- Не истери, идиот! - просипел Эйнеке брату. Тот, впрочем, вряд ли его услышал.
Подчиняясь не столько разуму, сколько инстинкту, младший протянул старшему руку. Попытался ухватить того за ладонь, однако не вышло – здоровенная лапища Наталя выскользнула из тонких пальцев Эйнеке. Тогда Эйнеке просто схватился за первое, что подвернулось ему под руку. Железной хваткой полуэльф вцепился брату в гриву. Потянул на себя.
Дико взвыв, Наталь дернулся назад. Эйнеке провезло брюхом по льду. На миг он вместе с братом занырнул головой под воду. Та обожгла не хуже крутого кипятка! Выпустив Наталя, Эйнеке резко оттолкнулся от него – дернулся обратно. Чудом сам целиком не ушел! Впрочем, умудрился удержаться на льду. Теперь же, лежа на спине подле полыньи, Эйнеке судорожно хватал ртом воздух. Округлившиеся глаза ошалело и тупо пялились в ясное ночное небо. Слух ловил яростные всплески в воде, но разум отказывался их воспринимать. Эйнеке остался один на один с собственным страхом. Утонул в нем, как в ледяной воде.
Вдруг воцарилась тишина: неестественно тяжелая. Прерывал ее лишь ожесточенный стук сердца и прерывистое дыхание, срывающееся с губ вместе с белесыми облачками пара. Одно мгновение – невозможно долгое и тягучее. Оно понадобилось Эйнеке, чтобы осмыслить происходящее. Нет всплесков и ругани, треска ломаемого льда.
Нет борьбы.
Нет Наталя.
«Нат!» - отчаянно завопил полуэльф. Впрочем, только в мыслях. Из глотки его вырвался лишь слабый хрип, смешанный с чем-то уж совсем невразумительным.
Сил двигаться не было. Вернее, осталось их слишком мало, чтобы и двигаться, и спасать Наталя. Эйнеке предпочел сделать то, что и делал всегда (или по крайней мере большую часть сознательной жизни), он доверился магии. В последний раз воззвал к ней, отдавая всю свою силу без остатка. Повелел ей вытолкнуть Наталя к поверхности, придать тому сил и отваги, ободрить. Спасти! Удовлетворенно улыбнувшись, Эйнеке отдался накатившемуся мраку.
***
Он пришел в себя лишь на миг, сам удивленный тому, что еще жив. Магия что-то все же оставила внутри худощавого тела. Эйнеке не торопился открывать глаза. Он не чувствовал опоры под собой. К тому же его слегка покачивало из стороны в сторону. Мокрые волосы и одежды, кажется, покрылись тонкой корочкой льда. Тело била дрожь. Щекой и ухом Эйнеке чувствовал что-то мокрое и холодное. Он все-таки приподнял веки, понимая, что находится у кого-то на руках. Мокрое и холодное оказалось задубевшим поддоспешником.
Наталь.
Даже сквозь мутную дымку перед глазами Эйнеке уловил знакомые черты – свое отражение: смесь хищного эльфийского изящества и грубоватой человеческой простоты. Каштановая грива – прежде непослушные вьющиеся локоны – неопрятными темными сосульками свисала на лицо. Матово-белая кожа, дрожащие синюшные губы. Круглые от страха глаза. Наталь был сам не свой, но…
«Живой!» - вспыхнула в уме и тут же погасла одна-единственная слабенькая мысль. Она принесла радость и облегчение. Эйнеке даже смог приоткрыть рот, выдавить из горла несколько слов:
- Чтобы я… еще раз… тебя спасать… полез!.. - прозвучали они.
И Эйнеке снова отдался беспамятству.
========== Часть вторая: «Награда за работу» ==========
Утром следующего дня Наталь снова шел в лес, толком не отогревшись, почти не отдохнув и совсем не поспав. Полуэльф закинул за плечо арбалет – хоть какую-то замену утопленному молоту – и побрел обратно в чащу. Усталость перебивала все, но он шагал по заснеженной тропинке, пока еще не встало солнце. Темнота не слишком-то беспокоила Наталя, а потому ни факела, ни фонаря при нем не было. Ночное зрение, доставшееся от предков-эльфов, позволяло неплохо видеть на несколько десятков шагов впереди. Впрочем, некоторая жуть все еще не отпускала Наталя. Слишком свежи в нем были воспоминания о коротком проигранном бое и о купании в ледяной воде. Это никак не прибавляло желания возвращаться на озеро, но шел Наталь за трупом сатира, а, следовательно, и за своими деньгами, потому отказаться от «прогулки» не мог. Так уж принято у людей: хочешь плату за зверя – неси трофей.
