктор. Всегда, во всех этих сумасшедших снах, это был ты — теперь я отчётливо вспоминаю, что у неизвестной руки была такая же белая манжета рубашки с дурацкой пластиковой запонкой в виде вопросительного знака. Как я раньше её не отметила? Был такой же клетчатый рукав пиджака — как же я раньше его не узнала? Не знаю, почему ты пытаешься меня удержать, если сам только что собирался меня выставить прочь. Но в главном ты прав. Я не должна впускать в себя Вихрь. А для этого надо сосредоточиться на твоей перекошенной веснушчатой роже, на твоих двуцветных нелогичных глазах, на твоих разлохмаченных рыжих вихрах, и постараться подтянуться.

ТАРДИС снова встряхивает, намного сильнее, так, что галлифреец едва не вываливается следом за мной. Где-то бьёт колокол, золотисто-зелёное освещение консольной сменяется багровым.

— Да слышу я… уф… слышу! — кричит Доктор внутрь и снова обращается ко мне, жмурясь, чтобы не глядеть в Вихрь: — Коротышка, постарайся подтянуться… Ох, ну ты и весишь. Худеть не пробовала?

Болтовня тоже помогает концентрироваться на себе и не выпадать во Время. Я очень хочу подтянуться, очень. Но каждый раз, когда мне удаётся хотя бы немного уцепиться за галлифрейский корабль левой рукой, его так встряхивает, что пальцы срываются, и приходится тянуться по-новой.

— Ты не был… таким хамом… даже в шестой регенерации, — пыхчу, вновь и вновь стараясь ухватиться за порог. У Доктора, при всём уважении, не хватит сил меня втянуть, я слишком тяжела, а болтанка слишком сильна. Да ещё этот неумолкающий колокол. — Чего она… орёт?

— А тебя… какого чёрта… понесло наружу… раньше остановки?

— А чего… дверь не была… заблокирована?! — безграмотно трепаться, сбивая дыхание, но если молчать, то взгляды отлипают друг от друга и упираются в Вихрь. ТАРДИС накренилась уже просто безобразно и так трясётся и болтается, словно у неё лихорадка.

— Старушка… ты что… взбесилась?! — рычит на неё Хищник после очередного, особенно сильного рывка, едва не вывихивающего ему плечевой сустав. Не могу отделаться от ощущения, что пространственно-временной корабль пытается меня стряхнуть за борт нарочно, даже рискуя при этом потерять обожаемого хозяина.

И вдруг я понимаю.

Контролёр Времени знал, что я здесь и сейчас сделаю. Хроноворы знали, что я здесь и сейчас сделаю. ТАРДИС знала, что я здесь и сейчас сделаю. Она точно это знала. Она знала ещё тогда, когда я впервые появилась на её борту. И меня узнала. Не сразу, конечно — катализатором послужил тот разговор с глазу на глаз о Свалке Истории и способах с неё выбраться. Словно корабль, живущий одновременно во всём Времени, от его начала и до конца, должен был убедиться, являюсь ли я именно тем далеком, который ему нужен, который сделает… Что сделает?