Не теряя времени, она отправила Фиура к Джелу со следующим письмом:
«Обстоятельства складываются так, что, по всей видимости, именно вам предстоит встретиться с Ксероном в решающем сражении за Клинок Армагеддона. Враг направляется в Крилах по Ачеронскому тракту. Здесь я планирую дать ему бой, но моей армии явно не хватит для победы. В случае нашей гибели, которая весьма вероятна, добивать Ксерона придется вам. Поэтому немедленно выходите кратчайшим путем на дорогу с Ачерона на Крилах и ждите врагов. Я сделаю всё, чтобы задержать их до вашего прихода и максимально сократить их численность. Пожалуйста, не подведите меня: от успешности ваших действий может зависеть исход всей войны».
Хотя Роланд вряд ли мог успеть привести подкрепление, на всякий случай Катерина послала сообщение и ему:
«Роланд!
Ксерон идет из Хармондейла в Крилах, и примерно через неделю я встречу его на Ачеронской дороге в двух днях пути восточнее Ачерона. Я буду стоять до конца, хотя его армия в несколько раз превосходит мою и он вооружен Клинком Армагеддона. В предстоящей битве мне потребуется твоя помощь, так что выступай немедленно. Если же ты опоздаешь к сражению – иди на соединение с Джелу, которому я поручила выйти на ту же дорогу и сразиться с Ксероном в случае моего поражения».
Сначала она хотела, чтобы послание Роланду доставил Торгрим – этот юноша, как выяснилось, умел лишь ковать оружие, но не пользоваться им; ему еще никогда не приходилось участвовать в боях, так что сейчас от него всё равно было мало толку. Но, подумав, Катерина всё же решила послать к Роланду более надежного и проверенного воина – одного из воздушных элементалей. Сама же она отправилась со своим отрядом на место будущего сражения. Местность производила гнетущее впечатление. По обеим сторонам дороги возвышались голые черные скалы, землю покрывала корка застывшей лавы, и лишь кое-где торчали чахлые искривленные деревья. В воздухе витал резкий запах серы, небо было затянуто серой дымкой, и казалось, что здесь никогда не бывает солнца. Похоже, это было одно из самых мрачных мест во всем Эофоле. Именно здесь Катерине предстояло принять последний бой. Здесь, чуть в стороне от Ачеронского тракта, ее воины разбили лагерь и стали ждать.
Ксерон задерживался. С одной стороны, это было хорошо, поскольку давало надежду всё-таки дождаться подкрепления. С другой – ожидание было тягостным и мучительным. Долгое вынужденное бездействие угнетающе действовало не только на Катерину. Она видела, что ее воины, в первые дни жаждавшие борьбы, тоже заметно приуныли – и не знала, сможет ли в нужный момент настроить их на битву. И это было хуже всего.
Чтобы дольше задержать врага, а заодно дать занятие армии, Катерина решила построить укрепления поперек ущелья за крутым поворотом. Воины ломали камень, куски застывшей лавы, копали землю там, где она ещё была, и выкладывали стены. Руководил работами Торгрим, припомнивший то, что еще в ранней юности, до того, как загореться кузнечным делом и пойти в ученики к Казандару, подсмотрел и перенял у отца-каменотеса. Так неожиданно обернулось во благо решение Катерины оставить молодого гнома в лагере. Торгрим всё время проводил на стройке, с важным видом раздавал распоряжения и сам, засучив рукава, месил раствор и таскал тяжеленные камни. С его лица градом катился пот, но глаза светились гордостью от того, что ему доверили столь ответственное дело. И, надо сказать, у него хорошо получалось – над бойницами наскоро сложенной стены удалось даже вывести своды, что давало воинам шанс избежать огненного дождя, вжавшись в стены. Глядя на строящиеся укрепления и на воодушевленного гнома, которому явно нравилось руководить их возведением, Катерина с сожалением думала о том, что этот юноша мог бы стать не только искусным кузнецом, но и неплохим зодчим. Мог бы, если б не предстоящая смертельная битва.
Армия занималась делом, работала до изнеможения, и терзаться воинам было некогда. Но для Катерины дни тянулись невыносимо медленно, и за это время она успела перебрать в памяти всю свою жизнь. Умирать не хотелось, но в связи с этим она испытывала не столько страх, сколько нестерпимую тоску. Думала ли она когда-нибудь, что ее жизненный путь может закончиться вот так – вдали от родной Эрафии, в мрачной обители темных сил, среди торжествующей оравы нечестивых дьяволов? Если бы рядом с ней был сейчас любимый отец, или хотя бы Роланд – хоть кто-нибудь родной и близкий! Но она была одна, и некому было утешить и подбодрить ее перед последним боем.
