— Так ведь вы знаете, он поссорился с самим Временем и не хочет, чтобы в вечное царствование великого Времени рождались его новые верные подданные!

— Баловень, — шелестели насекомые, — в детстве игрался с цветами и сломал цветочные часы. Все бутоны раскрывались, когда хотели, а не по часам.

— Его Вечность гневался, — подал голос Абсолем. Он оставил кальян и теперь возвышался над надгробием почившего короля. — Приказал принести в Замок Цветов обычные часы, чтобы отмерять ваш ход.

— Что же Валет так долго? — овощная фрейлина обернулась и увидела тёмную фигурку вдали. Илосович Стейн мчался к замку, стебли под копытами его коня рассыпались на мелкие кусочки.

— Наконец-то! Он принесёт последний дар нашему… — другая фрейлина всхлипнула и вновь зарыдала.

Стейн спешился и подошёл к могиле.

— Где последняя корона? — спросил Абсолем.

— Цилиндр отказался изготавливать её для врага королей Мрамореал, — проговорил Стейн. Придворные ахнули. Абсолем улыбнулся.

— Мятежник должен был понимать, какую цену за его ошибки платят другие.

— А ведь молодой Чарльз был так дружен с Таррантом! — воскликнула фрейлина. — Клан Цилиндров веками был верен короне!

— Только не уточняли, какой короне, — Абсолем медленно прополз по могиле. — Тогда я одарю почившего последним даром. Мирана фон Мрамореал получила право воскрешать мертвецов, и когда она появится на Угрюмом Бреге, одним из первых вернётся в Подземье славный король Кингсли, владелец капустных грядок, что сможет восстановить рождение новых людей.

— Когда же это будет? — спросил Валет Червей.

— Всему своё Время. Даже тому, чтобы завести остановившиеся часы других, — Абсолем криво ухмыльнулся.

***

— Стало быть, из-за этого юного джентльмена мне пришлось перенастраивать все часы в Подземье? — Время склонился над маленьким мальчиком, который, казалось, не испытывал ни малейшего чувства вины за содеянное. — Ты — маленький негодяй, который заставил цветы на часах расцветать не в срок?

— Я просто так умею, — мальчик сжал крохотный кулак и с видимым усилием выдавил из кулака розу. — Ну вот… Хотел сделать красную, а получилась белая.

— Научишься ещё, — Время брезгливо взял цветок в руки. — Эй ты, унеси это!

Секунда подбежала к Времени, чтобы принять розу.

— Кто ты? Какой забавный! — ребёнок захлопал в ладоши и обнял секунду. — Как тебя зовут?

— Никак. Это секунда, у него нет имени, — проскрипел зубами Время.

— Тогда я его придумаю! Тебе подходит имя Уилкинс! — ребёнок ещё раз обнял секунду. — Какой ты хороший, Уилкинс! Я тебя люблю!

— Можешь ты объяснить мне, как он сюда попал? — Время обратился к Абсолему, выползавшему из бокового коридора.

— Его ум пытлив и остёр, Ваша Вечность. Он донимал меня расспросами о природе Вечности, рано или поздно он бы сюда добрался.

— Вы можете рассказать мне, что такое Вечность? — маленький Чарльз отпустил Уилкинса и запрыгал вокруг Времени, сгорая от нетерпения. — Пожалуйста, пожалуйста, я хочу сейчас!

— Тише ты, неугомонное создание! Я покажу тебе Вечность! Только имей терпение, всему своё Время!

***

— И это Вечность? — Чарльз оглядел зал с часами жителей Подземья.

— Как видишь. У него нет границ, цепочки, на которых висят часы, идущие и стоящие, уходят просто наверх, у них нет конца. Внизу — бездонная пропасть, гораздо глубже Незапамятной Бездны.

— В зале Живых — да. В Зале Мёртвых внизу течёт река, — Чарльз повернулся к Времени. — Откуда и куда она течёт?

— Это одно из течений Океана Времени.

— Но течения же ограничены, верно?

— Да.

— Тогда и Океан ограничен?

— Нет, потому что течений бесконечное множество.

— Но в Оракулуме говорится лишь об одном. Мы чего-то не знаем?

— Вы очень многого не знаете, потому что не должны знать! — Время был сердит, но он не имел права не отвечать на вопросы одного из членов Непреложного рода.

— Если я прикажу тебе рассказать, что будет? — Чарльз явно раззадорился.

