— Ну нихрена себе дела-делишки! Ты откуда взялся такой смелый?

— Оттуда, — ответил я, показав головой в сторону улицы. — Хотел у вас остановиться на несколько дней.

— Сделаем, — кивнул мужчина, — только прикоснись вот к этому.

Он достал из-под стойки кубок для вина, по патине я понял, что он из серебра.

— Ну? Чего ты застыл как скульптура, мил человек? — Я с удивлением посмотрел на винный кубок, потом на хозяина гостиницы. Он держал в руках дробовик и мило улыбался. — Что, боишься прикоснуться?

— А должен бояться? Странный ты какой-то.

Мужчина пожал плечами, я прикоснулся тыльной стороной ладони к серебряному кубку.

— Вот, пожалуйста.

— Ну нихрена себе дела-делишки, — покачал головой пират, — Так ты к нам надолго, охотник?

Слева от меня пискнуло невидимое создание, попытавшись освободить руку.

— А ты не дёргайся, не дёргайся, — произнёс я той, которую не видел.

— Да я и не дёргаюсь, — усмехнулся мужчина. — Я что, никогда не видел охотников? Ну даёшь, парень! Только сегодня трое твоих собратьев прибыли на поселение. Тоже мне..

— Кто такие охотники? — ляпнул я и пожалел о сказанном.

На меня опять смотрел дробовик, у пирата глаз стали узкими и злыми.

— Кто ты, тёмный тебя задери? Ты не на дирижабль прилетел?

Я вспомнил название города, которое мне назвал мертвец-возница.

— Я из Бризгби, уважаемый..

— Сволк. Всё меня зовут Сволком и никак по-другому. От Бризгби до Чествурда — две недели пути на санях. Неужели ты приехал издалека, чтобы поохотиться на Оно? Если это так, снимаю шляпу. Только где твой экипаж? Мешок за плечами и всё?

— Пал в неравном бою с ведьмами, — ответил я, соображая, не сболтнул ли я в очередной раз лишнего. — В мешке полно вещей, а я неприхотливый. А почему в городе я не встретил ни одного человека, Сволк? Только охранники с автоматами на набережной и больше никого. А?

Он с опаской опустил дробовик, посмотрел на кубок и на меня.

— Так из-за этой твари и не выходят люди из домов. Охотников Оно почему-то не трогает, а вот обычных граждан — м-да, обычных граждан и гражданок того… Уже два месяца мучаемся, живём исключительно по ночам. Эта тварь, когда темно, отсыпается, с утра выходит на охоту. Всё не как у людей. Тварь она и есть тварь. Так что насчёт поселения, охотник, не передумал? У нас хороший повар и чистые простыни. Не то что в «Вепре». Там сплошная халтура, а повар никогда не моет руки. Представляешь?

— Представляю, — ответил я. — Одного никак не пойму: зачем виселицы охранять и от кого? Оно это вообще что такое? Как выглядит и почему охранники до сих пор живые? Одни загадки, короче говоря. Ладно, всё потом. Я хочу искупаться и лечь спать. Оплата сейчас или как?

— Как угодно, охотник, — ответил хозяин гостиницы, положив на столешницу ключ от номера. — Второй этаж, вторая дверь справа. Воду не жалей, ужин в любое время. Нет, погоди-ка, заплати сейчас. У охотников жизнь похожа на жизнь мотылька. Крылья обгорают даже от лёгкого прикосновения пламени. Не возражаешь?

Я не возражал, поэтому отпустил руку той, которую не видел, снял рюкзак. Входная дверь открылась и с шумом закрылась. Я выругался сквозь зубы, достал кошель с деньгами.

— Да, дела… — произнёс Сволк и я опять посмотрел в глаза смерти.

— От греха подальше, опусти дробовик, Сволк, — попросил я хозяина гостиницы. — Я до сих пор не знаю кого поймал на улице за руку.

— Это была айва, охотник, — загрустил Сволк. — Зря ты её отпустил. В магических лавках за айв дают сумасшедшие деньги, просто невероятные деньги, охотник.

— Мне шальные деньги не нужны, Сволк, — ответил я хозяину гостиницы, беря в руку лямки рюкзака. — Вечером пообщаемся, а сейчас я хочу отдохнуть.

