- Ах ты, вражина, - процедил сквозь зубы высокий прыщавый парень со шрамом на щеке. – Зачем сюда приперся, тварь рогатая?

- Я авлийский подданный, - пытался объяснить Ксанф, но парень лишь презрительно хмыкнул:

- Вот и сидел бы у себя в АвЛи, а на нашей святой земле адским отродьям не место!

- Точно, - подал голос другой мальчишка, чуть постарше. – Жаль, недобили вас в последней войне эльфы с энротцами. У меня твои предки под Нильструмом прадеда убили – ну и как у тебя после этого совести хватает шастать по нашему городу?

- Да что вы с ним церемонитесь? – крикнул кто-то из толпы. – Бей его, ребята!

Молодчики накинулись на Ксанфа, и он пожалел, что оставил в таверне свою саблю. Применять же магию было поздно – подростки находились слишком близко, пущенный огненный шар мог спалить их заживо и задеть при этом самого кригана, а ему вовсе не хотелось ни того, ни другого. Поначалу ему еще удавалось кое-как отбиваться от многочисленных, но неумелых противников, но затем мальчишки повалили его на землю и принялись остервенело лупить кулаками и ногами.

- Что ж вы творите, нечестивцы? Побойтесь богов! – раздался вдруг глубокий, хорошо поставленный мужской голос.

Юнцы бросили демона и разбежались в разные стороны. Одетый в белый священнический балахон высокий мужчина с рыжей бородой до пояса подошел к Ксанфу и помог ему подняться.

- Вы как, целы? – участливо спросил он.

- Более или менее, - буркнул криган, вытирая кровь с разбитой губы.

- Вы уж извините этих мальчиков. Наслушались, видно, историй о наших войнах с Эофолом, вот и возомнили всех криган врагами. Юности свойственна нетерпимость, повзрослеют – образумятся.

Сдержанно поблагодарив священника, Ксанф вернулся в таверну и больше не высовывал оттуда носа без сопровождения Тиноса.

Через некоторое время вернулась из Священных рощ Каури. Она держалась еще более сурово, чем прежде, но вместо холодной отстраненности в ее глазах читалось явное беспокойство.

- Ну, что там? – нетерпеливо набросился на нее элементаль.

- Похоже, дела плохи. Я не поняла, кто такой Властитель Стихий, но могу сказать одно: он очень опасен. Может быть, даже опаснее Эскатона. Безжалостный фанатик, наделенный огромной силой. Не знаю, насколько далеко простираются его планы, но от АвЛи он уж точно камня на камне не оставит.

- Нам надо немедленно рассказать обо всём Улиссе! – воскликнул Тинос.

- Так уж и немедленно? – усомнился Ксанф. – Может, завтра сходим, а? Один день ничего не решает, а госпоже Каури, наверное, нужно отдохнуть с дороги.

- Нет-нет, я вовсе не устала, - слегка обиженно возразила эльфийка. – Пойдемте к Улиссе сегодня же – какой смысл откладывать?

Улисса жила в боковом флигеле замка Хармондейл, имеющем отдельный вход и окруженном роскошным розарием. В городе ходили слухи, что хозяйка собственноручно ухаживает за розами, потому они и цветут столь пышно и красиво. Сейчас, в июне, розы были в самом цвету и так благоухали, что Ксанф, проходя через сад, восхищенно цокнул языком, и даже на лице всегда сдержанной Каури появилась блаженная улыбка – впрочем, встретившись глазами с Тиносом, эльфийка тут же убрала ее.

Элементаль подвел своих спутников ко входу и потянул за свисающее на шнурке позолоченное колечко. Раздался мелодичный звон колокольчика, и из-за двери выглянула хрупкая молодая женщина в монашеском одеянии.

- Вы к Матери народа? – спросила она, почтительно поклонившись.

- Да, у нас к ней очень важное дело, - сказал Тинос.

- Тогда проходите в приемную, дорогие гости, - приветливо улыбнулась девушка. – Я сообщу о вас леди Улиссе, она к вам выйдет.

