========== Часть первая: «Охота на сатира» ==========
3.14.80 г. века Битв.
Королевство Дейна. Хладберг.
Среди заснеженных деревьев мчалось трое. Первый, высокий и темный, прыжкам перескакивал через бурелом и сугробы. Двое поменьше не отставали лишь чудом.
Дейна славилась своими снежными зимами и густыми лесами. Наталь бежал последним – третьим – и сполна наслаждался всеми прелестями этой суровой страны. Дыхание рвалось наружу белыми облачками пара. Каштановые волосы, выбившиеся из не туго стянутого хвоста, закрывали глаза. Ноги вязли в снегу, да и собственное снаряжение теперь, скорее, мешало, чем помогало. Латный нагрудник давил, спирая дыхания. Молот в петле бил рукоятью. Не без зависти Наталь смотрел на то, как легко его брат бежит впереди, едва ли не скользя по верхушкам сугробов. Движения Эйнеке не сковывала броня, а оружие его было легче перышка. Впрочем, это не помогало брату догнать сатира. Каждый раз, когда Эйнеке приближался, козлоногое создание разрывало расстояние одним огромным скачком.
Позади же остался городок Хладберг и его лесопилки. Хозяин одной такой нанял двух охотников на чудовищ, двух братьев-полуэльфов – Эйнеке и Наталя, чтобы избавиться от сатира. Того желали видеть мертвым, и неспроста. Эту участь козлоногий заслужил, разорив дома лесорубов, выкрав их жен и детей. Мужей, что пошли за ним в лес, сатир также перебил. Пока братья бежали по лесу вслед за козлоногим чудищем, Наталь заметил не меньше пяти тел, развешанных по деревьям. Подмерзшие внутренности фиолетово-красными лентами свисали с заиндевевших ветвей. После Наталь увидел, как его брат и их добыча на миг поравнялись, затем темный рогатый силуэт прыгнул, подняв за собой белый шлейф снега.
Прыжок, однако, вышел не таким длинным, как раньше, сатир едва не врезался в ближайшее дерево, не споткнулся и не покатился по сугробам. Заметно замедлился, силясь удержаться на ногах. В этот же момент Эйнеке остановился, вскинув руку. Его пальцы окутал яркий свет, посыпались искры, и короткая вспышка чистой магии устремилась к сатиру. Наталь выхватил молот из петли и прибавил ходу.
Там, где стоял сатир, полыхнуло. Грянула очередная вспышка. Шарахнул взрыв, и снег разметало между сосен и высоких дейнских елей. Наталя ударило волной горячего воздуха. Подкосились колени. Заложило уши. Наталь беззвучно выругался, чудом не упав в ближайший сугроб. На какое-то мгновение полуэльф утратил способность осознавать происходящее: слишком уж был оглушен взрывом. Когда же пришел в себя, заметил лишь бодро скачущий вдаль рогатый силуэт, и Эйнеке, смотрящего ему вслед. Судя по всему, сатир успел увернуться от заклинания, а брату теперь нужна была передышка. Наталь снова выругался: их цель оказалась слишком быстрой для заклинаний; потом встал и снова побежал. На этот раз, впрочем, не слишком ровно и быстро. Подле Эйнеке Наталь ненадолго остановился.
- Ну, промазал – бывает!.. - подбодрил он брата. Глядя в лицо Эйнеке, Наталь видел свое же отражение: красные от холода щеки, усталое выражение, облака пара, вырывающиеся сквозь сжатые зубы, только вот синие глаза близнеца, и без того светящиеся в темноте, горели куда большим гневом и азартом.
- Завались! - рыкнул Эйнеке в ответ. Пару вздохов спустя добавил:
- Чего встал?! Беги! Догоняй!
Наталь качнул головой: другой реакции от брата он и не ожидал; после продолжил погоню. Теперь Наталь бежал вторым, Эйнеке догонял, а сатир все так же лихо скакал впереди. Молот в руке мешал все больше и больше, да и проку от него не было, покуда Наталь не мог сблизиться с целью для удара. Оставалось только проклинать свою самонадеянность и неправильный выбор оружия для охоты. Как же полуэльф сейчас хотел свой арбалет или хотя бы пару-тройку метательных ножей! Если бы был хоть какой-то шанс попасть в сатира, Наталь бы, пожалуй, и швырнул молот ему в спину, но…
Еще одна искрящаяся вспышка подняла волну снега между Наталем и козлоногим чудищем. На этот раз она не оглушила, но отшатнуться все же заставила. Сатир же как ни в чем не бывало отскочил вбок и огромными скачками устремился дальше, к кромке леса. Опомнившись, Наталь ускорил бег, и тут же едва ее не проклял все на свете, когда земля под ногами резко превратилась в склон. Едва устояв, Наталь немного проскользил вниз и остановился. К счастью, он оказался не в присыпанным снегом буреломе, а у замерзшего озера, вдруг вынырнувшего из-за леса. Деревья кончились, и перед Наталем были лишь покатый берег, присыпанный рыхлым снегом, и застывшая под ледяным панцирем водная гладь.
