— Эрн, твой любимец наворотил дел и сбежал. Я знаю, что он не виновен, но для людей все именно так и выглядит. Они не примут его на твое место. Так что, подыщи себе другого стража.

— Вот и я думаю, кого. Кроме Хоки никого не вижу на свое место. — тяжело вздохнул старик.

— Знаю. — откликнулась Йорна — С поддержкой Джеро, а Сайк его точно поддержит, он сможет тебя заменить. Но с чего ты взял, что он захочет? Он же не захочет, Эрн, откажется. Я это точно знаю. Да и вернется ли он вообще? До смерти ждать его будешь?

— Не знаю, Йорна, может и буду.

***

Вновь и вновь пальцы листали пожелтевшие от времени страницы, чувствуя шероховатость старой бумаги. Глаза не первый раз пробегали по ровным строчкам, написанным некогда синими чернилами, уже выцветшими. Что он хотел найти в этом дневнике, Элерн не знал, в нем просто ничего не было, кроме глупых размышлений его далекого предка. Йонс, наверное, просто ненавидел людей, раз практически уничтожил этот мир. В его дневнике не было ни одной записи о том, как он смог разбудить этих тварей или хотя бы как он вообще узнал об их существовании, не было сказано, чего он вообще хотел, и какой добивался цели. Только никому не нужные философские размышления.

Может, в следующую ночь, когда Йонс будет в своем уме, стоит спросить, как это все началось? Нет, он не будет спрашивать. Какая теперь разница, как это началось? Разве знание об этом воскресит Мэю и других? А Йонс давно уже не человек, так что, много чести интересоваться его жизнью.

Рука юноши сжалась в кулак, сминая в пальцах старую страницу. Он хотел разорвать этот никому не нужный бесполезный дневник, но не смог. Просто не смог, и сам не понял, почему. Пальцы сами собой разгладили смятый листок и захлопнули обложку в кожаном переплете. В конце концов, он заперт за этой дверью. Кроме как листать от скуки старые рукописи, ему больше нечем заняться. «Пособие для психов написать, что ли?» — со злостью подумал отшельник, но его мысль исчезла со скрипом открываемой двери.

— А! Лжесестричка пожаловала! — равнодушно протянул он, увидев вошедшего — Кстати, долго ли будете изводить меня образом Мэи?

— Мы принимаем облик наиболее приятный твоему глазу. — прошелестело существо — Что не так?

— Да, Мэя бесспорно приятна моему глазу, но она умерла. Вы вообще в курсе, что я чувствую, видя ее лицо?

— Любовь? Ты любишь Мэю.

— Люблю. — не стал спорить Элерн — И поэтому мне больно! Вы причиняете мне боль!

— Почему? Я не понимаю. Разве ты не хочешь ее видеть?

Элерн истерически расхохотался и сполз по стене на пол, закрывая голову руками:

— Я хочу ее видеть, но также знаю, что ты — не она. А она умерла. Ты напоминаешь мне, что ее больше нет. Эта твоя, с позволения сказать, забота выглядит, как форменное издевательство! Я хочу ее забыть, а ты все время напоминаешь!

— Хорошо. — покладисто ответил мираж — Чей облик мне принять?

— Свой собственный. — устало попросил молодой человек.

Фигура Мэи начала меняться: исчезли прелестные изгибы женского тела, темные волосы и синие глаза. Мираж вытянулся в свой нормальный рост и растерял все признаки хоть какого-то пола. Теперь перед отшельником стояла очень высокая, гибкая человекоподобная фигура с вытянутой, как яйцо, головой, лишенной даже намека на шевелюру. Большие миндалевидные глаза светло-серого цвета, не имеющие ни радужки, ни зрачков, смотрели изучающе:

— Мы думали, ты не выносишь нашего вида.

— Я привыкну. Зачем ты явился? Вернее, явилось? Как правильно?

— Без разницы. — откликнулось существо — Можешь считать меня хоть мужчиной, хоть женщиной. Как тебе удобнее.

— А имя у тебя есть? — спросил Элерн, понимая, что окончательно сошел с ума, раз спрашивает такое.

— Лри.

— Лри? Не слышал ничего хуже этого. Ладно, Лри, зачем пришел?

Элерн решил обращаться к Лри, как к мужчине. Все же худая жилистая фигура выше двух бияннов мало походила на женскую.

