Я мечтательно улыбнулся, слушая его. Этот приятный голос, эти мягкие интонации…. Разве может ли кто-нибудь сравниться с ним?

Но кое-кто не разделял моего восторга. Президент театрального клуба, начавшая с одобрительной улыбки, постепенно мрачнела и хмурилась, а потом, скрестив руки на груди, принялась в нетерпении притоптывать ногой.

– Достаточно, – резко вымолвила она. – Спасибо, Таро, можешь сесть на своё место.

Я возликовал в душе: для Кизаны не было ничего важнее сценического дара, и если его не было даже в зачатке, то человек тут же терял в её глазах всякую привлекательность… Замечательно.

Но ещё не всё было кончено: надлежало закрепить успех.

– Айши Аято! – объявил один из шестерок Сунобу.

Я с готовностью встал, положив сумку и листок с монологом на стул. Давай же! Покажи, на что ты способен! И помни: всё это ради семпая.

Я встал перед нарисованным на картоне замком и на секунду прикрыл глаза, вспоминая того актера, который много лет назад поразил моего отца до глубины души.

А потом, набрав полную грудь воздуха, я начал говорить.

Перед моим внутренним взором стоял тот артист, и я с точностью копировал и интонации, и жесты, и мимику, надеясь, что результат станет достойным. Я не обращал внимания ни на кого, сфокусировавшись на поставленной задаче. И стоило мне только произнести последнее слово, как тут же раздались аплодисменты.

Я с удивлением посмотрел в сторону публики. Будо Масута, красный, как перезрелый помидор, сидел с открытым ртом и буравил меня взглядом; семпай одобрительно кивал; Гейджу Цука смотрел в пол, словно нашел там нечто весьма для себя интересное.

А Кизана Сунобу как раз и оказалась тем человеком, что рукоплескал мне. Её глаза сияли восторгом, а улыбка по белоснежности и ширине могла посрамить любую голливудскую статистку.

– Вот это да! – старшеклассница тряхнула своими завитыми хвостиками. – Потрясающе! Какая экспрессия! Какая трагедийность! Черт побери, Аято-кун, я не ожидала от тебя подобного!

Я скромно поклонился и прошел к своему месту.

– Просто прекрасно, Айши-кун, – вполголоса заметил семпай, стоило мне сесть на место. – Уверен, роль будет твоей!

Я с трудом смог выдавить из себя почти бесшумное “Благодарю!” и начал возиться с сумкой, стараясь спрятать пылающее лицо. Сердце стучало так гулко, что я не слышал ни слова из монолога, что читал тот самый трясущийся первоклассник; моя душа пела из-за того, что всё вышло так, как я планировал!

Надо же, как легко мне удалось устранить эту соперницу!

Я с трудом досидел до конца, одновременно стараясь не смотреть на семпая и в то же самое время следя за ним краем глаза. Не замечая ничего вокруг, я пребывал в состоянии эйфории от удачно проведенной операции.

Ослепленный успехом, я совершенно забыл о том, что не стоило слишком торопиться и присуждать себе победу, ведь обстоятельства вполне могут принять и неожиданный оборот…

Но пока всё шло как по маслу.

Когда первоклассник вернулся на своё место, утирая лоб, Кизана заняла его место у декорации и громко откашлялась.

– Господа, большое спасибо за участие! – провозгласила она. – Вы хорошо постарались, а некоторым удалось поразить даже меня. Своё окончательное решение я озвучу завтра перед уроками. Вы можете быть свободны.

Широко улыбнувшись, я встал со стула и направился к двери, не сводя глаз с семпая, который, помахав рукой сестре, шел впереди меня. Будо Масута, вскочив, тоже поплелся к выходу, держась слишком близко ко мне. Правда, в коридоре его – хвала богам! – перехватил Фред Джонс – президент клуба фотографии.

Странно, я не знал, что они друзья…

Семпай прошёл во внутренний дворик и устроился на своём любимом месте – на бортике фонтана. Достав книгу, он начал читать, приготовившись, по-видимому, терпеливо ждать свою Ханако.

Я же медленно зашагал к школьным воротам: дело сделано, и находиться тут дольше не имело смысла. Кроме того, не стоило привлекать к себе излишнее внимание. Полюбоваться на Таро я ещё успею.

