Ах, можно уставать от тишины покоя,

Но быть любимым и любить – не устаешь!

Чтоб воинам доставить наслажденье,

Встарь Один, скандинавский бог,

Им войны, лавры и сраженья

Наобещать в загробной жизни мог.

Приучен с детства был к Беллонским я знаменам.

И храбрым честь мужам я воздаю.

Но думаю, что убивать в раю

Не надо никого нам!

Несчастный негр, что увезен купцом

Из Африки, пленен надеждою иною;

Мнит, рабство долгое перенося и злое,

Согбен под деспотическим ярмом:

Когда несчастье жизни смертью перервется,

Он в край отцов счастливый унесется

И скрасит пиршеством возврата час.

Живой и мертвый, я останусь возле вас.

Счастливый раб, когда умру, и то

Владыку я покинуть не желаю,

И не найти мне рая,

Где нас не будет, – ни за что!

Шотландец между туч для рая

Искал места с издревних пор,

По прихоти грозу иль штиль предпочитая,

И с праведниками искал он разговор.

Весь окруженный облаками,

Лазурною одеждою покрыт,

Приняв подчас веселый вид,

Под чистыми любил скользить он небесами.

То время сладкое прошло.

И сильфов увеличивать число.

Меж нами говоря, нет у меня влеченья.

И мне противно быть не более, чем тенью!

Как мало стоит тень! Нет, лучше естество!

И прав был Магомет, сказавший ясно,

Что с плотью входят в рай его!

Власть гурий – это так прекрасно!

Бессмертны там приманки нег;

Не знает старости там Геба; и Цитера,

Столь сладко чтимая всегда, сверх меры

Дарит избранникам восторги там навек!

Но хочется, чтоб там наставник был любимый,

Амур, ведь он один даст красоту отрад,

Амур, ведь он один даст радость для услад;

Для совершенства помещу помимо

И дружбу с тихой чистотою там,

И половину ей своей души отдам.

И мирные приюты эти

Прекраснейшим пусть станут уголком,

И этот рай любви найдем,

С Элеонорой, мы на этом свете!

Скажи мне, долг какой иль празднество посмело

От глаз моих укрыть тебя на восемь дней?

Что нужно всем богам от радости моей

И что есть общего меж нами и Кибелой?

Чьим правом из твоих я вырван милых рук?

Быть может, доброта небес вдруг захотела

Как фимиам избрать все худшие из мук!

Довольно нам твоих ошибок, дорогая.

Коль, два блуждающих среди густых лесов,

Мешаем голос мы с журчаньем ручейков

И шепчем без конца: «люблю я, обожаю», -

Так что плохого в той невинности забав?!

Коль взор подернется истомою твой нежной,

Когда лежишь со мной ты меж цветов и трав;

Коль ты меня всего бросаешь в жар мятежный,

Свой рот сверкающий к моим губам прижав;

Коль, умирая, мы от радостного счастья

Воскреснем, чтоб опять восторги пережить, -

Так что есть скверного в том чистом сладострастье?

Нет, голос наших чувств не может погубить;

И нет греха, что у природы мы под властью!

В изображениях – Юпитер, гордо злой

И вечно погружен в утехи и покой,

Делами нашими смущается немного!

На мир весь целиком взирают очи бога,

На слабых смертных он взор не направит свой!

У наслаждений есть всегда права гражданства!

Обязанность – любовь, а грех – непостоянство!

Пускай богатые лишь в мыслях хвастуны

Вторую жизнь себе привольно созидают;

Пусть будут взоры их удовлетворены

Безнравственностью; вздор нас этот забавляет!

О, бездна та без дна, куда нас смерть ведет,

Навеки сохранит все, что она берет.

Пока живем, – свой рай воздвигнем мы на свете;

Другой же – лишь мечта, что троном создана.

Чтоб под хлыстом была законов их страна.

Обманутой толпы страшилища все эти:

Все урны и бичи, укусы змей и ад, -

Хоть мертвым в них нет зла, живых они страшат!

Считаю план ваш лишним и неправым;

Избыток знанья губит красоту.

Незнанье милое терять нельзя вам.

И сохраняйте ту вы простоту

Что вновь влечет вас к детству и забавам.

В искусстве милом бог давал урок

Вам, передавши Терпсихоры чары;

Любовник нежный обучить вас смог

Напевам; и к тому ж в вас много дара.

Чтоб сладко слить со звонами гитары

Так чудно ваш звучащий голосок.

Предубеждений рабство вы забудьте

И мой вы исповедуйте закон.

Язычницей вы в ваши годы будьте.

Молясь тому, чье имя Купидон.

Пример терпимости – тот бог бесценный:

Он позволяет все, но не измены!

К чему учить, что надо позабыть!

Времен новейших страшным вы рассказом

Совсем не утруждайте слабый разум,

Вы у Овидия должны учить

Старинный ряд преданий баснословных,

Как и в пафосских хрониках любовных!

На карте той, где опытный гравер

Вместил земного шара очертанья.

Вы не ищите той реки названье.

Что видел в бегстве Оттоманский взор.

Но место изучи Идалиона

И грустный край, где жил Леандр, – познай,

И край, где жизнь окончила Дидона,

Долин Темпейских столь воспетый край!

И углубляйтесь вы в страну преданья,

Не забывая в прошлые года

Там бывших перемен. Очарованье

В тех именах любовникам всегда.

Вот род занятий милый и любезный,

Пусть заполняет он досугов час,

Предшествуя часам забав у вас.

Иные знания вам бесполезны.

Нас очаровывать у вас есть власть;

Вы все постигли, коль постигли страсть!

От этих грустных мест бежим, о, друг прелестный.

Надеясь, тратим здесь мы половину дней.

Здесь страх докучливый – помеха для страстей.

Отсель недалеко есть остров неизвестный;

Нет хода кораблям и рифы там отвесны.

Извечный веет там и свежий ветерок,

Природа щедрая, свободно обновляясь,

Дарами красит тот вселенной уголок;

По яркой зелени течет там, извиваясь,

В морскую глубь стремясь, серебряный поток.

Там взращены рукой безмерно благосклонной

Сладчайший аромат струящий ананас

И апельсин густой, от тяжести согбенный

И фруктов, и цветов в один и тот же час.

Что надо нам еще? Тот островок покоя

Назначен любящим природою самою.

И океан вокруг, и дважды в день сомкнет

Вокруг убежища он свой круговорот.

Вот там не страшен мне отец непримиримый,

И на свободе там ты можешь быть любимой

Того, кто сердце все тебе дал, награждать.

О, там вы можете, дни мирные поэта,

Как кольца радости, одно в другое вдеты,

Немного славы мне и много счастья дать.

Приди же! Ночь темна! Нет облаков над нами!

Расстанемся, навек прощаясь с берегами,

Где только ты одна могла держать меня.

Венеры вижу свет над горизонтом я.

В пути неведомом Венера правит нами.

Эол на помощь нам все ветры созовет.

И станет дуть Зефир не слишком над волнами.

До пристани Любовь влюбленных доведет.

Блаженных прошлых дней теперь уж нет, увы.

Когда моя любовь благоговейно, нежно

Умела сердце вам затронуть неизбежно,

Мы были счастливы, меня любили вы;

Твердил, что вас люблю, и был любим я вами,

Мои желания я вашим подчинял, -

Таков был жребий мой; я свой восторг смирял,