— Мы должны вернуться в зал, чтобы не привлекать внимание. Доктор, ты сможешь проследить за тем, чтобы посланник Таген больше ничего сегодня не натворил? — причём слово «посланник» было сказано таким тоном, что вместо него явно читалось «недоумок».

— Прослежу, — пообещал тот. — Гердан, и мармеладка… Её не надо глазеть, её надо съесть. Ам?

Гамма ещё раз оглядел подозрительный объект, слегка пружинящий в пальцах, потом понюхал и всё-таки положил в рот. Альфа кивнул ему на вход, мол, пошли и нечего тут стоять и хомячить всякую гадость, даже если угощают. В такой обстановке лучше забить на проблему зелёных человечков и двигать следом за старшим по званию, что Гамма и сделал. А за их спинами завёлся, как монотонные помехи в рации, напев Доктора:

— А у меня есть новые, новенькие, новые, да новые-преновые, новые ботинки! А старые я выкинул, выкинул, да, выкинул! Старые я выкинул. Новые ботинки!..*

— Только не заводи про «Новые ботинки»! — простонал тал, но бесконечный рефрен весёлой мелодии, выводимый приятным тенором, лишь сделался громче, заглушая мольбу.

Если как следует просчитать, подумал Гамма, проглатывая мармеладку и закрывая за собой стеклянные двери, то с таким помощником, как тупой блондос, не требуются никакие враги. Даже страшному Хищнику.

(Альфа и Гамма — тандем в глубинах космоса)

Невада отличалась от Зосмы-9, как отбойный молоток от апельсина. Это был насквозь индустриальный мир с круглосуточно грохочущими заводами, никогда не останавливающимися конвейерами и караванами транспортных кораблей, продирающимися через тощую, задымлённую и изначально не слишком пригодную для дыхания атмосферу, освоенный когда-то ради металлов, в основном ванадия. Звезда, пытавшаяся его освещать, была бурым карликом и давала так мало света и тепла, что прототипам даже не требовались очки. Зато пришлось вспомнить, как активируется подогрев одежды, потому что температура воздуха частенько равнялась температуре замерзания воды. Наверное, по совокупности всех причин — тусклый свет, экономия на ресурсах, индустриальный пейзаж, железные города под куполами и техногенная катастрофа в полный рост, — гости чувствовали себя здесь как рыбы в воде и освоились с новым местом практически моментально. Меньше половины часа по прилёту им потребовалось на то, чтобы понять, по их собственному выражению, «схему функционирования планетарных систем», куда были включены и все необходимые фабрики, и логистика транспортов, и рабочая сила, и ресурсы, и резервы, и разработать оптимальный вариант для быстрой и эффективной постройки первой установки по переработке тёмной материи в энергию. Правда, план пришлось серьёзно пересмотреть после того, как ведущий инженер интернационального НИИ Энергетики потратил два битых часа, объясняя прототипам, что такое профсоюз и почему он не допустит, чтобы рабочие вкалывали сутки, а отдыхали по полчаса. Далеки удивились — для них урезать себя в отдыхе в случае срочной работы было естественно, — но поправку в итоге учли и схему пересчитали, мысленно списав издержки во времени на примитивное несовершенство низших тварей.

На данный конкретный момент постройка была завершена и произведён пробный запуск. Экспериментальный генератор гнал мегаватты энергии уже пять суток напролёт, пока без отклонений. С точки зрения Гаммы, который лично проследил, чтобы каждый узел был сделан на совесть, и заворачивал любую деталь с малейшим подозрением на брак, аварий не ожидалось и в дальнейшем. Если, конечно, эксплуататоры будут тщательно выполнять правила.

Прототипы, полностью удовлетворённые очередным поздневечерним осмотром генератора, ужинали тем, что принесли с собой из общественной столовой. Выбирая между Сциллой еды на рабочем месте и Харибдой оравы инопланетных существ, они сочли первое менее опасным для миссии. Так что теперь трижды в день они забирали свои порции с раздачи и перекусывали в облюбованном местечке, на одном из двух разгонных «рукавов» двигателя — стометровом трубопроводе, в котором под действием гравитации разгонялся и вихрем закручивался поток тёмной материи. Во втором рукаве разгон вёлся с обратным спином, да так, чтобы каждую частицу гарантированно закрутить. Таким образом, частицы приобретали свойства вещества и антивещества, и, сталкиваясь в реакторной камере, аннигилировали, вырабатывая огромное количество чистой энергии. Часть её шла на поддержку работы самого генератора и организацию гравитационной изолирующей защиты всех частей, контактирующих с тёмной материей, но большинство мегаватт в порядке эксперимента «кормило» соседний сталеплавильный завод. Власти обещали переключить на установку ещё несколько крупных производств, тогда можно было бы протестировать долговременную работу на стопроцентной мощности. Хотя прототипы и так были уверены в надёжности своей электростанции. А ещё на всякий случай знали, как вывести её из строя с максимально тяжёлыми для всей солнечной системы последствиями.