В этот раз, когда полуэльф вышел из леса к покатому берегу, его ждал сюрприз. Плащ из медвежьей шкуры, седая непокрытая голова… наниматель со своими людьми уже был у озера. Его звали Варден, и когда-то он, несомненно, был могучим и сильным человеком. В молодости Варден и сам валил лес, однако годы и непосильный труд согнули его спину, сожрали все здоровье, оставив лишь жалкие крошки. Старику хватило ума не пропивать на протяжении всей жизни заработанные монеты, а потому теперь он сам владел новенькой лесопилкой и командовал другими лесорубами.
- Здравствуй, Варден! - подойдя ближе, поздоровался Наталь.
- О! А мы уже думали тебя с братцем со дна озера вылавливать! - обернувшись, поздоровался и наниматель. – Не утопил-таки вас сатир!
- Да я вот, трофей забрать шел, чтобы тебе показать… – не слишком обращая внимания на слова старика, сказал Наталь. – Ну, ты сам видишь, в общем… – Наталь махнул рукой в сторону озера.
Там с берега несколько мужиков вылавливали баграми разорванный магией труп. Железные крючья тащили останки туши к берегу. Мужичье работало с остервенением и злобой, и Наталь лишь покачал головой, глядя на них. Если из мертвого сатира кто-то хотел сделать настоящий трофей, то вряд ли из этого уже что-то выйдет.
- Башку не повредите! Я ее нашим господам за стену притащу! – как будто очнувшись, крикнул Варден своим работникам. – Сатиров у нас в лесу не бывало… ага, как же! – оборачиваясь к полуэльфу, пробубнил старик.
- Я за оплатой так-то, - ненавязчиво сказал Наталь. Ждать, пока Варден сам об этом вспомнит не было ни времени, ни желания.
- Конечно-конечно! Все, как и договаривались! – кивнул старик. – Пойдем в контору, таким делам тут не место! – спешно запричитал Варден и захромал обратно в лес.
Наталь шел за ним, раздумывая: рад ли его наниматель избавлению от сатира или просто хочет побыстрее закончить это дело? А может, старика расстроило, что наемники не утонули вместе с козлоногим? Тогда бы Варден и от зверя избавился, и с монетами не расстался, но такие чудеса даже в канун Венца Зимы были чересчур! Особенно для жадных сварливых стариков. Наталь наблюдал за тем, как Варден пригибает голову, проходя под ветвями, и старается не смотреть по сторонам. Было понятно, отчего старик глаза прячет: никому не хочется смотреть, как с деревьев свисают останки твоих товарищей.
- Вы бы это… прибрались тут что ли, – как бы невзначай заметил Наталь. - Пока все с концами не вмерзло. Сами же потом эти деревья в город продавать будете…
Варден лишь зашагал быстрее: ровно настолько, насколько ему это позволяли больные кости. Остаток пути по лесу прошел в молчании. Когда деревья с их мерзкими окровавленными украшеньями закончились, старик заметно расслабился и даже чуть расправил плечи. Наталь и Варден вышли к вырубленной просеке, посреди которой стояла новая лесопилка.
Слишком бурный, чтобы промерзнуть, речной поток, стекающий с далеких гор. Сама лесопилка с большим колесом, наполовину погруженным в воду, и причудливым гномьим механизмом (вернее, целой системой механизмов с острейшими дисками-пилами и цепями) под крышей. Еще несколько зданий. Два больших склада: в одном еще не обработанные бревна, в другом подсыхающие распиленные доски. Чуть правее расположилось с пяток изб. В тех, что поменьше, спали лесорубы, а в самой большой вел свои дела Варден.
К этой избушке мимо десятков невыкорчеванных пней и шли наемник и наниматель. Украдкой Наталь поглядывал на то, с каким азартом люди на лесопилке изводили срубленные ранее деревья. Не верилось ему, что Хладбергу нужно столько древесины…
Зашли внутрь. Варден, не останавливаясь, проковылял в дальнюю комнату. Наталь следом. Там стоял грубо сделанный стол, усыпанный кипами бумаг и счетов. Варден уселся за него, открыл один из множества ящичков и достал на свет мешочек с монетами – вполне увесистый на вид! Звякнул металл, и Наталь ловко подхватил их с братом добычу. Мешок приятной тяжестью лег в руку. Развязывать тесемки и проверять, чем там старик расплатился, Наталь не стал. И так знал, что монеты внутри железные. Дейнцы не доверяли золоту или иному металлу, только старой доброй стали. Из железных монет можно и наконечники для стрел изготовить или, набрав побольше денег, в меч перековать. Разумная практичность!
