«Не отвлекайся!» - сам себе повелел полуэльф. Голод охотно этому поддакнул. В горле снова стало сухо. Внутренности сдавил неприятный спазм: слабый, но это только пока!

В одну затяжку Эйнеке докурил самокрутку. Снова воззвал к магии, сжигая окурок прямо в пальцах. Небрежным жестом полуэльф стряхнул пепел с рубахи, затем с подоконника. Приступил наконец к делу. В качестве целей Эйнеке избрал пьянчужек на крыльце таверны. Их попросту не будет жалко, если что-то выйдет из-под контроля.

Полуэльф прикрыл глаза. Сосредоточился. Перед его мысленным взором встала иная картина мира – не та, к которой привыкло зрение, а та, что рисовало Эйнеке его магическое чутье. Он видел, как живая сила нитями струится везде и всюду, как оседает на брусчатке и стенах домов и как сгустками собирается внутри людишек. Эйнеке обратил свою магию в тонкое незримое щупальце. Направил его к одному из запримеченных ранее огоньков – к пьянице, что-то бурно обсуждающему с товарищем у входа в кабак. Впился. «Вырвал» немного силы и потянулся к следующему, а потом еще к одному и еще. Эйнеке брал немного: ровно столько, сколько мог, чтобы не навредить и остаться незамеченным.

Крохи жизни, вырываемые прямиком из чужих тел, сливались с магией, бьющейся в Эйнеке. Он увлекся. Отдался процессу. С головой ушел в «кормежку», и совсем не заметил, как за спиной снова грохнула дверь. В дом ввалился Наталь.

- Монеты забыл! - сообщил он замершему у окна брату.

Эйнеке заметил присутствие брата, когда тот схватил его за плечо и потянул было обратно к постели. Младший раздраженно зашипел, открыл глаза, попытался было вывернуться.

- Пусти, болван! - процедил сквозь зубы. Из хватки Наталя ускользнуть так и не удалось: уж слишком крепкой та оказалась.

Наталь отчего-то остановился. Перестал тянуть брата к кровати. Нахмурился. Эйнеке проследил за его взглядом, оглянулся через плечо. Самокрутки, да еще и на самом виду!

- Эйнеке, твою же мать! - выругался Наталь. Пальцы его еще сильней стиснули плечо Эйнеке. Младший поморщился, но не дал ни звуку сорваться с языка.

- Ты опять за свое, да?! - в синих глазах Наталя полыхнул гнев. Старший грубо встряхнул брата. Тот отозвался коротким рыком. Уперся визави в грудь. Попытался оттолкнуть.

- Пусти меня! - Эйнеке снова подал голос.

Еще раз толкнул, но, похоже, его потуги были слишком слабы, чтобы Наталь их заметил. К тому же старший брат был явно увлечен своим негодованием. В определенный момент оно оказалось столь велико, что Наталь совсем позабыл о необходимости рассчитывать силу: он стиснул плечо Эйнеке так, что у того чуть искры из глаз не посыпались.

- Ты же обещал! - выдохнул Наталь. Лицо его выражало боль и обиду. В глазах мелькало непонимание с примесью изрядной доли отчаянья.

Тогда Эйнеке не выдержал. Сжав свободную руку в кулак, он замахнулся ей. Целил Наталю по роже, но удар закончить не сумел. Наталь отреагировал мгновенно – перехватил руку. Стиснул запястье. Эйнеке рыкнул, но тут же стих, услышав со стороны брата ответный рокот.

- Мне было больно!.. - прошелестел, хмурясь.

- И сейчас больно! - добавил Эйнеке, едва чувствуя плечо: то, кажется, уже онемело.

- Прости… - Наталь растерянно моргнул. Выпустил брата. Сдвинулся чуть в сторону, давая ему пройти. Эйнеке, растирая плечо и запястье, ускользнул к постели. Сел на нее, хмуро и зло глазея на Наталя.

Тот вздохнул. Укоризненно покачал головой, взирая на младшего брата устало и огорченно.

- Тебе же плохо стать может, ну! - попытался настоять на своем Наталь. Эйнеке лишь обиженно фыркнул и отвернулся.

- А меня бы и рядом не оказалось! - продолжал старший. Он сгреб с подоконника самокрутки, завернул их обратно в тряпицу и спешно отнес к очагу. Спустя мгновение Эйнеке мрачно наблюдал за тем, как огонь торопливо пожирает его маленькое «сокровище». И ради этого стоило спасать Наталя, так жертвуя собой?

- Случись с тобой что из-за этой дряни, я бы даже помочь тебе не смог! Ты это хоть понимаешь, а?! - все надрывался и надрывался Наталь. Наконец Эйнеке не сдержался:

- Заткнись, а, - повелел брату: холодно, сухо, с немалой толикой раздражения, - Избавь меня от своего занудства!