Приемная Улиссы представляла собой небольшой квадратный зал с мягкими кожаными диванами вдоль стен и круглым деревянным столиком в центре. Нежно-салатовые стены были расписаны неброским растительным узором, на окнах висели темно-зеленые бархатные шторы с золотыми кистями, по углам стояли изящные бронзовые канделябры. Здесь было необыкновенно уютно, и даже статуи богов и изображения пяти великих королей, украшенные гирляндами из роз, выглядели не официально и торжественно, а очень мило и по-домашнему. Общее благостное впечатление нарушал лишь большой портрет мужчины средних лет в королевской короне, перед которым горела свеча и стояла корзина с цветами. Художник вложил в лицо изображенного столько скорби, что от одного взгляда на портрет становилось не по себе.

- Кто это? – шепотом спросила Каури, указывая на него глазами.

- Сын ее, Асрул, - так же тихо ответил Тинос. – Его нихонцы убили при взятии Мирхема.

- Понятно, - отозвалась эльфийка. – Король-мученик, значит.

- Ага, именно так. Его тут чтят не за то, что он умножал силу и славу королевства, а за то, что погиб вместе с ним.

Дверь неслышно отворилась, в зал вошла Улисса и села за стол.

- Приветствую вас, гости, - оглядев посетителей, она задержала взгляд на Тиносе. – Мне кажется, что с вами, элементаль, я не так давно где-то встречалась.

- Да, встречались, - кивнул Тинос. – На суде в Пирпонте. Меня судили за диверсию в Лесу Клятвы, помните?

- Ах, да… Тинос из Спаварда, точно… Так, значит, Ариан вас всё-таки помиловал?

- Если бы… Меня выпустил на волю не король, а он, - Тинос указал на демона.

-Ксанф, сын Ксерона, - отрекомендовался тот. – Начальник тюрьмы… теперь уже бывший…

- Сын Ксерона? – переспросила Улисса. – Уж не того ли самого?

- Так точно, именно того.

- Надо же… Ну, а вы у нас кто? – хозяйка повернулась к темной эльфийке.

- Матриарх эльфов Жаддама, профессор альварской академии Каури Блэкторн, - с достоинством представилась она.

- Я вижу, вы ранены? – Улисса бросила сочувственный взгляд на ее забинтованный лоб. – Покажите мне вашу рану, может быть, я смогу помочь.

- Не беспокойтесь, со мной всё в порядке, - произнесла Каури, разматывая бинт.

Увидев ее татуировку, Улисса нахмурилась, но промолчала.

- Госпожа, у нас к вам очень серьезный разговор, - сказал Тинос. – Это касается безопасности АвЛи, точнее – той угрозы, которую несет открытие Стихийных Плоскостей. Я тогда на суде уже пытался объяснить, что новый Властитель Стихий замыслил против вашей родины какое-то зло, но меня сочли за сумасшедшего. Но, поверьте мне, не я один чувствую опасность – Ксанфу и Каури тоже есть что сказать по этому поводу.

- Тогда, на суде, вы вовсе не показались мне сумасшедшим, - сказала Улисса. – А раз у вас нашлись единомышленники, это тем более заставляет всерьез относиться к вашим опасениям. Расскажите же мне всё, что вам известно.

Тинос и Каури, дополняя и уточняя друг друга, изложили всё, что знали об эпохе Эскатона, поведали о тревожных предчувствиях, испытанных ими обоими у Главного храма Священных рощ, и о неуловимом сходстве нынешнего Властителя с тогдашним Разрушителем, а Ксанф рассказал о могущественном и крайне опасном артефакте, находящемся, по его предположениям, в руках этого новоявленного злодея. Улисса слушала очень внимательно; она не прерывала рассказчиков никакими вопросами и лишь раз потрясенно ахнула, узнав о роли Ксерона в гибели Стихийного Острова.

- Вот и всё, что мы можем вам сказать, - подытожил Тинос. – Может быть, конечно, наши слова кажутся вам неубедительными…

- Нет, не кажутся, - тихо, но твердо промолвила Улисса. – Такие предчувствия, как у вас, на пустом месте не рождаются.

Она обхватила голову руками и несколько минут просидела в глубокой задумчивости, затем продолжила:

- Знаете, мне с самого начала не понравилась вся эта история с новым богом и с алтарями Стихий. Я уже тогда чувствовала, что здесь что-то нечисто, а после ваших рассказов я в этом уверена. Кажется, всё еще хуже, чем я думала. Не знаю, что и делать…

- Как это – не знаете?! – возмущенно вскричал Тинос, напрочь забыв о дипломатии. – Рассказать всё вашему брату, что ж еще?!