— Пора на отдых, господа? — спросила девушка, качнув бёдрами и «нечаянно» прикоснувшись рукой к моей руке.
— Пора, — сладко зевнул Мерлин, — отправляться в царство Морфея, в его зеленеющие сады.
— Да. Нам пора на отдых, Вильма, — поддержал я мага и едва заметно ему кивнув. — Вино крепкое, сон будет сладким. Так, красавица?
— Ну, не знаю, не знаю. Следуйте за мной и осторожно на лестнице. Она мало того что скрипучая, так ещё и очень скользкая. Сколько раз говорила отцу..
Я не слушал девушку, а бесстыдно пялится на её соблазнительные формы. В затылок дышал Мерлин, бормоча какие-то непонятные для меня слова, впереди шла зеленоглазая Вильма, за окном завывал ветер, бросая в окна корчмы горсти снега. Нет, этот мир мне определённо нравился. В нём не было лжи и напыщенности, напускной бравады моего мира. Здесь всё понятно: если любишь — люби, ненавидишь — убей или убьют тебя. Третьего не дано. И плевать на то, что этот мир застрял где-то в средневековье, это настоящий мир сильных людей и открытых чувств. Часто происходят кровопролитные войны? А где их нет? Люди делят между собой власть и умирают за право наследования трона? И это нам знакомо и понятно.
— Вот, господа, ваши комнаты. Если что-то нужно, скажите.
Длинный коридор закончился, мы стояли перед приоткрытыми дверьми комнат, расположенных напротив друг друга.
— Всем спокойной ночи, — произнёс Мерлин.
Дверь спальной комнаты за магом закрылась, в коридоре остались я и Вильма.
— А скажи мне, красавица…
Вильма поцеловала меня так страстно, что я ошалел.
— Чуть позже отвечу на все ваши вопросы, Ваше сиятельство.
— Не боишься прийти ко мне ночью? — спросил я тихо.
— Нет, вы же не зверь какой-то и не Оно. — Вильма облизнула губы, провела пальцем по моей шее. — Если высокородный не побрезгует моим обществом.
— Не побрезгует, — ответил я, заходя в комнату для ночлега.
Огромная кровать, перина и огромные подушки, невесомое одеяло. Здесь можно жить хоть неделю, хоть месяц. Разыгравшаяся не на шутку метель расстроила все мои планы. Но одновременно с этим, метель мне и кое в чём помогла: дирижабли над Чествурдом по ночам больше не кружили, охотники сутки напролёт спали в своих комнатах, находясь от выпитого вина в состоянии глубокого грогги. Я открыл дверь шкафа, бросил на нижнюю полку рюкзак, нож в ножнах положил на тумбочку у изголовья кровати. На второй двери шкафа закреплено зеркало с чуть испорченной амальгамой. Я посмотрел на своё отражение: упрямо сжатые губы, волевой подбородок, шрам возле виска исчез. Выверты перехода из мира в мир. На подоконнике горела свеча.
— Свеча горела, роняя слёзы из расплавленного воска. Свеча горела, догорим, увы, когда-нибудь и мы. Философ вы, батенька! Аминь!
Подмигнув своему отражению, я начал раздеваться. Потом начертил пальцем в воздухе прямую руну «Эйваз» и подвесил её к потолку. Чего я не люблю, так это сумрак и нехватку света. Сумрак — всегда неожиданность и опасность, удар из-за угла и сплошная неопределенность. Это не моё, не моё. Достав из рюкзака связку травы живица, я выдернул один прутик, вышел в коридор и постучал в дверь Мерлина. Маг, с ножом в руке, вопросительно посмотрел на меня, выглянул в коридор. Я приложил палец ко рту, зашёл внутрь. Комната будущего великого мага мало чем отличалась от моей. Та же мебель, кровать. Другими были занавески: тёмно-синего цвета с золотистой отделкой по краям.
— Что-то случилось, граф?
— Пока нет и будет хорошо, если ничего не случится, — ответил я, осматривая внутреннюю щеколду двери. — Вот, посмотрите, господин маг. Неподвижная часть щеколды и подвижная соединяются двумя пластинами с отверстиями. Видите?
— Конечно вижу, — кивнул Мерлин.
— Когда я уйду, вы задвиньте щеколду и в отверстия проденьте вот этот прутик.
— Живица? — спросил Мерлин. — Занятная трава.
— Если вы с ней знакомы, то объяснения отпадают, — произнёс я. — Не забудьте полить узел водой.
