— Халлдонский эксперимент, — хмыкает Эпсилон. — Халлдоны много где наследили, не только в Седьмой.
— Но в ней заметнее всего, — в том же тоне добавляю я.
— Я слышала об этом, — кивает Луони. — Доктор как-то упомянул, а я потом сама поискала информацию в интернете. Но очень сложно поверить, что мы — действительно потомки землян. ДНК совсем разные!
— Поправка. Разумная жизнь появилась на Скаро за сто миллионов лет до того, как она родилась на Сол-3, — доносится флегматичный голос Йоты.
— Ботинком тресну, — многообещающе сообщаю вниз. — Про темпоральные петли и путешествия во времени слышал?
Йота только шипит, почти беззвучно. Мол, не признавал и никогда не признаю это ваше время-шремя, слишком сложно для моих бетонных мозгов.
— Смотрите, смотрите! — голосок талки искрится восторгом, а палец снова тычет в небо. Да уж, есть на что взглянуть — над медленно всплывающим красным диском, ещё не до конца оторвавшимся от горизонта, вспыхивает белая полоса, и буквально сразу показывается Новый Фалькус. Невероятная картина. Дома мне не везло любоваться на парады лун — то работа, то космос, то ещё что-нибудь. Затаив дыхание, мы глядим, как поперёк обоих дисков плывёт золотая искорка, похожая на искусственный спутник или космическую станцию. Новый Флидор хоть и не из золота, но выглядит очень похоже на оригинал и имеет отчётливый металлический блеск. В старину инопланетные разведчики принимали нашу самую маленькую луну за боевую орбитальную крепость и даже не подозревали, что на самом деле это вовсе не космический форт, а гигантский самородок, состоящий из редкоземельников, смешанных так странно, что сразу ясно — это работа не природы. Ну где ещё во вселенной можно найти чистое золото, трёхмерно пронизанное дендритами чистого осмия, уникально красивое на срезе? Мы его и не переплавляли, резали тончайшими пластинами и отделывали особо важные объекты вроде ИВСМ и императорского скафандра, подбирая куски по рисунку и молекулярно их сращивая в монолит. Что приятно, Флидор, как и Омегу Мистериум, мы сумели вытащить вместе со Скаро. А вот куда делся Фалькус, я не знаю. Хотя его отсутствие совсем не тревожит правителя, зато волнует меня — как-то не по себе, что запретная для посещения и строительства календарная луна пропала с небосклона.
Тем временем оранжевый, бело-медовый и золотой спутники Нового Давиуса ровной цепочкой ползут по небосводу, выстроившись в идеальную линию, словно взвод на параде. Я чувствую общее восхищение ребят, да и сама не могу оторваться от зрелища. Как это… структурно, гармонично, правильно. Конечно, если не считать электромагнитного излучения, звучащего совершенно иначе, чем на Скаро. Но с другой стороны, луны идеально синхронизированы по орбитам, поэтому всё равно звучат в унисон, и мне действительно приятно смотреть на их удивительный восход.
— Луони, — раздаётся сзади нейтральный, но одновременно твёрдый голос Эпса, — твои родители взяли с нас слово, что ты будешь соблюдать режим. Уже час ночи. Мы договаривались, что ты сегодня ляжешь не позднее часа.
— Но!.. — блондоска оборачивается на Суприма, сталкивается с ним взглядом и, поникнув, послушно встаёт. Но канючить ей, как водится, ничто не мешает. — Нечестно, моё окно на другую сторону…
— Пойдём ко мне, — предлагаю я, тоже вставая. — У меня из окна всё видно. И тебе полезно менять комнаты. Конечно, мы поставили вокруг здания силовое поле, но лучше предостеречься как следует.
Беру её за запястье и веду вниз. Да, это ещё одна проблема — на Луони уже дважды было совершено покушение. Один раз в неё стреляли, когда она стояла на балконе своей комнаты, а другой — выходила из ТАРДИС. Кто стрелял, не знаю; не мы одни хотим развала религии миротворчества, но у нас не такие топорные методы и косые снайперы, да и преждевременная смерть блондоски не даст нам нужных ключиков. Поэтому пришлось взять её под защиту.