Замерзшее озеро поблескивало в лунном свете своей безупречно гладкой поверхностью. По снегу тянулся шлейф пепла и грязи. И темный рогатый силуэт гарцевал точно на середине. Из-под тяжелых копыт летело мелкое льдистое крошево. Вместе с облачками белого пара из пасти чудища рвалось блеяние, надрывное и громкое. Когда сатир останавливался, переставая скакать с ноги на ногу, он бил себя в грудь кулачищами – каждый с голову человеческого ребенка. Ни страха, ни сомнения. Козлоногое чудище вело себя так, словно не оно тут было загоняемой дичью.
Наталь ухмыльнулся. Что ж, будь он такой махиной, тоже бы не боялся и не сомневался! Если бы сатир выпрямил свою сутулую хребтину, полуэльф едва ли достал бы тому до плеча. Размеры чудища не могли не впечатлять. Остальное же восхищения не вызывало. Скорее, отвращение.
Цвет изрядно потрепанной шкуры едва ли можно было определить: грязь, пепел, копоть и кровь превратили ее в нечто предельно неопрятное и мерзкое. Шерсть на груди, плечах и руках слиплась от крови. Темные следы спекшейся крови остались и на длинных прямых рогах чудища. Скрюченные пальцы сжимались в кулаки и тут же разжимались обратно, демонстрируя острые когти – все так же грязные и жуткие. Но самым запоминающимся и гадким в сатире была его морда. Два огонька глаз, не мигая, смотрели на преследователей. Постоянно раззявленный рот и желтые клыки – по ним то и дело скользил синюшный язык, слишком длинный, чтобы уместиться в пасти. А еще нарывы, ожоги и волдыри… Если не считать бороду, башка сатира была почти лысой. Шерсть на ней здорово опалило. Болезненно-красная кожа все еще гноилась, и даже отсюда Наталь отчетливо чувствовал характерный тошнотворный душок. Похоже, в один из разоренных им домов сатир забрался через дымоход и рогами зацепил котел с варевом, а может, пару раз хорошо получил по харе раскаленной головней. Добродушия ему это явно не прибавило!
Тем не менее сатир не походил ни на смертельно раненного, ни даже на уставшего. Почему он вдруг остановился и пожелал принять бой, Наталь не понимал, хотя и догадывался. Безумие. Простое, лишающее всякого страха, безумие. Это оно, наверняка, и толкало сатира в атаку.
Наталь пообещал себе, что к концу следующего часа сломает сатиру ребра. Ножом, припрятанном в голенище сапога, отрежет ему голову, один из его рогов проденет в петлю для молота, а перед тем как уйти с этого озера, вспорет стынущему трупу брюхо и разбросает всю требуху по льду красивым праздничным узором. В отместку за все неудобства, так сказать.
Короткий рык вырвался из глотки, Наталь ринулся на озеро – к своей добыче. Ноги тут же заскользили. Окованные железом сапоги оказались не слишком-то хорошо приспособлены к такому действу. Наталь зарычал громче, скользя и все же пытаясь удержать равновесие. Каждый шаг давался с трудом, и все же полуэльф приближался к врагу. Все, что видел сейчас Наталь, так это то, как его молот ломает кости сатира, а потом его нож потрошит законную добычу.
Козлоногое чудище уже бежало ему навстречу, и каждый шаг громадных копыт выбивал из ледяной корки, сковавшей озеро, белые осколки. Двигался сатир неожиданно легко, ловко и проворно. Наталь только сейчас стал замечать эту неприятную разницу между собой и «добычей».
Когда они с сатиром поравнялись, Наталь ударил со всего маху, но лишь колыхнул воздух. Молот потянул в сторону. Ноги снова заскользили. Полуэльф едва устоял. Сатира же перед ним не оказалось. В момент удара тот играючи ускользнул в сторону, прочертив копытами на льду две глубокие борозды. Разворот. Очередная попытка удержать равновесие. Новый размашистый удар молотом – и снова мимо! Сатир поднырнул под руку и даже не задел Наталя рогами. Глухой рык. Осознание собственной беспомощности – и третий удар, самый сильный, быстрый и широкий. И снова молот поразил только воздух. Еще несколько мгновений. Дыхание с хрипом выходило из груди. Затем яркая вспышка боли – и Наталь точно подкошенный полетел на лед.
