– По-моему, Джонс-семпай, это вы назначили мне прийти к вам в четверть второго, – спокойно отпарировал я, надевая юкату.
– Я не мог поступить иначе, – Фред широко улыбнулся и указал мне на ширму. – После уроков начнется какое-то собрание, где обязательно присутствие президентов всех клубов, а потом у меня дела.
Решив не отвечать, я встал у ярко-зеленой конструкции и замер, пока американец фотографировал меня. Будо, пристроившийся напротив, до неприличия откровенно пялился на меня.
Я усмехнулся и повернулся в профиль, в точности скопировав позу самурая, которую видел на одной из открыток.
– И-и-и… Прекрасно! – Джонс. – Аято, ты великолепен! Правда, Масута?
Президент клуба боевых искусств, внезапно вырванный этим вопросом и состояния прострации, промычал что-то себе под нос и ссутулился.
– В общем, план таков, – американец отступил на шаг и начал деловито возиться со своей камерой. – Я распечатаю снимки, рассмотрю их и приму окончательное решение. Завтра с утра я сообщу о нем. Идёт?
– Идёт, – откликнулся я, снимая традиционное одеяние.
Будо, закашлявшись, резко отвернулся и начал с преувеличенным усердием копаться в углу. Он как крот просидел там, имитируя бурную деятельность, пока я надевал форму, и среагировал на моё «до свидания» всего лишь легким кивком головы.
Бедняга. Он ещё не знает, что сопротивляться чувствам бесполезно: это истина для всех людей. Ну, или… Почти для всех.
Джонс рассчитал всё просто прекрасно: я едва успел дойти до класса. Конечно, не стоило и думать о том, чтобы проверить, как там семпай, но я твёрдо решил, что после уроков всё же выкрою время и проверю любовь всей своей жизни.
На лестнице между третьим и вторым этажами я встретил лейтенанта Гейджу Сабуро, который, держа трубку сотового у уха, что-то вещал про «результаты анализов», но, увидев меня и узнав, приветливо кивнул.
Я ответил полупоклоном и продолжил свой путь; страшно мне не было: даже если у бравого полицейского всё ещё теплились подозрения по поводу странного исчезновения Осаны, на том месте, где её душа рассталась со своим пристанищем, никаких биологических следов не осталось.
Его сын тащился позади, пустым взглядом сверля спину родителя. Увидев меня, он и не подумал поздороваться в ответ на моё приветствие, замерев на одном месте, как вкопанный. Гейджу Цука уставился на меня так, словно впервые видел…
Если бы мне было до этого дело, мне стало бы неуютно.
Но… Меня не волновал этот пусть талантливый, но всё же странноватый художник.
Я вошел в свою классную комнату за несколько секунд до звонка и попытался сосредоточиться на учебе: в мои планы вовсе не входило снизить успеваемость и тем самым отвратить семпая от меня. Моему Таро нужно всё самое лучшее, и я сам просто обязан соответствовать этому правилу.
После занятий – ровно в половину четвёртого – меня ждал сюрприз от Инфо-чан: текстовое сообщение, в котором подробно излагались инструкции для меня.
Для совещаний у нас в школе был отведен специальный конференц-зал на третьем этаже. Я никогда не заходил туда – не представлялось возможности, но именно в том помещении и должны были встретиться главы всех наших клубов.
По соседству с этой комнатой находился класс домоводства. По субботам там преподавали, как распоряжаться финансами и домашней бухгалтерией, как вести себя в различных жизненных ситуациях, как принимать гостей, как одеваться для той или иной оказии. Во все остальные дни эта комната пустовала.
И именно сюда мне и предстояло прийти, чтобы узнать, что будет говорить Кизана на совещании.
Честно говоря, меня мало волновали заботы этой зарвавшейся принцесски, но шанс узнать мнение о себе президентов школьных кружков представлялся нечасто. Эти люди формировали взгляды всех остальных, поскольку имели немалое влияние на своих подопечных, значит, от них в немалой степени зависела и моя репутация…
Я быстро поднялся на третий этаж, воспользовавшись дальней лестницей, и проскользнул в класс домоводства.
Как и говорилось в сообщении, на одной из парт стоял монитор, рядом лежали наушники.
