Она надела просторную футболку и занялась готовкой. Фил стащил с полки в холодильнике бутерброд с икрой и вазочку с салатом, завертелся по комнате, уклоняясь от Аниных рук и чавкая.

— Аппетит испортишь!

— Нет! — возразил он, орудуя вилкой. — Такого со мной не бывает! И в еде тоже! Спорим!

— Заставлю все съесть!

— Прогадаешь!

Аня наклонилась к табуретке, на котором стояла электрическая печка, поставила внутрь противень с мясом. Короткая футболка обнажила бедра, полоску кружевных трусиков.

— Сколько у нас времени, пока мясо не будет готово? — хрипло сказал Фил, оставляя вазочку с недоеденным бутербродом, торчащим из салата.

— Минут сорок… ай!

Он уже нес ее в спальню, смеющуюся и брыкающуюся.

Аня

На этот раз все происходило медленно. Фил неспеша снял с нее футболку, начал игру губами и кончиками пальцев, Анино тело отозвалось наслаждением… и мукой. Он не давал ей привстать, пригибая к подушке поцелуями, и продолжал, двигаясь все ниже. Внутри нее начала закручиваться невидимая пружина, все туже и туже, и когда ей казалось, что она поднялась на самый верх ощущений, Филипп отстранялся, наклонялся к ней и целовал ее, посмеиваясь над ее томлением.

— Фил, ну же… Фил!

— Терпите, Анна Сергеевна. Я хочу, чтобы вам было очень хорошо сегодня.

Каждый новый виток удовольствия поднимался до самого пика… и спадал. Но с каждым разом наслаждение усиливалось… и, наконец, вырвалось, закружило мощным вихрем. Фил застонал, упал на постель, перевернувшись, потянув ее на себя, тоже стонущую, всхлипывающую. Аня вжималась в его грудь лицом, пережидая сладкий спазм. За окном загремело, заухало.

— Новый Год, — сказала Аня, еле слышно.

— Ага! Понравилось, как он начался, Анна Сергеевна? — тихо спросил Филипп, гладя ее по влажным, покрытым испариной плечам и спине.

— Так всегда бывает? — глухо отозвалась она.

— С тобой каждый раз по-новому. Это то, чем я говорил с самого начала: с первого дня, как тебя увидел, никого другого рядом с собой представить не мог. А ты?

— И я… Постой, ты что меня представлял? Так… как сейчас?! — Аня подняла голову

Фил смущенно хмыкнул:

— Ну, я же парень! Я всегда знал, как ты это делаешь!

— Что?! Как?!

— Кусаешь губы, стонешь и вздрагиваешь.

— Плохой мальчик! — Аня засмеялась, краснея.

— Ну вот, — «скуксился» Фил. — Только что был мужиком, а теперь опять мальчик?

— Ты МОЙ МУЖЧИНА! Пойдем, там скоро мясо будет готово.

— Пойдем. Посмотрим еще, как ты там готовишь. А то, может, я зря старался.

Аня

Фил откусил, замер, глядя на Аню жалобными глазами, в которых проступили слезы, и она поняла, что что-то пошло не так. Вряд ли Филиппа до рыданий впечатлили ее кулинарные таланты.

— Не вкусно? — всполошилась она.

— За что? — прохрипел Фил, высовывая язык. — Воды!

Аня мазнула по его тарелке кончиком пальца, попробовала и бросилась к шкафчикам. Обернулась к Филу, жадно хлебающему минералку прямо из бутылки, с жалобным и виноватым лицом, держа в руках два пакетика с красным порошком.

— Я паприку с перцем перепутала. Паприки нужно было много, а перца чуть-чуть. А я перепутала! И как назло, оно мариновалось долго! Все проперчилось! Это все из-за тебя! Я о тебе думала, когда маринад готовила!

— Ты представляла меня горячим перцем? — хитро поинтересовался Филипп, вытирая рот.

Он отрезал еще один кусочек, попробовал, посветлел лицом.

— Не, есть можно. Только картошки положи побольше и сока налей.

Мясо действительно оказалось вкусным, огненно-острым, но вкусным, просто Филу досталась от души обмазанная специями корочка. Они ели, смеялись, не отрывая друг от друга взглядов. Аня уже убирала со стола, когда в дверь постучались. Она указала Филу на вход в спальню. Тот проскользнул туда, прикрыв дверь. На пороге стояла Анжела с тарелочкой:

— С Новым Годом Анна Сергеевна. Это от нас тортик! Ой, я не вовремя? У вас гости?

— Нет-нет, заходи, — смущенно пробормотала Аня. — Спасибо за торт.