И еще одна мысль назойливо лезла в голову, хотя Катерина и отгоняла ее изо всех сил. Если она погибнет – как это воспримут на родине? Будут ли ее оплакивать как всенародную героиню, устроят ли торжественные похороны в королевском склепе рядом с отцом? Поймут ли там наконец, за что она сражалась, почему должна была любой ценой воспрепятствовать плану Люцифера? Или они поймут это лишь тогда, когда кригане пройдут по Эрафии победным маршем, сокрушая всё на своем пути Клинком Армагеддона? Но если так – пусть уж лучше пребывают в счастливом неведении, пусть считают эту кампанию бессмысленной прихотью не в меру воинственной королевы… А по ночам неизменно возвращались обычные кошмары…
Но вот наконец на горизонте появился отряд Ксерона. Моментально сбросив с себя хандру, Катерина, спокойная и собранная, вышла к своей армии, построившейся в ожидании боя.
– Вы все – воины мужественные, – сказала она. – Не буду перед вами лукавить: шансов одолеть неприятеля у нас почти нет. Наша задача не в том, чтобы победить, а в том, чтобы продержаться как можно дольше и продать свои жизни подороже. Вряд ли кто-то из нас переживет эту битву, но не отчаивайтесь: товарищи по оружию довершат наше дело. Конечная победа всё равно будет за нами, даже если нам и не суждено ее увидеть…
Из-за поворота, поднимая пыль, вырвались ряды ксеронова воинства и в замешательстве остановились – дорогу преграждала стена высотой в полтора человеческих роста. Тысячи бесов, сбившись в кучу, растерянно взирали на неожиданное препятствие. Катерина перекинулась взглядом со стоявшим рядом Торгримом. Гном был бледен как смерть, однако в глазах его играло мрачное торжество. Но вот в первые ряды криган пробилась высокая фигура верхом на коне, раздался зычный голос, взлетел вверх клинок и с неба обрушились жаркие хлопья смрадного пламени. Катерина поняла: это и есть Армагеддон. Да, во время войны Восстановления она видала схожую картину, но сейчас пламя было гораздо сильнее. Рыцари и полурослики шарахнулись к стене; несколько водных элементалей, не успевших укрыться под спасительными сводами, с булькающими звуками повалились на землю, постепенно расплываясь в бесформенные лужи. Несколько огненных сгустков упали на плечи Катерине и прижавшемуся к ней Торгриму, но даже не обожгли их. Нисколько не вредило магическое пламя и демонам. Наоборот, бесы приободрились и с визгом бросились на приступ. Над их головами, зловеще полыхая огнем, плечом к плечу летели ифриты. Катерину пробрала нервная дрожь: огненных джиннов Эофола она видела уже далеко не в первый раз, но до сих пор так и не смогла привыкнуть к их ужасающему виду. К тому же именно они представляли сейчас главную опасность. Две с половиной тысячи бесов оказались бы неодолимой силой в чистом поле, но преодолеть стену им было затруднительно – слишком высока она была, и слишком слабы были их короткие крылышки, способные лишь чуть-чуть приподнять тела над землей. А вот ифриты, прекрасные летуны и могучие воины – это совсем другое дело…
В наступающих криган градом полетели камни, с удивительной меткостью выпускаемые полуросликами. Они сильно проредили первые ряды бесов, и даже несколько ифритов оказались сбиты и теперь с воплями корчились в агонии на обугленной земле. Но остальные ифриты перемахнули стену, и закипел жестокий рукопашный бой – такой, какого не случалось с самого начала войны. Ифриты без устали метали сгустки огня, которые с шипением врезались в духов воды и оставляли дымящиеся ожоги на телах рыцарей. Вопя от боли и крепче сжав оружие, эрафийцы бросались на врагов, всаживали мечи и копья в их светящуюся плоть и тут же падали замертво под огненными струями, вырывающимися из ран ифритов. С неба то и дело рушились новые хлопья пламени, испепеляя каждого, кто оказался вне укрытия. Лишь огненным элементалям пламя Армагеддона было нипочем, как и огонь ифритов. Время от времени за стену прорывались и бесы, но с ними легко справлялись духи воздуха – летучие и проворные, они быстро оказывались в нужном месте и забрасывали демонов молниями. Только вот от Армагеддона они гибли в первую очередь, да и с ифритами не могли сражаться на равных – огненные джины убивали их с одного-двух ударов. Дело Катерины было бы плохо, но её спасло то, что большую часть ифритов Ксерон оставил при себе, а по отношению к перелетевшим через стену ее воины имели почти пятикратное преимущество в числе. Плюс к тому из-за спин элементалей в огненных демонов летели камни полуросликов. Один за другим ифриты падали на землю и рассыпались кучками золы. Потеряв почти полсотни, они откатились назад, и армия Катерины получила долгожданную передышку. Треск пламени и лязг оружия умолкли, и на поле боя воцарилась тишина, нарушаемая лишь стонами раненых. Катерина с ужасом подсчитала потери – полегла почти четверть армии. Водные элементали погибли все, из рыцарей уцелели считанные единицы, да и те едва держались на ногах от ран и ожогов. Королева быстро отдала необходимые команды, перестроив воинов так, чтобы более слабые и уязвимые для огня оставались под крышей за спинами огненных элементалей. Туда же она отправила и Торгрима – юноша рвался в бой, но Катерина понимала, что в этом случае он погибнет в числе первых, причем без всякой пользы для дела.