Переобувшись, я быстро прошел через ворота и замер: неподалеку стоял какой-то человек.

Довольно высокий, худощавый и сутулый, он неторопливо курил, посматривая на здание нашей школы. Его поза казалась расслабленной, но я почему-то сразу почувствовал, что это не так, и инстинктивно замедлил шаг.

Несмотря на то, что этот незнакомец был одет в гражданское, всё выдавало в нём полицейского: и проницательные глаза, отмечавшие даже самую мелкую деталь, и манера похлопывать себя по правому плечу – именно там офицеры носили портативные рации.

Но почему тут полиция?

Я, сделав вид, что завязываю шнурки покрепче, присел на одно колено и покосился в сторону незваного гостя, надеясь, что, может быть, он просто пришёл встретить кого-нибудь…

Но нет: это цепкий профессиональный взгляд выдавал человека при исполнении.

Я быстро воскресил в уме обстоятельства смерти Осаны. Нет, вряд ли он здесь из-за этого: записку о том, что эта клоунесса уезжает в Тибет, я подделал мастерски, а свидетелей того, как я её придушил, не было. Правда, она, размахивая руками, чтобы отбиться, умудрилась перебить себе вену и залить кровью пол пристройки у помойного контейнера, но следы я замыл, и обнаружить их невооруженным глазом было невозможно.

Значит, ничего страшного, но выяснить всё поподробнее не помешает…

Распрямившись, я сделал вид, что только что заметил незнакомца и, поклонившись, поинтересовался:

– Вам чем-нибудь помочь?

Незваный гость посмотрел на меня и улыбнулся.

– Это, значит, Старшая Школа Академи? – спросил он. – Тут мой сын учится.

– Но вы здесь не из-за этого, так ведь? – поднял брови я, решив действовать напрямую. – Вы полицейский, верно?

Незнакомец удивлённо уставился на меня, а потом, хлопнув себя по бедру, усмехнулся.

– Вот это глаз-алмаз! – вымолвил он. – А ты сообразительный парнишка! Эх, если бы мой был таким же наблюдательным…

Я застенчиво улыбнулся и склонил голову – от «хороших мальчиков» по умолчанию ожидается именно такая реакция на похвалы. Жаль только, что нельзя было заставить себя покраснеть… Что ж, над этим придётся ещё поработать.

– Вы тут из-за Осоро Шидесу? – осторожно осведомился я.

У меня в душе ещё теплилась надежда, что представитель властей явился сюда из-за предводительницы хулиганов – той самой девчонки, которую боялись все в округе.

– Кого? – полицейский помотал головой. – Нет, я расследую исчезновение ученицы этой школы. Осана Наджими: слышал о такой?

Только огромным усилием воли я сумел сохранить лишь выражение вежливой заинтересованности на лице. Только не паниковать, только сохранять спокойствие… безвыходных ситуаций не бывает… Необходимо разведать, что именно ему известно …

– Но разве она не оставила записку? – уточнил я, радуясь, что голос ни капельки не дрожал, а интонации выражали лишь легкое изумление.

– Насчет того, что она отправилась в Тибет? – полицейский усмехнулся. – Это не может быть правдой.

– Но почему? – я склонил голову набок. – Разве это не обычная практика?

Офицер выдохнул дым и, затушив окурок о подошву собственных ботинок, выбросил его в кусты.

– Осана Наджими была христианкой, – ответил он. – Вот так-то.

========== 3. Петля, затягивающаяся на шее. ==========

О, нет. Только не это.

Христианка… И как такое возможно?..

У нас в стране, где буддизм, смешанный с традиционным синтоизмом, настолько пропитал все стороны жизни, сложно представить себе, что человек станет исповедовать другую религию, однако такое случалось.

И надо же было звездам сложиться так, что верить в пострадавшего за грехи людские Иисуса решила именно семья Осана!

Христианке незачем ехать в Тибет – в своеобразную Мекку для буддистов. Ей достаточно зайти в церковь и исповедаться священнику. И всё – прегрешения как не бывало.

Шестеренки в моей голове вращались с огромной скоростью, анализируя полученную информацию и просчитывая данные. Я понимал, что теперь, когда делом Осаны заинтересовались власти, я оказался в ужасающем положении, ведь в распоряжении полиции были и возможности, и средства для того, чтобы раскрыть преступление.