Кстати, по той же причине Вселенная должна благодарить именно талов и только талов за наше появление на свет. Не будь вируса, ничего бы у Давроса не вышло, даже сама идея далеков не возникла бы за ненадобностью. Между прочим, он столько работал с онкобольными и изучал ускоренные мутации — должно быть, понял, что проблема всё же не в химии и не в радиации. Но если бы нашёл возбудителя, история покатилась бы по другим рельсам.

И тут меня стукает: а ведь амариллы работали по той же схеме — и сами жёсткую энергию поглощали, и их вирус-мутант в энергетических допингах нуждался. Как это мне раньше-то в мозг не пришло?! Это же знакомый механизм! Упрощённый, извёрнутый, искажённый — но он! Значит…

— Те цветы с Альвеги… Ты специально внедрил в них знание о том, как работает вирус трансгенеза?

— Подтверждаю. Я хотел знать, что с этим механизмом могут изобрести бионики.

Он их использовал — гений! А ведь после перепиливания вируса альвегианами фигу кто догадается, что изначально инфекция появилась на Скаро.

— Их разработки тоже будут применены?

— Да. Тебя интересует, что станет с талами? В первые три поколения — вообще ничего. А потом будет кумулятивный эффект: у четвёртого поколения — поголовная умственная деградация с потерей абстрактного мышления, у пятого — тяжёлый идиотизм, у последующих — превращение в бессловесных тварей, если ещё останется кому их воспроизводить. Талы изуродовали наши тела — мы изуродуем их мозги. И лекарства уже будут бессильны, перестроенный геном не подлежит восстановлению.

Слов просто нет, я сижу в восхищённой прострации. Какое великолепное… Нет, изящное решение! И несомненно, давно задуманное и выпестованное, только вот повода не было его применить. А тут, считай, талы сами подставились.

— Мы задержимся на базе до окончательной доработки вируса? — спрашиваю.

— Нет. Ваша задача — Шакри и укрепление связей с талами. Возможно, твои отношения с посланником Тагеном и его предложение…

Император многозначительно замолкает, наблюдая, как я задыхаюсь от взрыва отвращения и ненависти. Что, с этим слизером?! Особенно в сравнении с Найро?!

И что самое ужасное, это может быть приказ. А я не осмелюсь ослушаться приказа. Злость сменяется ужасом — нет, нет, нет, только не миротворец с интеллектом магнедона! Мама-радиация, папа-трансгенез, только не это!

Император, выждав ещё рэл и дав мне окончательно погрязнуть в панике, заканчивает:

— В браке с талом нет необходимости. Но если продолжишь мне дерзить, накажу — и за наглость, и за симпатию к пленнику Империи.

Облегчённо выдыхаю — свадьба отменяется. Ну и сволочь ты, правитель… Нельзя же так бить в мягкое брюшко, я чуть не умерла от ужаса.

— У меня есть вопрос, — нерешительно говорю, так как беседа о блондосах заставила мои мысли перескочить на другую тему, да и отвлечься от матримониальных планов было бы нелишне.

— Говори.

— В твоей памяти… Там было упоминание о том, что первый экспериментальный далек был выведен из тала. Это что, правда?

— Да, — сухо отвечает Император. — Финальный эксперимент создатель начал на пленном, чтобы не тратить более ценные ресурсы. Кроме того, его интересовал механизм агрессии — талы от природы были агрессивнее каледов. Первый, самый примитивный фильтр эмоций был отстроен отчасти по их мозгу. Да, насчёт фильтра и твоей эмоциональности…

— Слушаю?

— Вы вышли из равновесия и начали отклоняться от нормы именно из-за него. Корректнее сказать, из-за неумения управляться с новой моделью.

Непонимающе смотрю в ответ. Нас же учили! Если бы мы не умели, нас бы и за пределы лаборатории не выпустили, не то что на задание.