— Чтобы оценить твое состояние. Тебе уже лучше. Как видишь, мы не хотим тебе зла и готовы на компромиссы. Ты больше не хочешь умереть?

— Это сложный вопрос. Думаю, если я умру, будет хорошо. Я уже никогда не смогу открыть дверь, и вы останетесь с носом. Неплохо звучит, а?

— Мы не позволим тебе умереть.

— Ха-ха! — счастливо выдохнул Элерн — Представьте себе, люди умирают и от старости! Мы не вечные, знаешь ли! И я тут один! Ха-ха-ха!

— Я понял. Тебе нужна привлекательная молодая самка. Такая, чтобы ты не смог отказаться и продолжил род.

— Эй! — возмутился парень — Не надо говорить обо мне так, будто я безмозглое животное! В отличие от вас люди умеют чувствовать.

— Мы тоже чувствуем. Но чувства не делают нас безумными. Думать чувствами — это неправильно и губительно.

— Ты говоришь, как Йонс.

— Йонс — самый разумный человек, которого я встречал. И в то же время, самый безумный. Он совсем не похож на тебя.

— Какое облегчение! — съязвил Элерн — Даже и не знаю, как бы я жил, если бы мы были похожи!

— Что это значит? — не понял Лри.

— Это значит, что у вас отсутствует чувство юмора, и вы не понимаете сарказма.

— Да, это мне действительно не знакомо. Те, кого вы называете шептунами, ближе к людям, они бы поняли тебя.

— Да мне плевать как-то. — искренне ответил Элерн.

— Я могу тебя выпустить, если ты пообещаешь, что не будешь пытаться убить себя.

— Я пообещаю, если ты после этого, или кто-нибудь из ваших, больше не побеспокоите меня.

— Прости, Элерн. Я не могу этого пообещать. Мы все равно будем за тобой присматривать, хочешь ты этого или нет. У тебя нет выбора.

— Разумеется. — горько произнес отшельник — Я же тут заложник.

— Вовсе нет. — возразил ему Лри — Заложников принято менять на что-то. А ты просто наш, Элерн. Тебе никуда от нас не деться.

***

— Слушай, девонька! — Линика ворвалась в богато убранную комнату Кьеры ураганом, ее темные глаза горели лихорадочным блеском на бледном лице — Завтра время сбора жар-травы*. Девки идут в овраг к лесу. Сайк выделил четырех стражей для охраны.

— Чего их средь бела дня охранять? — недовольно буркнула девушка.

— Из-за тварей, конечно. Так что, будь осторожна, утром рано пойдете.

— Отец меня не пустит за травами! — Кьера задыхалась от отчаяния — Скажет, не по чину его дочери на карачках по оврагам ползать.

— Чего это не по чину-то? — возмутилась ее подруга — Другие же ползают.

— Линика, ты глупая совсем? У других отцы охотники да пахари или скотоводы. А я — дочь самого богатого человека Рески. Я не могу делать то же, что и оборванки.

Линика обиделась бы на такие речи, если бы Кьера, сказав это, не залилась горькими слезами.

— Ну, полно, не реви! — натруженная рука девушки грубовато погладила Кьеру по голове — Слушай, что я придумала.

— И что же? — Кьера никогда не считала Линику умной, поэтому не верила, что та может придумать что-то стоящее.

— Оденешь мое платье, косу свою я тебе отдам. Повяжешь платок и косу мою из-под него себе на плечо положишь.

— А лицо свое ты тоже мне отдашь? — едко бросила она Линике — Или думаешь, что в твоем платье и с твоей косой я на тебя похожей стану?

— Не станешь, конечно. Куда уж мне. — беззлобно пожала плечами Линика — Да в темноте вряд ли кто разглядит. За стену до света выходят они. Жар-траву на рассвете собирать надо, иначе толку от нее не будет. Пока до оврага дойдете — светать начнет. В овраг заползешь, лицом в землю склонишься, а там, глядишь, и уйдешь потихоньку, как стражи отвлекутся.

— Думаю, они смотреть-то не сильно будут. Какая же дура в лес помчится? Так?

— Так. — поддакнула Линика — Да много скарба не бери с собой — подозрительно будет.

— Хорошо. А если не получится?

— Ну, другого случая нету. У тебя живот-то уже круглеть начнет скоро.

Кьера инстинктивно прикрыла живот руками. Права Линика, еще пару бэкаев — и люди начнут замечать ее беременность. Она худенькая, при ее фигуре сразу понятно станет, что не просто поправилась.