Вдалеке ворчал заборник тёмной материи, направленный по ходу движения планеты — подобно тралу, он просто сгребал топливо и нагнетал его в разгонники. Это, да гудение вентиляционных вытяжек, да пение электричества, было единственными звуками на новенькой электростанции, похожей со стороны на самый обычный ангар — процесс аннигиляции проходил совершенно беззвучно и неощутимо для материального мира, доступного органам чувств, даже столь совершенным и усиленным электроникой, как у прототипов. Вечерняя смена в лице пяти инженеров-энергетиков вышла на ужин и покурить. Употреблять гадость на рабочем месте Альфа запретил сразу, так что они воспользовались обозначенным в трудовом кодексе правом на перекуры. Альфа выразил взглядом всё, что думает по этому поводу, сотую часть рэла помечтал усовершенствовать ТК по скарианским стандартам и со скрипом разрешил пять минут пинания балды в час сверх имеющегося перерыва на еду. Как оказалось, и обеды, и пятиминутные перекуры были понятием растяжимым, но это вышло даже к лучшему — прототипы быстро оценили возможность передохнуть от общества двуногих примитивных созданий, и пока инженеры мыли им кости где-нибудь на улице, они наслаждались тишиной и спокойствием.

Альфа ещё раз с гордостью оглядел плоды совместного труда.

— А всё-таки могут делать, когда хотят, — заключил он.

— Просто надо хорошо мотивировать, — отозвался Гамма сквозь овощное пюре, которым он под завязку набил рот. — Но всё равно, некачественные детали пытались изготавливать, печатали металлы наспех, с внутренними дефектами.

— Ты это повторяешь ежедневно, — хмыкнул Альфа, вылавливая пальцами из салата кукурузу по зёрнышку и закидывая в рот. Не слишком рационально и точно слишком медленно, но его забавлял сам процесс.

— Потому что мне непонятно, как можно настолько легкомысленно относиться к работе и к общему делу.

— Низшая раса…

— Ты это повторяешь ежедневно.

Альфа выразительно взглянул на серва, мол, родной, не борзей. Гамма прекрасно понял смысл взгляда и объяснился:

— Я стараюсь соответствовать модели, которую разработала Зеро. Она лучше нас разбирается в том, как себя вести среди низших существ.

— Только порой ты словно забываешь о субординации.

— Для меня это очень сложная задача — с одной стороны, выглядеть естественно для них, а с другой — быть самым младшим по званию. Даже Дельта — и та была старшая.

Как всегда при упоминании реакторного техника, взгляд и голос серва потеплели, и Альфа, не скрывая интереса, поглядел на него:

— Слушай, всё собираюсь спросить. А как ты с ней себя чувствовал?

— Не понимаю вопроса?..

— Я не знаю, как конкретнее сформулировать, — честно признался стратег. — Не хватает словаря. Зеро получала от вас какие-то отчёты по этому поводу, но нам-то она их не давала.

— Ты про наш с Дельтой фаворитизм?

— Да, вот именно.

Гамма задумался, отложив вилку. Потом медленно заговорил:

— Это как созидание. Строительство чего-то большого, даже глобального, совершенно неохватного. Чем дальше строишь, тем больше остаётся сделать, и тем азартнее и любопытнее продолжать. Как исследование чего-то нового, абсолютно неизвестного, но совершенно точно великолепного. Это… глубже всего, что я знал раньше. Что я себе представлял. Что я мог рассчитать. Там никакого расчёта недостаточно, иногда действуешь просто по наитию, чувствуя ответную реакцию. Мы же чувствуем друг друга, когда находимся рядом. Вот как-то так — мне тоже не хватает словаря, чтобы ответить тебе на вопрос более полно и развёрнуто.