— Нет, — коротко приказывает Император. — Я хочу, чтобы ты всё сделала сама. У него свои расчёты, у тебя свои. Считай это очередным тестом.

— Ты хочешь сказать, у тебя просто есть цельная картина, и ты ждёшь от подчинённых, подтвердят они её или опровергнут? — осеняет меня.

— Нет, — как-то неожиданно до разочарования отвечает правитель. — У меня достаточно большой опыт изучения низших. Но далек в гуманоидной форме, а не сознание далека в гуманоиде — это новшество. Такого всерьёз ещё никогда не было, эксперимент Культа Скаро не в счёт. И если мы ведём наблюдение со стороны, то ты — изнутри. Пока я только вижу, что у вас есть недостатки, продиктованные внешней формой, их нет у обычных далеков. Но вместе с тем, как резервный способ выживания, вы эффективнее, потому что не зависите от внешней оболочки и можете маскироваться среди низших. В этом есть смысл. Учёный однозначно за продолжение эксперимента, Вечный однозначно за его прекращение, но никто до конца не может сформулировать свои аргументы. Поэтому я и жду твоих выводов. Они у тебя будут наиболее верными, ведь ты зависишь от проекта, как никто из его участников.

Более чем непрозрачный намёк. Нет, открытое предупреждение — остановка эксперимента означает мою отложенную на неопределённый срок казнь. А с другой стороны, у правителя есть резон об этом напомнить — если я, несмотря на угрозу смерти, всё равно решусь заявить, что с прототипами пора завязывать, значит, это действительно чрезвычайно опасно для далеков. Потому что инстинкт сохранения расы — это инстинкт сохранения расы. И он мне в слуховые рецепторы приватиком шепчет, что игры с ДНК нас до добра не доведут. Вот почему Император терпеливо ждёт моих выводов.

Нет, убить, конечно, не убьют — им всем интересно, что я такое. Но карцер или гибернация всё равно что смерть.

— Ты совершенно не умеешь скрывать мысли, — вдруг припечатывает меня правитель. Упс.

— Почему я должна скрывать мысли от тебя, объясни? — ничто так не взбодряет, как напоминание о грядущей судьбе, сразу ехидство просыпается.

Опять чувствую улыбку, но хотя бы не шокирующий смех вслух.

— От меня незачем. А от Доктора?

— Присутствие врага мобилизует, — отрезаю. — Особенно если он телепат.

Улыбку как ударной волной сдувает — от правителя шибает порывом секундной злобы, той особенной, императорской, от которой, кажется, даже металерт трепещет. И только потом я соображаю, что брякнула. Слишком много думала по дороге о прошлом и поневоле врезала прямо в мозг, и кому!..

— Я не хотела напоминать о Великой Катастрофе… — сейчас он рявкнет, что ему не нужны оправдания, и пристрелит меня на месте. Телепаты — зло, особенно такие, которые ухитряются пробить нашу защиту. На самом деле, мы лишь одного такого встретили, но его хватило, чтобы отдать приказ по личному каналу правителя на самоуничтожение всей техники производства далеков. Дальше продолжать, полагаю, не надо… Зато теперь у нас есть патвеб, в нём даже очень крутые телепаты мозг сломают. Так что мы вполне можем поблагодарить покойного Карла Календорфа за оказанную услугу, хоть она и дорого нам стоила.

Император меж тем берёт себя в ложноручки и даже не пытается меня убить. Напротив, я вдруг понимаю, что от него снова лучится тот же задумчивый интерес, что и в начале разговора.

— Прототип Зеро, как кстати ты об этом напомнила. Отвечай, в каком году это произошло?

— В 13169-м по старому счислению**, — растерянно отзываюсь я. К чему он?

— Сколько времени заняло восстановление после Великой Катастрофы?

— Две с половиной тысячи лет… — и тут меня как по мозгам током шибает. Я же активирована всего через девятьсот тридцать лет после этих событий.

А Императору всё мало:

— И ещё вопрос. Ставка никогда не переводилась на другую планету, за исключением критических случаев, когда на Скаро оставаться было небезопасно или требовалось моё личное присутствие на фронте, — к любопытству примешивается какое-то предвкушение, словно правитель нетерпеливо ждёт, пойму я или нет.

— Ты о Серифии, — утверждающе говорю я, меж тем лихорадочно листая официальную хронологию. Ну как же, это всё должно там быть, и… Почему об этом ни слова? И где Битва за Венеру? И… Ой. — Подожди… Если это было, но этого не было… Нет, это не люфт. Люфт — это слишком мелко для такого масштаба, или нет… — и тут меня осеняет. — Что-то из этих событий — отменённая линия времени. Или Серифия, или я.