— Ты знаешь, как работает классический фильтр. Если происходит событие, вызывающее всплеск ненормативных эмоций, он засекает вспышку и подаёт приказ на медицинский блок о гормональном контроле. Если этого недостаточно, он подавляет травмирующее воспоминание, переводя его в разряд незначительных или полностью блокируя. Это возможно лишь потому, что у далека за выработку всех гормонов отвечает непосредственно мозг. У прототипов — не так. Железы, вырабатывающие гормоны, у вас разбросаны по всему телу, напрямую их контролировать нельзя, поэтому фильтр может только подавлять или блокировать воспоминания. Примитивные расы, обладающие схожим анатомическим строением, привыкают контролировать эмоции с рождения и в течение всей жизни, а вы этому не обучены. Поэтому ты и была нужна для эксперимента — ты умела жить с разболтанным хакнутым фильтром.

— То есть я — как тот экспериментальный тал Давроса? — спрашиваю, чувствуя шевельнувшуюся глубоко в душе обиду. Вот на угрозу выдать меня замуж не обиделась, а тут ничего с собой поделать не могу, приравнивание к блондосу — это больно и оскорбительно до горечи. Хотя поступок вполне понятный. Если есть такая удобная ошибка, как я, почему бы не кинуть её в мартен первой?

— Подтверждаю, — спокойно, даже равнодушно соглашается Император, отчего делается ещё неприятнее. — Но это не очень помогло. Далеки слишком привыкли полагаться на фильтр и совершенно не в состоянии контролировать себя сами. Постоянное психическое напряжение в новом теле, перегрузка впечатлениями во внешнем мире — у прототипов просто не хватило времени и ресурсов выработать нужный механизм, и фильтры перестали справляться. Лучше всего развил самоконтроль Альфа, получивший от тебя спасительный приказ любой ценой удерживаться в режиме нормы.

— Мне кажется, проблема лежит глубже, — нерешительно замечаю в ответ. — И я стараюсь определить её источник. Не знаю, сколько времени это займёт, но я его вычислю.

Он какое-то время молчит, пристально на меня глядя, потом говорит:

— Ищи, пока не найдёшь. В вопросе прототипов мы не имеем права на ошибку.

Киваю, а потом рискую задать самый животрепещущий вопрос:

— Можно мне ужесточить фильтр и снять его с ручного управления?

— Нет.

В последнюю миг ухитряюсь не задать вопрос, который Император больше всего ненавидит — «Почему?»

— Тебя интересует, почему? — спрашивает он.

Тьфу, ничего-то от правителя не скроешь.

— И… И почему ты мне всё рассказываешь и объясняешь. Ты же не выносишь вопросов от подчинённых.

— На первый вопрос я давал тебе ответ.

Ага, что я нужна Империи вот такая, на все мозги долбанутая. Только не устраивает меня этот ответ! Но другого, выходит, не дадут.

— А на второй?

— Есть разные типы вопросов. Вопрос, оспаривающий задание; вопрос, противоречащий Общей Идеологии; просто неуместный вопрос — это всё причины для расстрела на месте. Но есть род вопросов, которые заставляют думать в нужную сторону. Ты умеешь их задавать. Я всегда стараюсь держать рядом с собой кого-нибудь, кто наделён этим даром. С момента основания Новой Парадигмы мне не удалось разыскать никого подобного, кроме Вечного — но мы с ним мыслим слишком одинаково, чтобы получить преимущество от общения. А ты не просто другая — ты сама по себе тот ещё вопрос. Поэтому, считай, я тебя доучиваю и вытягиваю на нужный уровень. Не век же тебе быть… пятилетней.

И тут меня осеняет:

— Тебе не хватает кого-то для неформального общения. Остальные могут себе позволить психологическую разгрузку хотя бы в приватных каналах патвеба, но с тобой никто не посмел бы допустить тон, который допускаю я, так?

— Да, так. Тебе всегда, по человеческому выражению, «море по колено», даже в общении с высшими чинами. Но разуверься, ты не первая — до тебя был Сэк, а до него — старший Чёрный. И ещё, если ты когда-нибудь меня подведёшь, расплата будет пропорциональной моему доверию.

Я и раньше не собиралась его подводить, но после такого предупреждения совсем не хочу, даже нечаянно. Только теперь снова не понимаю, кто я — пятилетний советник, фаворитка, штатный псих или скоморох? Одно ясно: по тем же земным выражениям, я до поры до времени — имперская «священная корова».

— Четыре скарэла истекли. Можешь идти в лабораторию на обследование. На следующей декаде я выделю для тебя ещё время.