Анжела с любопытством огляделась, покосившись на дверь спальни:

— Ой, а чего у вас елка не наряженная?

— Не успела купить игрушки, — призналась Аня. — Я… хм… была занята.

— Так не проблема, Анюточка Сергеевна. У вас есть какая-нибудь коробка? Сейчас я по блокам пробегусь…

— Может, не надо, Анжела? — крикнула Аня уже ей в спину.

— Я быстро! — отозвалась третьекурсница уже из коридора.

Филипп

— Бегом! К себе! — зашипела Аня Филу, выглянувшему из спальни.

Он подурачился, крутясь и вытягивая губы для поцелуя. Она с боем и смешками выпихала его в коридор. Через несколько минут в блок к Ане пришла группа номер одиннадцать почти в полном составе. Каждый из них пожертвовал по елочной игрушке и пучку мишуры, и все они, щебеча и сразу заполнив все пространство комнаты, принялись украшать елку. Фил тоже зашел с серьезным лицом и смеющимися глазами, повесил на ветку флэшку в виде птички из «энгри бёдз» и гирлянду. Комната озарилась приятными праздничными бликами. Студенты поздравили Аню и ушли, прихватив Фила с собой.

— Слушай, — с заговорщицким видом протянула Анжела, подзывая к себе Филиппа. — У нашей Анюты кто-то есть. В спальне сидел. А приборы и бокалы на двоих. Значит, это правда, что она Каде бросила, а не он ее!

— Конечно. У Анюты покруче ухажеры есть, чем Герр Хер Старперыч.

— Честно? — округлила глаза Анжела. — Точно, вы ж рядом живете! Вот бы хоть глазком! Ты его видел?

— Ну, — «помялся» Фил, — так, мельком.

— И как?

— О-о-о! — протянул Филипп. — Потрясный парень! Смотрятся вместе — просто чума!

Глава 14

Аня

Следующие дни каникул прошли в любовной лихорадке. Аня теперь и представить не могла, как она раньше жила без поцелуев Фила, его лица, рук. Он все время оказывался рядом, и в те разы, когда она выходила за покупками (они старались не показываться окружающим на глаза вдвоем, но Аня настаивала, что ей нужно хоть иногда выбираться на люди), ждал у окна своего блока. Он спускался, делал вид, что случайно столкнулся в холле с преподавателем и вообще, куратором, если что, строил скучное, вежливое лицо — на радость вахтерше, которая Аню (одинокую бесприданницу и почти старую деву — был один ухажер, да и тот оказался с говнецом), жалела — и относил покупки в блок.

Когда Аня мыла посуду, Фил надевал резиновые перчатки, становился сзади, обнимал ее, целовал в шею, делая вид, что помогает, брызгался, она проливала воду, бежала переодеваться, и они снова оказывались в постели, иногда голодные, изнывающие — быстро и стремительно насыщающиеся, а иногда неспеша смакующие, томные.

Эти дни показались Ане одним мигом и… вечностью. Она старалась не заглядывать в будущее, но поздно ночью, лежа на груди у Фила, не выдержала и пробормотала:

— Что же дальше?

Она думала, Фил дремлет, но он фыркнул ей в волосы:

— Как что? Дождусь, когда ты подрастешь, и женюсь на тебе.

— Тебе все шутки, — вздохнула Аня.

— А ты слишком все серьёзно воспринимаешь. Можно подумать, ты намного меня старше.

— Дело не в возрасте, — сказала Аня. — Дело в…

— Я понимаю, о чем ты. Всю жизнь ответственность, сама за себя, да? Ты не забывай, я с девятого класса — сирота. Настя мне и мамой и папой была. Но она вредная, знаешь, как мне попадало? Зато всему научился. И сестры двоюродные, их… шесть.

— Что случилось с ними… с твоими родителями?

— Разбились на машине. Такая авария была… страшная, менты сказали — банальная… Я долго не мог принять, куролесил, тыкался везде, подрабатывал, мозги у меня такие, гиковские, с самого детства. Потом сестры бойфренд рассказал мне об ай-ти факультете в Каратове, они тогда с Настей тут жили. Ну я и впрягся. Экзамены сдал, поступил. Но все, благодаря Насте, дядьям, теткам моим и девчонкам. Семья, Ань, — это сила.

— А у меня мама умерла, когда я на втором курсе училась. Но она долго болела… мы смирились, наверное. Папа… хороший, любит меня, заботится. Но ты прав, я всегда была одна. Поэтому… чуть замуж не вышла, не знаю, что только удержало.