– Я не ору! – Ваня не успокаивался. – Но ты же сама всё прекрасно понимаешь! Или уже не понимаешь? Ты думаешь, что выпьешь и будешь жить вечно??? Маша, ты же умрёшь! Все умирают – просто кто-то держится чуть дольше, но сколько у нас старшеклассников уже умерли от зависимости!

– Ванечка, я всё понимаю, я знаю, что сама всё испортила. Но что теперь орать!? Что теперь делать?..

Ваня понимал, что как только она уйдёт, она снова выпьет. Потом будет плакать. Потом опять это запьёт.

– Маша, я не знаю, что с этим делать. Единственное, что можно предположить – уехать в специализированный центр. Но ты сама всё понимаешь. Это годы лечения.

– Я сама справлюсь. – Маша вытерла слёзы и поправила футболку.

– Ой, ладно, что ты говоришь!!!

– Я просто больше не буду пить.

– Маш, не говори ерунду! Это невозможно! Невозможно просто перестать пить! Ты – зависимая! Нельзя просто так слезть с Серебряной Воды! Ты знаешь хоть кого-нибудь, у кого получилось!?

– Ты тоже знаешь. Помнишь, мы с тобой разбирали эти случаи? Я книжку читала, там говорили, что люди могли контролировать силу воли и держаться.

– Маша, какие люди! В какой книжке!? Мало ли, что там написано! Я не знаю ни одного человека, у кого бы реально получилось! Тем более, ты подросток! У тебя какая сила воли!!!

– Ну, тогда пойдём меня сразу похороним! – Маша тоже перешла на крик.

– Что ты говоришь, ну, что ты говоришь…

– А что? Сделанного уже не вернёшь. Я зависимая от Серебряной Воды. И, да, представь себе, вот как раз сейчас больше всего я хочу выпить!

Ваня развернулся на неё, и Маша увидела, как много боли и злости в его глазах. Увидела, но продолжила.

– Да, хочу выпить. Вот, смотри, уже и руки трясутся от этого желания. Дальше будет хуже. Я начну метаться и ломать всё вокруг, если не выпью. Ты знаешь, какая ломка бывает, когда долго не употребляешь?..

– Маша, прекрати!

– Ну, так вот. Я зависимая. Это мы выяснили. Вариантов у меня маловато. Поэтому будем проверять мою подростковую силу воли.

– Как??? – Ваня резко затих, как будто устал. Он присел рядом с Машей на стул. – Маш, ты прости меня. Я же твой друг. И я просмотрел тебя. Если бы я…

– Перестань, при чём тут ты??? Каждый сам отвечает за свою зависимость. В меня же никто не вливал. Я сама всё сделала. И теперь я прошу тебя только помочь мне. Если ты откажешься, я точно сама не справлюсь.

– Конечно, я помогу. Но если всё было так просто.

– Давай хотя бы попробуем.

Ваня обнял Машу за плечи и кивнул.

Маша попросила одноклассника запереть её в подвале. Это было маленькое, но отапливаемое помещение в одном из элитных домов. Модная высотка, построенная по лучшим образцам и технологиям. Когда дети нашли этот вечно открытый подвал, они очень удивились.

– Не во всех квартирах так комфортно, – сказала тогда изумлённая Маша.

Вместе с Ваней она часто сюда приходила. Здесь было тепло, уютно и всегда без людей.

– Так странно, такое хорошее помещение, и осталось незамеченным среди бездомных.

– Ну, здесь же жилой комплекс с охраной – бомжи сюда не сунутся. Я не могу понять другого – это же подвал. Здесь должно быть холодно.

– Нет-нет, смотри, здесь ни труб нет, ни всего того, что мы привыкли видеть в подвалах. Я смотрела, можно ещё ниже спуститься. Там – как раз истинный подвал. А тут просто пустые комнатушки. Наверное, элита не будет в таких жить, да и заниженный первый этаж мало кого устраивает. Застройщик и без того очень дорого продал квартиры в этом доме – можно было пожертвовать пустыми помещениями ради баснословных сумм.

– Но тогда почему оно открыто? – Не унимался Ваня, – ведь на остальных дверях везде висит замок?

– Может, забыли. Мало ли. Внимания к себе не привлекает – вот и дела до него нет.

– Да, нам повезло, что мы спокойно сюда проходим.