— Может, эти предостережения излишние? — усмехнулся маг, — постоять за себя я сумею, будьте в этом уверены, граф.
— В этом нет сомнений, — ответил я Мерлину. — У меня на родине есть пословица: бережёного бог бережёт. Я не знаю, кто находится в теле Вильмы, поэтому лучше подстраховаться.
Я зашёл в свою комнату и обратил внимание на свечу: она искрила. Время перевалило за полночь и пришло время действовать. В первую очередь, необходимо обезопасить себя. Я прикинул рост Вильмы, на уровне головы девушки в воздухе появилась руна «Иса». Эта руна замедляет течение времени, «замораживает», в прямом и переносном смысле, всё то, что встречается ей на пути. Руна холода, руна льда. Привычным движением я создал руну защиты «Альгиз», подставил под неё руку и почувствовал привычный жар, который охватил всё тело. Как же плохо без часов! В городе Чествурд, как и во всех городах королевства Эспер, часы расположены на башне городской ратуши. Но до ратуши очень далеко, да ещё и непогода, чёрт побери! Я попробовал изобразить капризную руну «Райдо», улучшающую ощущение внутреннего времени, но не успел: дверь моей комнаты приоткрылась.
— Где же ты, любимый?
Вильма шла с закрытыми глазами и от этой картины по телу пробежала волна холода.
— Здесь я, милая, здесь. Прямо перед тобой. Ещё шаг, дорогая.
Руна «Иса» ярко вспыхнула, когда Вильма сделала полшага вперёд. Руна стекла со лба девушки, равномерным потоком растеклась по всему телу рыжеволосой красавицы. Вильма застыла, я услышал звук потрескивающего льда и злобное рычание существа в теле девушки. Вильма начала раскачиваться из стороны в сторону, в уголках её рта появилась белая пена, пальцы начали удлиняться, лицо пошло «волнами» и стали отчётливо проявляться черты лица того человека, которого я убили на пороге корчмы. Карен, дьявол тебя задери! Тёмный мастер решил меня переиграть? Ну-ну! Если мой план по поводу проведения поединка он назвал хитрым ходом, то что тогда говорить о происходящем? Подойдя к Вильме, я, очень и очень осторожно, боясь разрушить ледяную скульптуру, подхватил её на руки, уложил в кровать. Достав четыре прутка живицы, зафиксировал руки и ноги к обрешётке спинок кровати. Из рюкзака достал флягу с водой, полил «наручники» водой. Живица стала ярко-зелёного цвета, намертво притянула запястья рук и щиколотки ног к спинками кровати.
Теперь можно было не спешить. Самое сложное позади, самое ужасное — впереди. Не знаю почему и зачем, но подобный обряд требовал избавления тела одержимого от одежды. Я достал из-за голенища сапога нож с резной рукоятью из ореха, разрезал ночную рубашку, в районе запястья правой руки сделал небольшой надрез. Отступив на шаг от кровати, невольно залюбовался телом девушки. Высокая грудь, плоский живот, длинные и стройные ноги. Я достал шкатулку с курительными принадлежностями, набил трубку табаком, раскурил. Руна «Иса» без подпитки энергии исчезла и теперь оставалось ждать, когда Вильма придёт в себя: мне необходимо её открытое сознание.
Я обмакнул кончик ножа в кровь, выступившую на руке девушки, подержал нож в пламени свечи. Капля крови заискрила, как бенгальский огонь. Так и должно быть, обращение только в начальной стадии. Достав из рюкзака мешочек с завязками, я рассыпал по полу порошок красного ильтоберрийского мрамора. Круг, внутри круга перевёрнутая пятилучевая звезда. Вильма зашевелились, раздался утробный рык зверя, в комнате стало невыносимо холодно. Пять тонких тёмно-синих свечей я поставил возле острия лучей звёзды, открыл дверь платяного шкафа, посмотрел на отражение девушки в зеркале. Над её телом колыхалось марево тумана, который ежесекундно менял своё очертание и цвет.
— Отпусти, человек, — прорычал Карен. — Отпусти мертвеца в обитель страха.
От его голосе в окнах задребезжали стёкла и я пожалел, что не создал руну тишины. Теперь об этом поздно сожалеть, будь что будет. Сняв рубашку, я встал перед звездой.
«Оромен, отор, одеро, Омен. Оромен, отор, одеро, Омен».
Разом вспыхнули свечи, порошок красного мрамора начал светиться багровым светом.
