- А-а-арх! - рык сменился криком, когда сатир лягнул полуэльфа под колено.

Выронив молот, Наталь упал. Больно шарахнулся грудью и локтями. Судорожно хватанул ртом воздух: падение сбило дыхание. И инстинктивно зажмурился, ожидая, что сейчас ему метким ударом копыта размозжат затылок.

***

Козлоногая тварь замерла среди заледенелого озера. Эйнеке рыкнул сквозь стиснутые зубы. До него медленно, но верно доходил смысл происходящего.

«Что-то не так!» - сообразил полуэльф.

Он остановился на берегу, у самой кромки. Хоть и стояла середина зимы, а погоды в Дейне весьма холодны, и озеро должно было как следует промерзнуть. Эйнеке не решался ступить на него. Полуэльфа терзало недоброе предчувствие.

«Нат?» - переведя дыхание после долгого бега и все же ощущая неприятную боль в груди, Эйнеке вскинул голову. Глянул на брата.

Наталь, вестимо, никаких сомнений не испытывал. Миг – и окованный ботинок опустился на присыпанный снегом лед. Эйнеке напрягся, ожидая услышать треск, но того не последовало. Да и могло ли? Копытный-то первым на озеро выбрался! Еще под ним лед бы треснул, если бы оказался слишком тонок!

Нетерпеливо перебирая ногами, сатир держался середины. Выжидал. Наталь… Наталь уже не шел – он снова бежал, размахивая молотом!

- Проклятье! - выругался Эйнеке и вскинул руки. Воззвал к своей магии. Он точно знал, что вот-вот случится нечто нехорошее, знал, что безумный сатир что-то задумал, но не мог ни остановить брата, ни бросить. Оставалось одно – помочь.

«Может, успею прибить тварюгу раньше!» - сказал сам себе, собирая колдовскую силу в ладонях.

Вокруг полуэльфа заклубился вихрь энергий. Чародейская сила, обычно укрывавшая Эйнеке незримым, но плотным щитом, теперь обращалась в острие – сиятельное копье чистой магии. Яркие искры пробежались по пальцам. Закололи кожу. Заклятие было готово, однако Эйнеке медлил: боялся задеть брата.

Тот уже сошелся в поединке с сатиром. На этот раз козлоногий не убегал. Ловко перескакивая с копыта на копыто, он кружил подле Наталя. Избегал ударов молота, почти играючи уклоняясь от них. В определенный момент сатир обошел старшего полуэльфа и от души лягнул его под колено.

Вскрик.

Эйнеке дрогнул. На миг утратил самообладание, и кипящий силой снаряд соскользнул с его пальцев. Осознав свою ошибку, полуэльф зашипел. Магическое копье рассекло воздух. Ослепительной вспышкой пропороло ночь. Ударило в лед, рассыпавшись цветными всполохами. Некоторые вышибли из сковавшего озеро панциря с десяток-другой осколков. Другие впились в шкуру сатира, заставив того визжать и плясать на месте. Наталю повезло больше: его не задело. Во всяком случае, Эйнеке не слышал его гневных воплей.

«Нет, не повезло!» - мрачно заметил внутренний голос.

Треск.

Оглушительный и жуткий.

- Паскудство! - только и выдохнул Эйнеке, уставившись на побежавший по гладкой поверхности озера разлом. Темная вода хлынула вверх. Невысоко, конечно, но и этого хватило, чтобы полуэльф, набрав в грудь побольше воздуха, завопил:

- Нат! Нат, беги оттуда!

Поднял было руку вновь – попытался сотворить еще одно заклятие – но дрогнул, зашипел. Вместо магии отозвался голод. Магический. Он требовал восстановить резервы прежде, чем колдовать снова. Эйнеке пошатнулся. Тряхнул головой, рыча. Боролся со вспыхнувшим внутри жадным чувством. Оно крутило внутренности, заставляло кровь кипеть, а картинку перед глазами плыть и мутиться. На миг Эйнеке ощутил слабость: давящую и дикую. Колени его подогнулись, и полуэльф рухнул в снег. Успел выставить перед собой руку, чтобы не клюнуть носом.

«Нет! Не сейчас!» - взмолился, борясь с нахлынувшим приступом.

Перестук копыт. Отчаянная ругань Наталя. Новый треск и грохот. Эйнеке слышал их будто издалека. Он заставил себя вскинуть голову – поднять взгляд. Увидел Наталя, проваливающегося под лед, а с ним и сатира. На миг потерял сознание, таки нырнув лицом в снег. Тут же пришел в себя, ошалело сознавая, что Наталь и сатир теперь вместе болтыхаются в черной воде.

- Су-у-ука! - протянул Эйнеке, перебарывая накатившую тошноту.

Сел. На четвереньках перебрался на лед. Ладони жгло холодом. Перед глазами все еще мутилось, однако голод отступил. На время. Он еще вернется – Эйнеке это знал, а потому пытался опередить, сделать хоть что-то, чтобы выручить брата прежде. Поднялся. Сделал несколько неуверенных шагов по льду. Легкое сложение и природная ловкость не дали упасть сразу. Эйнеке успел пройти половину расстояния до полыньи прежде, чем ощутил уходящую из-под ног опору. Снова затрещало и застонало. Вереница трещин прошла прямо у сапог полуэльфа.

«И какого ты сюда вообще полез?! - возмущенно спросил здравый смысл. - Сам же провалишься!».

Эйнеке, игнорируя его, рухнул на брюхо. Прополз еще несколько метров вперед и остановился у сколотого края ледяной корки. Ни сатира, ни Наталя видно не было. Оба ушли под воду, пока Эйнеке приходил в себя и корячился, добираясь до полыньи. Мысленно ругаясь на чем свет стоит, младший полуэльф заглянул в черную бездну, прежде сокрытую льдом.

Ничего.

Ничего не смог разглядеть под толщей воды!

Отчаяние овладело Эйнеке. Сердце так сильно забило в груди, что полуэльф едва не сплюнул его. По крайней мере, ему так самому показалось. Холод и влага, впрочем, довольно скоро напитали одежду. Замерзшее тело утратило чувствительность. Страх за брата притупил боль. Эйнеке все вглядывался и вглядывался в густую черноту воды, покуда наконец не заметил движение: замедленную и заторможенную борьбу. Наталь, кажется, сопротивлялся. Пытался выплыть из глубины и хватануть ртом воздух. Латный нагрудник и совсем одуревший сатир тянули старшего вниз – на самое дно.

«Он не убегал от нас и не боролся по-настоящему. Он хотел сдохнуть, но так, чтобы забрать с собой побольше тварей, сгубивших его лес!» - осознал Эйнеке наконец.

Он вдруг понял, что двигало сатиром. Козлоногий заманивал их на лед лишь затем, чтобы погубить вместе с собой. Оборвать свою жизнь и жизни ненавистных ему человекоподобных созданий.

Сожаление… Сострадание… Эйнеке чувствовал, как они будят в нем излишне яркие и порывистые эмоции, а те в свою очередь взгревают кровь, прогоняют остатки голода и призывают магию.

«Его не спасти. Он не хочет спасения! - Эйнеке зарычал, чувствуя, как щит колдовских энергий горит и ярится вокруг него. - Только смерти!»

Полуэльф обратил щит в новое острие. Колдовское, почти невидимое (только слабые искорки выдавали его) и все же настоящее – вполне реальное. Эйнеке направил его в воду. Усилием воли повел вниз, в глубину. Хотелось спасать. Проявлять милосердие. Творить чудеса. От и до полуэльф следовал своему желанию. Он дарил безумному сатиру смерть, а своему брату спасение. Магическое острие проникло под тяжелую взмокшую шкуру. Пробило клетку из ребер. Впилось в сердце, затем разрослось. Взорвалось внутри звероподобной туши.

Вода забурлила, но в ее черноте не было видно крови. Наталь оттолкнулся от обмякшего и изувеченного тела. Пошел вверх. Эйнеке же судорожно выдохнул, разом выпустив из легких весь воздух. Опять нахлынула слабость. Перед глазами заплясали цветные огоньки. Голод? Нет! Всего лишь откат – справедливая плата за колдовство. Эйнеке принимал ее смиренно и достойно. Впрочем, совсем недолго.

Плеск воды. Ор и ругань. Страх в дрожащем голосе.

«Наталь!» - опомнился Эйнеке. Его брат все еще был в беде!

Плавать, конечно, Наталь умел, но вес брони по-прежнему тянул его вниз. Холод сковывал мышцы – те наверняка уже закоченели! И паника… охвативший старшего полуэльфа страх никак не способствовал его спасению. Благо Наталь в своих отчаянных порывах выбраться додумался доплыть до края полыньи. Эйнеке видел теперь, как его брат всего лишь в паре метров от него пытается взобраться на лед. Тот крошился и скалывался, а Наталь все больше и больше впадал в отчаяние, силясь выбраться. Лицо его было бледно. Губы посинели. Ни дать ни взять живой мертвец!