Наталь снова рыкнул. Впрочем, на этот раз скорее разочарованно, чем зло. Закончив с самокрутками, он повернулся к брату лицом. Сложил на груди руки. Нахмурился.

- Тебе следовало дождаться меня с лекарствами, а не вот этим вот заниматься! - буркнул старший. Младший в ответ лишь застонал и демонстративно закатил глаза.

- Смотрю, тебе полегчало, раз ерничаешь! - тогда же изрек Наталь. Немного подумал и тихо добавил: - Только вот лекарства тебе все равно нужны.

Замолк, на этот раз задумавшись куда крепче. Эйнеке чувствовал на себе взгляд брата. Отвечал тем же – не отводил от старшего глаз. Всем своим видом пытался показать, сколь зол и обижен на него. Наталя, похоже, это не слишком впечатлило. Решив что-то с самим собой, старший велел:

- Одевайся!

Эйнеке удивленно вскинул брови:

- Чего? - переспросил он. - Зачем? Что ты задумал, Нат?

- Пойдешь со мной, раз я не могу оставить тебя одного, - Наталь пожал плечами.

Еще большее изумление овладело Эйнеке. Младший едва его сдерживал, а также едва держал при себе страх и гнев.

- Да лучше бы ты меня просто побил! - и все же выдохнул Эйнеке.

- Одевайся! - снова невозмутимо повелел Наталь.

- До лекаря на другой конец города тащиться! Я не дойду! - воспротивился было Эйнеке.

Наталь вздохнул, пожал плечами.

- Тогда я тебя донесу, - спокойно сказал.

А вот теперь страх, удивление и злоба в душе Эйнеке уступили иному чувству – веселью. Полуэльф насмешливо фыркнул.

- Не донесешь! - заявил, ни капли не сомневаясь в правоте своих слов.

- А вот и донесу! - насупился Наталь. Уступать он тоже явно не намеревался.

Тогда же все в Эйнеке вспыхнул азарт, жгущийся, безудержный, дикий.

- Спорим? - предложил младший близнец, хитро щуря глаза. - Весь путь от дома до лекаря и обратно меня протаскаешь на себе – выиграешь спор. Нет – значит, выиграл я!

- Спорим! - охотно согласился Наталь, однако прежде чем пожать протянутую братом руку, решил уточнить: - А на что спорим?

Эйнеке задумался. Почесал в затылке, затем, пожав плечами, изрек:

- Выиграю я, и ты оставишь меня на всю ближайшую семидневку в покое. Не будешь лезть в мои дела, брать мои вещи, - слово «вещи» Эйнеке особенно выделил, - и не станешь приставать со своими глупостями, вроде «пойдем на площадь, там местные празднуют и все такое»! Понял?

- Понял, - кивнул Наталь. - А что мне, если выиграю?

Эйнеке снова фыркнул, глянув на брата с хитрым прищуром.

- Ну, если ты вдруг победишь, то… - младший близнец выдержал паузу и только потом сказал: - Так и быть, я пойду с тобой праздновать Венец Зимы и буду участвовать во всех глупостях, в которые ты только умудришься нас втянуть! И даже слова против не скажу!

- По рукам! - просиял Наталь, скрепив договор рукопожатием.

========== Часть четвертая: «… и его последствия» ==========

Редкий снежок кружил над улочками Хладберга. Наталь шел по мостовой, и промерзшая брусчатка скрипела под его сапогами. Каждый шаг давался тяжело. На плечах его восседал Эйнеке, и Наталь возносил хвалу всем богам за то, что брат его весит так мало. По крайней мере куда легче, чем мог бы весить человек его роста. Выглядели они с братом, должно быть, забавно и глупо… Венец Зимы… Хладбергом целиком и полностью владело праздничное безумие. Спешащие взрослые и шныряющие туда-сюда дети. Песни из-за каждого угла. Сладкое предвкушение грядущей веселой ночи и подарков поутру… Две фигуры – одна верхом на другой – мало кого волновали всерьез. Всё, чего удостаивались братья – это слегка удивленные взгляды некоторых прохожих.

Если не считать определенное неудобство, Наталю даже нравилось происходящее. Он сумел без лишних сцен вытащить брата из дома, да к тому же убедил его приодеться в кое-что нарядное. Как бы младший ни ворчал на то, что Венец Зимы — это пустая трата времени и сил, а Наталь — безмозглый идиот, он все же вынужден был одеться в тон празднику. Из-за того, что после ночной охоты сухой одежды у братьев почти не осталось, из-под плаща Эйнеке выглядывала красная рубаха, подпоясанная широким зеленым кушаком. Наталь гордо нес на себе похожего вида тряпки: привычка подбирать почти одинаковую одежду осталась у братьев с детства.