В целом картина безрадостная. После того, как первый якобы-посольский, а на самом деле подставной катер пропал прямо после выхода из гиперпространства, мы воспользовались ситуацией и окончательно вклинились в миротворческую миссию. Покушения на блондоску так же сыграли нам на руку. Мы с Гаммой лично вытащили из второго корабля-подставы бомбу-прожигалку, вмонтированную между перекрытиями палуб прямо над главным реактором. И сами до сих пор не выяснили, кто там поработал: были бы наши, мы бы знали. При этом все участники миссии, включая Лу, категорически против услуг Доктора по доставке делегации на Зедени. Мол, у послов галактики Антарес есть своя гордость, на чужом корабле они прилететь не могут, будь это даже легендарная ТАРДИС, и вообще, в миссии не должно быть инопланетян. Хотя у меня есть тщательно скрываемое подозрение, что один землянин туда всё-таки затешется, потому что Жозеф не намерен оставлять Луони без присмотра. Таген, кстати, тоже рвётся следом за сестрой, хотя официального включения в состав миссии пока не добился.
— Красивое у нас небо, правда? — спрашивает блондоска, пока мы медленно спускаемся по полутёмной лестнице вниз.
Невнятно угукаю в ответ.
— А у вас? — продолжает домогаться она. Ну и спросила…
— Там, где мы живём сейчас, вообще никакого неба нет, — тихонечко хмыкаю я. — Ни тусклого, ни яркого. Знаешь, в чём прелесть умения зажигать звёзды? Начинаешь ещё больше ценить их красоту.
— Наверное, это здорово, когда можешь взять и — бах! — зажечь целую галактику, — горячо шепчет она в ответ.
— Это долгий процесс, — повторяю когда-то сказанное всему Союзу Галактик. Блондоске любую информацию приходится дублировать, с первого раза её отсталый мозг не вмещает даже простое сложение-вычитание. — К тому же, отсюда она будет казаться крошечным туманным пятнышком, едва различимым в… бинокль.
Чуть не брякнула «прицел», вот был бы номер.
— Ничего, что я займу твою спальню? — одним словом, низшая! Перескакивает мыслями, как древесная ящерица, никакой логики.
— Ничего. Во-первых, мы очень мало спим, а во-вторых, я через час поеду в госпиталь сменять Гердана. Сегодня моё дежурство.
— Ох! — почти вскрикивает она. — А можно, я с тобой?
Вот только её там и ждут.
— Тебе не кажется, что уже хватит? И Зарлан тебя терпеть не может, — говорю, приоткрывая дверь в свою комнату, залитую ярким светом галактики и трёх полных лун.
— А я тогда не скажу Доктору, что мы натворили на «Протоне», — в голосе Луони веселье, которое мне не понять. Более того, я в шоке.
— Ты что, до сих пор ему не рассказала? — охаю я.
— Ну, я подумала, что он не придёт в восторг от того, что это мы спровадили Шакри в прошлое, а не они сами улетели. Поэтому при тебе ещё соврала, что устала и плохо всё помню, а потом ничего не добавляла по этому поводу. А ещё ты рассказала ему про Хроноса, и вы начали так активно его обсуждать, что Доктор отвлёкся и забыл насчёт меня, а я не стала напоминать.
— Да, Доктору это бы не понравилось, — задумчиво отзываюсь я. Учитывая, сколько цивилизаций Шакри ликвидировали на своём пути, пытаясь прорваться обратно к этому году, могу предположить, что он бы с нас за всё спросил. — Но я не понимаю другого. Почему ты меня поддержала там, на «Протоне»? Только не говори, что ты не знаешь, что эта... мерзость натворила в прошлом.
— Знаю, — потрясающе спокойно отвечает талка, подходя к окну и глядя на небо. — Но это прошлое, и оно было. Кто мы такие, чтобы пытаться его переписать? Мы не Доктор, не Повелители Времени, не боги. А у меня, здесь и сейчас, мой мир и моё время, и я должна их защищать, как могу, хочу я этого или нет. Он сам меня этому научил. И ты тоже научила, — она бросает на меня взгляд через плечо, непривычно серьёзный и взрослый. — Шакри собирались целый наш мир разрушить, ты старалась это остановить. Да, полная гибель восьми цивилизаций ужасна. Но гибель всего мира — это ещё хуже. Может, Доктор и сумел бы найти другой вариант, но его там не было, а медлить мы не имели права и сделали, что могли.
И вот тут я чувствую, что запуталась.
