— Но при чём тут мы?..

— За двести лет до окончания войны вы изобрели очередное оружие. Смертоносное, как вы считали. То, которое мягко и без труда навсегда избавило бы вас от расы каледов, надо лишь немного подождать. Это был вирус. Очень особенный ретро-вирус с очень высокой степенью изменчивости, абсолютно неизлечимый и абсолютно заразный для всех, у кого волосы не были такими же золотыми, как у вас. Легко, правда? Раз — и планета только для талов, а все носители генов, не соответствующих критериям идеальной расовой чистоты, вымрут за несколько поколений, — он снова вздыхает и продолжает так же спокойно и немного устало. — Вирус бил по наследственности, расшатывал геном, вызывал бесконтрольные мутации, тащил в ДНК больного всю постороннюю генетическую информацию, с которой тот сталкивался. Если же вирус получал дополнительную энергию, хотя бы в виде радиации, эти мутации проявлялись ярко и моментально, по кумулятивному принципу, мучительно убивая каледов… Тебе не страшно от своих предков?

— Страшно, — тихо шепчет она в ответ, медленно втягивая голову в плечи.

— А мне — нет. Такое расшатывание генома имело свой плюс — включился эволюционный механизм генетической изменчивости, и пока каледы не находились под действием жёсткой радиации, они быстрее и лучше приспосабливались к окружающей среде, раз за разом натягивая этим нос талам с их оружием массового поражения. Единственный способ победить?

— Ядерная война? — слабым голосом предполагает блондоска.

— Подтверждаю. Но и тут у вас произошёл прокол, активированная генетическая изменчивость позволила каледам эволюционировать в высшую форму жизни. Да, это оказалось возможным лишь под контролем научной элиты, которая тщательно сортировала эмбрионы на жизнеспособность и подбирала различные мутагены для того, чтобы контролировать процесс кумулятивных мутаций. Но в итоге появились мы.

— Далеки… — почти всхлипывает Риллана, и тут же с вызовом добавляет, — но ты не выглядишь, как далек!

— Инфекция. Она продолжала действовать. Далеки постоянно мутировали и никак не могли остановить процесс, лишь замедлить и направить в нужную сторону. Мы нашли возбудителя, но не смогли его до конца победить — ты же понимаешь, это ретро-вирус, он может десятилетиями спать в виде ничем не убиваемой споры, а потом однажды взять и проснуться. Вирус намертво встроился в нашу ДНК, продолжал ломать наши тела, иногда катастрофично, и страшно действовал нам на нервы своей вечной непредсказуемостью. Для окончательной победы над ним далекам была нужна информация о предках до всех мутаций, чистый генетический код каледа. И не так давно мы его получили. То, что ты перед собой видишь — это далек, из которого извлекли вирус и посторонние гены, а то, что осталось, расставили в правильном порядке в соответствии с образцом. Так бы мы выглядели, если бы не ваше биологическое оружие.

— Мне жаль… — бормочет блондоска, но стратег её перебивает, не дослушав:

— А мне — нет. Это тело выращено совсем недавно, из моей собственной очищенной молекулы ДНК. На самом деле, я именно такой далек, как изображают в ваших фильмах — небольшое ассиметричное существо, замурованное в скафандре. Моё сознание было помещено в это тело в рамках эксперимента по приспособлению к новой форме существования. Довольно любопытный эксперимент во всех отношениях. В частности, позволил оценить, как сильно вы, низшие, зависите от внешности себя и окружающих, — Альфа так сидит, что его лица через камеру не видно, но я бы предположила, что на последней фразе он слегка усмехнулся, причём отнюдь не мысленно.

— Но вы совсем не похожи на далеков! — экспрессивно повышает голос Риллана. — Вы совсем другие, не такие, как в книгах по истории или фильмах!..

— Ну так и жизнь — не кино, — чуть заметно пожимает плечами стратег. — Быть может, всё дело в поликарбиде? Он надёжно прятал всё, что ты сейчас видишь — интонации голоса, выражение лица, жесты. Но это не значит, что всего этого раньше не было. Внутри-то мы не поликарбидные.