Обеденный зал с десятью столами на четыре человека, огромный очаг с потрескивающими поленьями, пол, устланный соломой, магические светильники на стенах, окна, забранные решётками, скрипучая лестница с фигурными балясинами и широкими перилами. Каждая ступенька издавала свой звук, я автоматически их запоминал. В этом мире ничем нельзя пренебрегать, в том числе свой безопасностью. Номер был стандартным для второсортных гостиниц: кровать, душевая и туалетная комната, на стене, напротив кровати, — большая картина с видом на какое-то разрушенное монументальное здание, на полу — подобие коврового покрытия светло-зелёного цвета, на подоконнике горшки с цветами, прикроватная тумбочка, одинокий стул с поломанной ножкой. Мило, очень мило.

Через полчаса, накупанный и довольный жизнью, я устроился на кровати и, закинув руки за голову, начал соображать что же мне делать дальше, как, не привлекая излишнего внимания жителей этого и других городов, добраться до Нуар, города грехов, блуда и разврата, задыхающегося в парах алкоголя и секса. Вечером, точнее ночью, нужно найти книжную лавку или магазин, купить карту королевства Эспер, узнать расписание движения дирижаблей, возможно, заранее купить билет. Я, сквозь полузакрытые отяжелевшие веки, через плотные объятия неги, попытался рассмотреть здание на картине. В какой-то момент времени мне показалось, что картина ожила и над зданием — то ли замка, то ли какого-то другого старинного сооружения — закружили в танце смерти вороны и создания, очень похожие на горгулий. Кто кого атаковал и кто от кого отбивался, я не понял, потому что заснул.

Такие сны приходят только в мире, в котором три сестры — Ночь, Тьма и Тень — переплетаются в танце амазонок с острова Лесби. В обворожительном и завораживающием, страстном, откровенном и поэтому бесстыдном. Свеча горела… запах лаванды, с вплетённым в него запахом ночных фиалок, запах разгорячённых тел, капельки пота, стекающие по телу ртутью, призывно приоткрытые помада яркая помада Urban, белоснежный жемчуг зубов, прерывистое дыхание, обжигающее плечо… Не открывая глаз, не делая резких движений, я достал из-под подушки травмат, не целясь выстрелил в сторону окна. Что-то невесомое и лёгкое беззвучно упало на пол, растеклось по ковровому покрытию. Я прикоснулся к магическому светильнику над изголовьем кровати, долго соображая, кого могло принести ко мне в номер в столь… Я посмотрел в окно: на улице расплескалась беззвёздная ночь.

— За что, Палач?

Я вздрогнул, но взял себя в руки. Неприятно, конечно, что от моего инкогнито остался пшик и воспоминания, но деваться некуда и придётся смириться с действительностью. Та, которую я раньше не видел, лежала на полу, притянув колени к животу. Айва глотала слёзы боли. Молодая, лет семнадцати-восемнадцати, она была прекрасна даже когда плакала. Серебристые волосы до плеч, большие васильковые глаза, изысканные и утончённые черты лица. Но я — Палач, и о сантиметрах на длительное время придётся забыть, стать тем, кого должны бояться и уважать в мире Тень. Я поднял айву с пола, усадил на кровать, сел рядом.

— Как ты зашла в номер?

— Дверь была приоткрыта, Палач, — прикусив губу, ответила айва. — Скорее всего, не я одна побывала у тебя в гостях. Проверь кошелёк, охотник за головами.

— С чего ты решила, что я какой-то там палач?

— Мы умеем видеть прошлое. Странно, что ты этого не знаешь, человек из другого мира, очень странно.

— Ну хорошо. А пришла ты ко мне зачем?

— Чтобы отдать свой долг. Ты меня не убил, поэтому…

— Я не верю в благородство жителей этого мира, айва, — перебил я ту, которую теперь видел. Обтягивающий тело чёрный блестящий костюм, накидка тёмно-синего цвета с фибулой в форме красивого цветка, похожего на гробарий. Интересно, за спиной у неё есть крылья? — Я пойду умоюсь, и когда вернусь, надеюсь в комнате никого постороннего не будет. Как тебя зовут, кстати?

— Мирамира, — улыбнулась айва.

— Красивое имя. Так вот, Мирамира, я тебя не задерживаю, твоего долга больше нет. Иди ради своих богов куда вздумается. Сделай так, чтобы я тебя больше не встретил. Иначе, тебя придётся продать в какую-нибудь магическую лавку. На органы, к примеру, не знаю зачем на вас охотятся в этом мире.