Превосходно. Как, собственно говоря, и ожидалось от Инфо-чан… Надо бы как-нибудь подкинуть ей пару лакомых кусков в виде компромата на кого-либо из учеников, ведь у всех, кто состоял в театральном клубе, были свои скелеты в шкафу… И если я стану полноправным членом этого вертепа…
Но это потом.
Я сел перед экраном и, надев наушники, приготовился внимать. Камера охватывала почти всю соседнюю комнату, которая была небольшой. Мебели, кроме большой старомодной деревянной классной доски с мелками, не предусматривалось.
Качество видео было неплохим: я мог с легкостью различить даже мелкие детали.
Президенты клубов вошли все вместе, гурьбой, будто сговорились. Последним примчался Фред Джонс, белозубо улыбаясь. Чертов американский эгоцентрист, упрямо помешанный на своих идиотских идеях…
Кизана сразу же взяла инициативу на себя. Встав около доски и решительно уперев кулаки в бока, она начала говорить, и её хорошо поставленный голос раздался у меня в наушниках так, будто она была совсем рядом.
– Перейду сразу к делу, – старшеклассница в свойственной только ей манере вздернула подбородок. – Айши Аято. Этот человек нужен мне в моём клубе, поэтому я хочу, чтобы ему разрешили членство в двух кружках одновременно.
– Айши Аято? – эхом повторила девчонка с ярко-розовыми прядями в волосах и гитарой наперевес. – Это ещё кто?
– Второклассник, – не отрываясь от планшета, ответил ей Гемма Таку – глава компьютерного клуба. – Математику здорово знает.
Фред цокнул языком и, подойдя к Кизане почти вплотную, фамильярно тронул её за плечо.
– Слушай, Сунобу, у нас в школе куча человек, – вымолвил он. – Свет не сошелся клином на этом типе, которому лично я не доверяю.
Президент театрального клуба сделала шаг назад и, скривив губы, смерила американца презрительным взглядом.
– Если мне понадобится твоё мнение по этому вопросу, я о нём спрошу, – ледяным тоном обрубила она. – Сейчас на повестке дня другое.
– Аято – хороший… – невпопад вставил Будо. – Я имею в виду… Он хорошо учится, так ведь?
– Я не против, – развел руками Кага Куша. – Если сам Аято потянет такие нагрузки, то я препятствовать не буду.
– Мне всё равно, – бросил Гейджу Цука, с отсутствующим видом глядевший в окно. – Пусть делает, что хочет.
Уэкия Энгейка – глава садоводческого клуба – в задумчивости склонила голову набок.
– А ему не будет тяжело? – тихо спросила она.
– Мне плевать, – безапелляционно откликнулась Кизана. – Своё согласие он мне дал, а потом – будь, что будет. У него талант, понимаете? Настоящий, всамделишный талант!
– Я понимаю, – прошелестел Гейджу. – Хорошо понимаю.
– Ну так что? – королева драмы нетерпеливо притопнула ножкой. – Голосуем?
Она повернулась к доске и, взяв мел, прочертила вертикальную линию, написав слева и справа от неё соответственно слова «за» и «против».
Как и ожидалось, почти все поддержали её инициативу, только Фред Джонс, чертов осёл, упрямо вписал своё имя в графу «против».
– Прекрасно! – Сунобу хлопнула в ладоши. – Прямо сейчас я направлюсь к завучу, а завтра с утра сообщу ему это. Спасибо всем; можете быть свободны.
Главы кружков синхронно потянулись к двери, и я, сняв наушники, принялся ждать, барабаня пальцами по парте.
Всё совещание заняло всего лишь пятнадцать минут, так что у меня освобождалось время для слежки за новой угрозой, которая нависла над моими с семпаем отношениями.
Подождав ещё минуту после того, как все вышли из конференц-зала, я подошел к двери и осторожно приоткрыл её. В коридоре никого не было, путь свободен!
Я осторожно прикрыл за собой створку и пошел к лестнице, рассчитывая спуститься на первый этаж и под каким-либо предлогом проникнуть в клуб любителей мистики, как вдруг позади раздался возглас: «Так вот ты где, Аято-кун!».
Круто повернувшись, я чуть было не столкнулся нос к носу с подбежавшим ко мне главой научного кружка.