Риллана опускает голову и какое-то время молчит. Наконец, спрашивает:

— Что со мной будет? Ведь вы не без причины меня забрали. Вам было бы проще сразу меня убить, а не тащить за тридевять парсек.

— Биологам нужна самка талов, а ты была удобнее всех, — согласна, для блондоски такого объяснения пока вполне достаточно. Но вообще, Альфа слишком много натрепал, потом нужно будет продраить ему за это мозги.

— Самка талов!.. — горько восклицает Риллана, потом сжимает пальцы, словно пытается содрать обшивку палубы и смять её в гармошку. Бесполезное занятие, особенно в скафандре. — Уходи. Убирайся, слышишь?!

Альфа даже не думает подняться:

— Ты не виновата в том, что рождена слабым и несовершенным существом, что появилась на свет среди народа, до сих пор представляющего потенциальную угрозу для моей расы. Но мне жаль, что так вышло, Риллана. Ты бы хорошо вписалась в отдел стратегического планирования.

— Убирайся, — повторяет она голосом, больше похожим на стон.

Альфа встаёт.

— Посадка через пять часов по системе измерений Нового Давиуса. Не пытайся что-нибудь натворить, ты под постоянным наблюдением. Побег с корабля невозможен, наши системы управления, включая связь, не адаптированы под талов. Просто… подчиняйся.

Он разворачивается и выходит — на миг в камере мелькает его лицо, такое же нейтрально-спокойное, как и раньше. И я знаю, что когда он доберётся до мостика, его внутреннее моральное состояние будет полностью соответствовать этому лицу. Альфа сегодня сумел стать выше обычной нашей брезгливости к низшим, перешагнул любую к ним эмоцию. У него сформировалась самая хорошая позиция по отношению к планктону: «просто так получилось, что они — не мы». Никаких лишних личных чувств — ни ненависти, ни недоумения, ни неприязни. Просто так получилось. Уничтожить.

Риллана рыдает в гордом одиночестве, пачкая изнутри шлем скафандра — а что, не ей же чистить.

Стратег не срезался и гораздо лучше меня усвоил урок. Варги-палки, а ведь я ему завидую!..

…Не совсем понимаю, отчего девчонку не потащили сразу в лабораторию. Если только Император захотел, чтобы на неё полюбовался Совет — ничто так не поднимает самооценку, как низшая тварюшка на подгибающихся нижних конечностях. От талки шибает осязаемым ужасом на три парсека вокруг, и это напоминает нам о том, кто мы такие и что несовершенные цивилизации до сих пор нас боятся. Найро не позволил себе такой откровенной демонстрации чувств, а вот Риллана сломалась. Над такими, как она, забавно шутить — дать побегать, заставить поискать пятый угол в квадратном помещении, спорить, кто первым подстрелит улепётывающую по коридору добычу… Но потешаться над талкой сегодня никто не будет, она нужна живой.

— Доктор так и не заподозрил нас в причастности к разжиганию конфликта и к диверсии. Он улетел с Нового Давиуса через четверо суток после сообщения о гибели посольского корабля, и с тех пор не появлялся…

…Дальний коридор штаба РМ, где на повороте уже которую декаду торчит синяя будка с надписью «полиция». Я медленными шагами подхожу к рыжему галлифрейцу, сутуло и неподвижно воткнувшемуся лбом в самую прочную дверь во Вселенной. Шляпа валяется рядом на полу. Рука Доктора застыла на воткнутом в замочную скважину ключе. Молча жду пару рэлов, но мой враг не шевелится. В какой-то степени даже приятно видеть его в депрессии, но вместе с тем и непривычно.

— Время слишком трудно переписать, — говорю, понимая, что иначе меня так и не заметят. — Вмешиваясь в события, сам становишься их участником, а зачастую и причиной.

— Спасибо, я знаю, — очень глухо отзывается Хищник.

— Но ты хотя бы попытался, — продолжаю.

— Хочешь сказать, я виноват в их смерти? — в голосе то ли агрессия, то ли обида.

— Я этого не говорила, — он виноват лишь в слишком длинном и трепливом языке, благодаря которому мы смогли провернуть всю операцию так, как надо. Почётный титул срывщика и диверсанта я ему не отдам.