– Всё потому что Настя твоя живёт в этом доме. Ты сюда приходила, вот охрана и признала в тебе свою.

За ящик Серебряной Воды Ваня договорился, что там поставят замок. И сделал всего один ключ.

Маша несколько месяцев провела в этом подвале. Сначала было как-то странно, но потом она попривыкла. Да и особо-то думать о комфорте было некогда. Без Серебряной Воды её постоянно рвало. Она каталась по коврику, который обычно используют для фитнеса, и выла. Маша не могла есть, только иногда пила воду. Ваня заставлял её съедать хотя бы несколько сухариков в день – он опасался, что она умрёт от голода.

Маша вообще не разговаривала. Она сжималась в комок, словно всё тело пронзала самая страшная боль. По большому счёту, так и было. Эта боль была бесконечной. И днём, и ночью жуткие ломки по всему телу мучили юный организм. Ей даже стало казаться, что она чувствует каждый орган в своём теле. Маша ощущала, как болит печень, болят лёгкие, желудок, болит горло. И голова. Её голова буквально разрывалась. Словно череп трещал и норовил треснуть. Она представляла, как выглядит эта боль, как она сегодня красного, завтра – синего или чёрного цвета, заливается в каждый сосудик в голове. Ей казалось, она видит, как облако боли проникает сквозь кости черепа прямиком в мозг, как тот разбухает от этого неприятного соседства, как голова превращается в чугунок, по которому больно бьют молотком.

Ваня приносил ей самые сильные обезболивающие, которые только можно было купить без рецепта, но они не помогали. Машу только сильнее рвало от них. Мальчик, конечно, переживал за подругу. Он смотрел, как она мучается, и слёзы текли из глаз. Он ничем не мог ей помочь. Он знал, что нужно, но этого он ей дать не мог. Всего один глоток Серебряной Воды мог бы избавить Машу от страданий. Но этот глоток уже не дал бы шанса на избавление от зависимости. Хотя… Ваня не верил, что и теперь это возможно. «Машка зависимая, не может девчонка сама с этим справиться. В специализированных клиниках этого сделать практически не удаётся, а тут… она одна, сама…»

Но выхода у Вани не было. Она всё равно умирала. В одном случае, её сгубила бы Серебряная Вода, в другом – её отсутствие.

Он каждый день приносил ей еду, а её ломало, кидало на стены, она выла и ревела. Вечерами Ваня всегда приходил к ней, и просто молча сидел с девочкой. Разговаривать она не могла. Мысли не удерживались в голове. Когда он её о чём-то спрашивал или что-то рассказывал, она вообще не могла сосредоточиться даже на одном предложении. Её ломало и крутило. Её выворачивало. Ваня сильно переживал, но видел, как Маша старается. И это постепенно стало придавать сил и ему. Иногда он просто смотрел на неё и размышлял, смог бы он сам так держаться. Ответ ему не нравился, зато он был честным. Прошло время. Маша стала спокойнее, перестала блевать и кататься по полу от болей. Правда, разговаривать она так и не начала. Девочка лежала, почти не шевелясь, на старом диванчике, который Ваня привёз ей с дачи. Глаза её всегда были закрыты, и мальчик не мог понять, когда она спит, когда – нет.

Однажды Ваня принёс Маше детские разукрашки. Он подумал, что если уж подруга не может разговаривать, то рисование ей может подойти. Не ошибся. Сначала Маша, не вставая с дивана, просто неуклюже пролистала альбом и отложила в сторону. Но уже на следующий день, когда он пришёл, она сидела и вовсю раскрашивала картинки. Она сначала не обратила внимания на то, что он вошёл. Даже сморщилась – придётся отвлечься. Но Ваня всё понимал. Он забрал мусор, положил еду на старую табуретку, поцеловал Машу в лоб и просто сел рядом. Он смотрел, как она рисует, и молча благодарил Бога за этот шанс. Маша рисовала. Разговаривать она не могла.

Только через 6 месяцев она заметила, что стала успокаиваться. Постепенно ей становилось лучше. Белые губы стали розоветь, вес начал прибавляться, в глазах появился блеск. Маша смутно стала осознавать, что происходит. Она бросила разукрашки и бросилась Ване на шею, когда он в очередной раз пришёл её навестить. Тогда они долго разговаривали. Маша по большей части только спрашивала.