Я знаю, насколько сильна нанесенная вам обида. Если вы предпочтете остаться в Энроте, я с пониманием отнесусь к этому решению. И всё-таки знайте: в Эрафии вас ценят и ждут. В сущности, кроме вас, у нас нет достойных претендентов на престол. Нам очень не хватает вас. Возвращайтесь.

Ваш Морган Кендал».

Слезы счастья выступили на глазах Катерины. Она надеялась на это с самого момента своего отречения… прятала надежду в самую глубь своей души, не признавалась в этом даже самой себе – но надеялась, что в конце концов в Эрафии ее поймут и оценят. Значит, не зря надеялась – пресветлый Илвантай, или кто там еще есть на небесах, всё-таки смилостивился над ней!

– Роланд! – закричала Катерина, размахивая посланием Кендала. – Иди скорей сюда!

– Что случилось? – с тревогой спросил влетевший в комнату король, давно уже не видевший жену такой возбужденной.

– Есть всё-таки справедливость на свете! Почитай, что Кендал пишет, – Катерина протянула ему письмо.

– Да, мне этот Мюллих с самого начала не нравился, – сказал Роланд, закончив читать. – Ну как, ты довольна?

– Еще бы! А они еще сомневаются, захочу ли я возвращаться. Да если б они знали, как я здесь скучаю, с каким удовольствием ступлю на родную землю!

В порыве радости Катерина попыталась встать, но ноги ее подкосились, лицо исказила гримаса боли, и она, резко побледнев, со стоном упала на руки мужа, еле успевшего подхватить ее.

– Ну и куда ты поедешь в таком состоянии? – спросил Роланд, осторожно укладывая супругу на кровать. – Тебе же еще лечиться и лечиться.

– Да, ты прав, – ответила она, учащенно дыша и обливаясь холодным потом. – С возвращением придется подождать. Но ты скажи этим купцам: пусть они передадут Кендалу, что я приеду сразу же, как только мне станет лучше. Обязательно скажи, не забудь!

С этого дня выздоровление Катерины заметно ускорилось. В глазах ее появились прежний блеск и жажда жизни, и лекари лишь удивленно качали головами, видя, с какой быстротой она восстанавливает силы. А спустя несколько месяцев Катерина уже отплывала в Эрафию – еще не вполне окрепшая, но довольная и счастливая. Роланд и Николай провожали ее в столичном порту.

– Не грустите так, – утешала их Катерина. – Мы же не навсегда расстаемся. Вы в любое время можете приезжать ко мне. Тебе, Николай, наверняка будет интересно побывать в Стедвике. Это такой красивый город, а ты его еще ни разу не видел… Да и я тоже буду навещать вас, так что мы в любом случае будем видеться.

На прощание Катерина крепко обняла и расцеловала своих дорогих мужчин и, несмотря на всю радость от предстоящей встречи с родиной, чуть не расплакалась от внезапно нахлынувших чувств. С мужем и сыном все-таки было хорошо, и очень жаль, что нельзя взять их с собой.

Когда ее корабль отчалил от пристани, погрустневшие Роланд с сыном еще долго стояли на берегу, провожая его взглядом.

На глазах Николая выступили слезы.

– Отец, ну почему она опять уехала? Я-то надеялся, что она останется с нами…

Роланд вздохнул и обнял сына.

– Знаешь, я тоже всегда удивлялся твоей матери. Но теперь, после всех этих событий, я, кажется, начинаю понимать ее. Она любит нас, сынок, но Эрафия – это ее судьба. И мы с тобой ничего не можем изменить.

========== Глава 8. Пророчество ==========

Первым, что увидела Катерина, сойдя на эрафийский берег, была толпа празднично одетых людей, встречающих ее радостными криками. Рыцари и крестьяне, седые старцы и женщины с детьми – все собрались, чтобы поприветствовать ее. То же самое было и на всём пути от порта до Стедвика – Катерину везде встречали как национальную героиню, будто и не было никаких протестов против ее политики, никаких сборищ на площадях, угроз бунта и ультиматумов. Люди, похоже, искренне раскаивались и хотели вновь видеть ее своей королевой. А она глядела на ликующие толпы – и думала, как же переменчива народная любовь. Сейчас прославляют и зовут на престол – а еще недавно проклинали и кидали тухлыми яйцами в ее портреты. Она не винила людей за такое отношение: в конце концов, их тогдашнее возмущение было вполне понятным и в какой-то мере даже оправданным. Но где гарантия, что подобное не повторится? Сейчас народ в эйфории – а что будет через год-другой, когда восторги улягутся? Катерина проезжала по улицам столицы, заполненными радостными горожанами, забрасывающими цветами ее карету, и в душе ее созревало решение. Однажды испытав на себе недовольство народа, теперь она не считала возможным занять престол, не убедившись, что население действительно поддерживает ее.

