Я вошел и попал на небольшой старый склад, который Отто арендовал еще пару лет назад, для проворачивания незаконных сделок. По легенде это был его второй офис, для своих. Что ж, так и было. Сюда могли прийти лишь те, кого Кацлер знал лично.

Пройдя мимо нескольких накрытых пленкой машин, наверняка угнанных и ждущих своей очереди на переделку номеров, я подошел к черной двери, за которой послышалось несколько голосов, один из которых явно принадлежал Отто. Они говорили негромко, шифровались. Кацлер всегда был параноиком.

Я открыл дверь и бесцеремонно вошел в комнату, слишком тесную для компании людей, но вполне годную для одного лживого козла. Обрюзгшее тело, с трудом втиснутое в жёлтую гавайскую рубашку и бежевые брюки, сидело в кожаном кресле, грубые пальцы в вульгарных золотых перстнях постукивали по столу. Отто округлил рыбьи глаза. Он явно не ожидал увидеть меня здесь. Еще двое, что были с ним в комнате, оказались его личными вышибалами, имен которых я не помнил.

– Коул, вот так сюрприз. Чего это ты здесь?

Я многозначительно глянул на парней, которые, как псы по команде, тут же положили руки на пушки, спрятанные за поясами джинсов. Я решил не отставать от них и тоже вынул пистолет, демонстративно показав его Отто. Почти лысый старикашка насупился.

– Сынок, ты же не думаешь, что уложишь моих ребят прежде, чем я пущу тебе пулю промеж глаз?

– Реакция у тебя уже не та, Отто.

– Ты не убийца. Руки обычно твой папаша марал.

– Рискни, и посмотрим, может, я перенял его талант, – хладнокровно выдал я.

Шкафы напряглись, но Отто, посмотрев на меня еще пару секунд, сделал отмашку, и псы расслабились, отступив. Старик Кацлер каркающе рассмеялся.

– Отдаю тебе должное, красивая мордашка – это далеко не все, что в тебе есть. Ты реально мог бы заменить отца со временем.

– Стремлюсь к этому, Отто.

– И чего же ты хочешь от меня, малец? – сплюнув прямо на пол, спросил старик. – Может, признания, что я торгую на стороне? Все мы выживаем, как можем. Вертимся, как говорится.

– Ты его дико взбесил. Он хочет твою голову на пике.

– Ну так стреляй. Этих двоих уложишь, думаю. Верю в тебя, малец.

Отто ждал моей реакции, но я молчал, крепко сжав пистолет в руках. Он был прав, я не был убийцей, и как бы сильно не хотел заслужить уважение отца, не смог бы нажать на спуск. Я мог набить морду кому угодно, мог пригрозить, напугать до усрачки, но убить – нет. