После отправки я удалил его и быстро метнулся к лестнице: Генка-сенсей должна была вот-вот вернуться. За визит директора я не волновался: завуч была дамой крайне занятой и деловой и, судя по огромному количеству электронных писем, отправляемых ею каждый день, вполне могла запамятовать о записке.

Да и вообще, Кочо-сенсей же тоже обязан участвовать в школьной жизни, верно? Ведь это он официально глава нашего учебного заведения, а не Генка Кунахито.

В общем, мне удалось выманить его из кабинета и забрать последний жучок. Как и было условлено между мной и Инфо-чан, я оставил устройства перед дверью таинственного информационного клуба и зашел за угол.

Я не стал жульничать и подсматривать, прекрасно понимая, что ссориться с Инфо-чан мне наименее выгодно. Поэтому я послушно дождался сообщения от неё:

«Отлично, Аято-кун! Превосходные результаты! Что ж, теперь я готова исполнить твой заказ. Так что мне делать с тем видео, что ты мне отослал?».

Я хмыкнул и нахмурился. Мне нужно было, чтобы эти крамольные кадры произвели фурор, но при этом нельзя допустить, чтобы ретивые дипломатические работники вышли на меня. Самой роковой ошибкой любого человека испокон веков было недооценивание своего противника. Уж я-то подобного себе позволять не собирался.

Быстро напечатав на клавиатуре ответ, я отправил следующее послание: «Создай несколько анонимных аккаунтов на самых популярных видео-ресурсах сети и выложи от имени каждого это видео, озаглавив его «Советник Роберт Джонс развлекается со своей секретаршей». Также отправь запись на электронные адреса высших чинов американского представительства в нашем городе – они даны на соответствующем сайте. Позаботься о том, чтобы на тебя ни в коем случае не вышли, ясно?».

«Аято-кун, я знаю своё дело. Всё будет исполнено в лучшем виде, и ни одна живая душа не догадается, откуда пришла эта злосчастная запись».

Прочитав сообщение от Инфо-чан, я ухмыльнулся и спрятал телефон в сумку.

Отлично. Одно дело выполнено.

Конечно, сразу это не произведёт эффекта. Пока видео дойдёт до атташе Эмили Джонс, успеет пройти несколько часов. Но она непременно увидит и своего муженька без штанов, и гостеприимно раздвинутые ноги его партнёрши.

Бедняга Фредди. Если я мог, то пожалел его. Но я не могу. И не хочу.

Следующими по важности в моём списке стояли Гейджу Сабуро и Коидзуми Киоко. Я примерно представлял себе, что делать с первым: он уже давно был разобщён с сыном, и нужно было всего-навсего пробудить в сердце Цуки уснувшую было любовь к отцу.

А вот девчонка…

Конечно, без поддержки Фреда она сразу же становилась намного слабее, но не стоило упускать из виду, что Киоко знала обо мне и могла нанести существенный урон репутации, использовав для этого простые сплетни без доказательств.

Слово – это мощнейшее оружие. В наше время с его помощью можно возводить и низвергать целые империи, чего уж говорить об одном японском школьнике? Все подопечные чертова американца имели прекрасно подвешенные языки и могли заливать часами.

Презренные подпевалы.

Я в нерешительности остановился у лестницы и задумался.

Занятия начнутся уже через полчаса, времени у меня в распоряжении не так много… Нужно решать, за кого браться.

На Коидзуми уйдёт много ресурсов, кроме того, у меня даже нет плана. А вот не в меру ретивого полицейского можно успеть устранить и за эти жалкие тридцать минут.

Итак, решение принято.

Я кивнул своим мыслям и сбежал по лестнице на второй этаж: мне нужно было в кружок искусств.

Несмотря на то, что клубная активность на сегодня была запрещена, многие из президентов находились в соответствующих помещениях, ставших им практически родными. Взять хотя бы Кушу, который почти не выходил из кабинета научного кружка.

Гейджу Цука обнаружился у одного из мольбертов. Облаченный в длинный тканевый халат синего цвета, он держал между пальцами кисть, с которой прямо на пол капала черная краска, и сверлил взглядом девственно чистый холст.

– Гейджу-семпай, – позвал я с порога. – Можно отвлечь тебя на секунду?

Художник медленно повернулся ко мне и уставился куда-то мимо меня совершенно пустым взглядом.

М-да, кажется, это будет тяжелее, чем я рассчитывал…

– Это насчет твоего отца, – продолжил я, подходя ближе. – Он всерьёз переживает за тебя и даже обратился ко мне – незнакомому человеку, – чтобы я помог вам найти общий язык. Пойми, каким бы ни был твой отец, он семья, и…

– Ты прекрасное с точки зрения эстетики зрелище, – перебил меня Гейджу. – Говорю тебе как художник. Не вполне понимаю, зачем тебе налаживать отношения внутри моей семьи, но для чего-то тебе это нужно, да, Айши-кун? Так какова причина?

– Семпай, – я посмотрел ему прямо в глаза и добавил немного драматизма в голос. – Для меня семья – это самая первая из ценностей, и я не могу спокойно смотреть на страдания родителя, который не может достучаться до своего сына.

Цука медленно отложил кисть и подошел ближе. Осмотрев меня с головы до ног и кивнув, он изрек:

– Если ты так хочешь, я найду его и поговорю с ним.

– Отлично, – улыбнулся я. – Уверен, откровенный разговор сделает вас обоих счастливее.

– Это ещё не всё, – коварно ухмыльнулся художник. – Взамен я попрошу тебя позировать для меня.

– С удовольствием, – склонил голову я.

– Обнаженным, – непосредственно прибавил Гейджу, сняв рабочий синий халат и небрежно бросив его прямо на пол.

Я чуть не поперхнулся воздухом и с изумлением уставился на старшеклассника. Он сошел с ума?

– Семпай, не уверен, что правильно вас понял… – протянул я, отступая на шаг.

– Почему? – поднял брови Цука. – Я же сказал тебе всё прямым текстом, Айши-кун. Ты позируешь мне для картины в стиле «ню», я нахожу отца и провожу с ним задушевный разговор.

Я с трудом сглотнул и прищурился. Старшеклассник преспокойно вытирал руки какой-то ветошью, которая в изобилии валялась на длинных столах этой просторной комнаты.

– Ты серьёзно? – уточнил я.

– Абсолютно, – безразлично бросил художник. – Разумеется, я буду рисовать портрет наедине с тобой, так что тебе не о чем беспокоиться: мои товарищи по клубу ничего не увидят и не узнают.

– А сама картина? – я стиснул пальцы. – Её тебе вряд ли удастся спрятать.

Гейджу вздохнул.

– У моего портрета будет прикрыто лицо, – пояснил он. – Я нарисую маску. Никто в жизни не догадается, что на холсте изображен ты.

Я опустил голову. Конечно, я мог бы отказаться и придумать какой-нибудь другой способ отвлечения лейтенанта, но на это ушло бы драгоценное время, которое я хотел потратить на устранение Киоко…

– Хорошо, – решительно вымолвил я. – Я готов тебе позировать.

– Верное решение, – безэмоционально бросил старшеклассник. – В понедельник я сообщу тебе, когда мы начнем работу над портретом. А теперь – прошу меня извинить. Пора выполнять мою часть сделки, не так ли?

И Цука, бросив тряпицу рядом с халатом, вышел из клуба, оставив меня в смятении.

========== 21. Шаловливый Роберт. ==========

Итак, я повесил на себя не самое приятное обязательство по отношению к одному из эксцентриков нашей школы. Позировать обнаженным, это надо же! Будто мне было мало проблем…

С другой стороны, только Цука мог эффективно устранить проблему в виде своего отца, отвлечь его от дела и перевести всё его внимание на сугубо семейные проблемы.

Ничего не поделаешь: придется постоять перед этим горе-художником в непотребном виде. Зато проблема Гейджу Сабуро наверняка отпадёт.

Я посмотрел на часы и присвистнул: до начала урока оставалось всего около пяти минут. Что ж, не буду больше терять время даром.

И я направился в свой класс, стараясь выкинуть из головы и художника, и полицейского, и Киоко, сосредоточившись лишь на семпае: его прекрасный и светлый образ всегда помогал мне сконцентрироваться на том, что действительно важно.

Уроки прошли для меня так же, как и обычно, хотя учителя из-за смерти Оки явно были не в настроении. Многие из них вообще дали нам самостоятельные работы или устроили тесты на знание пройденного материала.