По случаю прибытия Катерины в Стедвик генерал Кендал собрал Совет лордов, и она выступила на нем с речью, удивившей многих, если не всех. Попросив регента не отменять назначенные выборы правителя, Катерина заявила, что примет в них участие наравне с другими кандидатами. Пока же она согласилась на предложенную Кендалом должность главного советника и по совместительству – военного министра. Фактически Кендал и Катерина правили теперь королевством вместе: без согласования с ней регент не принимал ни одного важного решения.

Как выяснилось, попытка переворота была не единственным серьезным событием, случившимся в Эрафии за время отсутствия Катерины. Как поведал ей генерал Кендал, вскоре после разгрома Люцифера нихонская королева Мутаре, собрав внушительных размеров армию из драконов различных видов, вторглась в пределы Эрафии и АвЛи.

– Она сама была драконом – вернее, стала им, выпив какого-то зелья, – рассказывал Кендал – И, видимо, это позволяло ей влиять на умы других драконов и внушать им свою волю. Эта тварь смогла подчинить себе даже зеленых и золотых драконов АвЛи, не говоря уже о ржавых, хрустальных и других драконах, которые всегда были вольными созданиями и никому не повиновались. Вы лучше меня знаете, на что способны эти чудища – а тут их были сотни…

– О боги, какой ужас! – воскликнула, похолодев, потрясенная Катерина. – А я ничего не знала…

Ей вдруг вспомнилось, как, приветствуя ее недавно в порту, один крестьянин сказал, что уж теперь-то, после ее возвращения, никакие нихонские отродья больше не посмеют сунуться в Эрафию. Она сочла тогда, что мужик вспомнил войну Восстановления, а оказывается… И ведь ей никто ничего не сказал – ни Кендал, ни Роланд, который наверняка тоже был в курсе событий – не может быть, чтобы весть о столь масштабном военном конфликте не дошла до Энрота…

– Почему мне не сообщили? – возмущенно вскричала она. – Я же писала вам, спрашивала, как дела в Эрафии…

Кендал отвел глаза:

– Не хотел вас зря волновать. Помочь бы вы все равно не смогли, Энрот слишком далеко, а такие новости могли бы навредить вашему здоровью.

– Да при чем тут мое здоровье! Нихон чуть не захватил нашу страну, имела я право знать об этом или нет?!

– Ну ведь не захватил же, – краснея, выдавил из себя генерал. – Хотя, не скрою, угроза была более чем серьезной… Но, к счастью, врагов вовремя остановили. Причем основной удар пришелся на АвЛи, а мы, в общем-то, отделались довольно легко. Сумели кое-как организовать оборону, а потом объявился этот бессмертный варвар, Тарнум… Ну, вы о нем наверняка слышали, да?

– Конечно, слышала, – чуть поостыв, отозвалась Катерина. Ей, как и многим в Эрафии, были хорошо знакомы сказания о варварском воине, который за свою жестокость не был после смерти допущен в рай и вернулся на землю искупать грехи.

– Так вот, – продолжал Кендал. – Не знаю уж, что им руководило, но он предложил нам помощь в войне с Мутаре, и пришлось соглашаться – силы были уже на исходе.

Катерина поежилась. Ей представилась толпа драконов, со свирепым ревом атакующих мирное эрафийское поселение, почудились зловещее хлопанье крыльев, вырывающиеся из оскаленных пастей струи зловонного пламени, отчаянные вопли людей, разрываемых стальными когтями, разлетающиеся во все стороны ошметки плоти… Какое счастье, что Тарнум, великий герой, прославленный во многих легендах, вовремя обратил свой взор на Эрафию!