— Отлично, Прототип Зеро. Хотя, как обычно, самодеструктивно.

Угодив ему в другой ситуации, я бы чувствовала удовлетворение, но не сейчас. Как же так… События, которые накладываются друг на друга по темпоральной прямой, перехлёстываются там, где не могли…

— И… когда Повелители Времени сумели переписать нашу историю?

— Лишь единожды, — совершенно нейтрально отзывается Император. — Задолго до Великой Войны Времени. Текущая темпоральная линия удержана Контролёром. Но ничто не стирается до конца, особенно глобальные события. Всегда остаются следы, хотя бы в виде мифов и преданий. Далеки не любят выходить за рамки инструкций и думать над очевидными фактами, это пустая трата времени. Поэтому, пока не ткнёшь фоторецептором в нестыковки, никто не задаёт вопросов. Но у Скаро три глобальные линии времени, и две из них были отменены.

Вдруг ловлю себя на том, что сижу, раскрутив слуховые рецепторы на полную мощность. Как там эта подходящая идиома, «развесив уши»? Когда успела на пол опуститься, не помню.

— Ты не стал бы об этом говорить, если бы не хотел рассказать больше, — делаю я логический вывод вслух.

— Первая линия времени была соткана без Доктора, и в этом было её благо и её недочёт, — сообщает Император так буднично, словно приказы раздаёт. — Мы оторвались от своего фундамента, и это сделало нас слабыми и уязвимыми.

— Битва за Венеру, — понимаю я.

— Именно. И кроме неё, ещё масса провалов. Мы сделали Скаро планетой-бродягой, планетой-крепостью, оторвав её от солнца в родной галактике, и двигались по космосу, очищая территории до тех пор, пока не начали сталкиваться с цивилизациями схожего уровня. Всё закончилось на Земле, где нас победили, разоружили и подчинили. Но я успел узнать о Халлдонском эксперименте. И решился на шаг, о котором не пожалел — перебросив себя в глубокое прошлое, внёс правки в эксперимент, полностью изменив его характер и стерев далеков так, словно их никогда не было.

Он… что сделал?! Псих ненормальный. Убийца!!!

— Объясни-и?..

— Изначально халлдоны собрали на искусственной планете народы из разных уголков космоса. Я же смог изменить условия так, что все они оказались с той планеты, на которой далеки потерпели абсолютное поражение, но из разных времён. Рассуждая здраво, я предполагал, что далеки нужны Вселенной, уставшей от хаоса и нелогичности, и они возникнут снова. Так и произошло. Эту линию я помню достаточно плохо, потому что фактически пересоздал всё с нуля. Лишь некоторые предания низших, реликты и странные дежавю помогли мне предположить, откуда это всё взялось, и постепенно восстановить хотя бы обрывочный ход событий***.

— А вторая линия? Там уже появился Доктор?

— Да, зато там не было такой помехи, как Даврос. Но в конечном итоге мы повторили ошибку, оторвавшись от своего солнца, от своей галактики и даже от Скаро. На этот раз мы попытались существовать во Времени, построить там Империю абсолюта и распространить влияние на все эпохи, от рождения Вселенной до её гибели. Но Великая Катастрофа и обратившие на нас после неё внимание Повелители Времени, увы, оказались серьёзной проблемой. И в день нашего сотворения пришёл Доктор.

— Так родилась третья линия времени далеков, — понимающе тяну я. Обалдеть. — Но мы почему-то помним события…

— …которые привели нас к проигрышу и отняли все шансы на реорганизацию и переналадку Вселенной. Ты всё ещё задаёшься вопросом, почему мы это помним?

— Я поняла. И… Ты был несправедлив, обвиняя далеков в косности и нежелании разбираться дальше предписанного. Отчасти это наш минус, отчасти плюс, но в данном случае дело в самом Времени. Всё, что выпадает за рамки прямой линии, слишком запутанно. Чьё угодно сознание начнёт сходить с ума в попытке постичь всю эту безмерность и переплетения. Даже Контролёр Времени здесь почти бессилен, я ведь права? Я видела далека, который попытался в себя вместить хотя бы Вихрь, он утратил рассудок. У любого разумного существа, тем более у далека, есть что-то вроде предохранителей в разуме. И мы отводим взгляд там, где опасно смотреть и задумываться, чуя проблему на подсознательном уровне. А полузабытые линии времени и вызванные ими люфты превращаются в легенды и мифы. Одного не могу понять, почему ты мне это рассказал? У тебя должна быть какая-то цель.