— Коллапс. Потому что только я могу видеть варианты развития событий, которые записаны в Оракулуме. Видеть так, словно это не огромные потоки, а маленькие чешуйки на крыле бабочки. Один взмах — и всё меняется. Спроси Абсолема, он такое тысячу раз проделывал.

— Ваша Вечность, — скривился Абсолем, — увольте меня от расспросов этого мальчишки. Он раздражает не хуже хрюкота зелюков.

Чарльз понимал, что надо и дальше задавать Времени вопросы про его Вечный Часовой Механизм, чтобы понять, как происходит смена потоков в Океане. Но, услышав о зелюках, решил ненадолго отложить беседу.

— Я читал, что зелюки — любимая пища Бармаглота. Если вы не можете вытравить их из замка, почему бы вам не пригласить Бармаглота помочь?

Время угрожающе насупился, но ребёнок угрозу не воспринимал.

— Потому что Бармаглот — опасное порождение Бездны.

— Даже вы его боитесь? Вы, Вечное Время?

Время в очередной раз пожалел, что подписал договор с первыми правителями Подземья и обязан был отвечать на вопросы.

— Да. Даже я боюсь.

***

— Вы — глупцы, — Время хищно улыбнулся, но Таррант, Ирвикетт, Мальямкин и Чешир продолжали хихикать. — Неужели же вы действительно полагаете, что я не слышал эти ваши дешёвые каламбурчики уже бессчётное количество раз?

Вопрос не имел смысла для тех, кто не знал о множественных повторениях истории. Чешир улыбнулся. Шляпник подёргал наплечники, пытаясь пошутить про летящее Время, и это уже раздражало. Вскочив, он пропыхтел:

— Хватит! Нет меня на эти глупости!

— Так давайте выберем другое Время? — улыбнулся Таррант и наконец смог быстро прочитать в глазах Времени угрозу. — Плохо, да?

***

— Другое Время?

Если бы Таррант не знал Чарльза, то решил бы, что слухи о его сумасшествии правдивы.

— Да, другой мир, где люди сами определяют своё будущее. Мне надо туда. Чем дольше я играю со Временем, тем меньше у меня здесь друзей. Отец уже велел мне убираться. Рано или поздно все будут смотреть на меня как на опасного безумца, но произойдёт сбой — и все вокруг станут чуть более сумасшедшими, чем они сейчас. Многие забудут о моём существовании. Тогда я смогу вернуться и предпринять ещё одну попытку выкрасть мои часы. Сейчас Время использует гнев Олерона, чтобы помешать мне.

— Мой клан Цилиндров всегда исправно служил короне. Ты знаешь, моего отца и всю семью посадят в тюрьму, если я тебе сейчас помогу. Они не заслуживают…

— Будь уверен: тебя не казнят, а родных не тронут. Как только Время вписывает в Оракулум чью-то гибель, он знает, что вынужден будет остановить часы погибшего. Чем меньше их тикает у него в замке, тем меньше сознаний воспринимает его ход. В следующую поломку хроносферы он сделает так, что ты даже не вспомнишь нашу дружбу и будешь жить с родными в безопасности. Если, конечно, ты покажешь себя преданным другом, он запустит в твоё тело флюиды, чтобы свести с ума одного тебя.

— Сумасшествие — не порок, — улыбнулся Таррант. — К тому же, будет ли рад отец, узнав, что я предал друга?

— Быть может, твоё сумасшествие рассорит тебя с семьёй так, что тебе будет даже плевать, если они попадут в заточение.

— Премерзкий тип это Время, — Шляпника передёрнуло. — Нивенс пропадал где-то у Южных болот. Там наверняка есть норы. Попроси Стейна привести Баярда. Твои псы — лучшие охотники, кому, как не им, искать норы?

***

— Тогда он и говорит: «Пока Алиса не явится к вам в гости, здесь всегда будет время без одной минуты пить чай», — Таррант отхлебнул чай из чашки. — Стало быть, ты Алиса?

— Ты была описана иначе — Соня-мышь Мальямкин недоверчиво смерила Чарльза взглядом.

— Я — половина Алисы, — ответил Чарльз. — И половина Маргарет. Другая половина находится далеко-далеко отсюда.

— Как это? — Теккери Ирвикетт, Мартовский Заяц, дёргающимся глазом всмотрелся в чашку Чарльза.

— Дети появляются, когда их отец и мать любят друг друга.

— Неправда! — воскликнула Соня-мышь. — Все знают, что дети берутся из капусты, которую выращивает в своём замке капустный король. Он умер уже очень давно. Непонятно, сколько времени мы тут прождали.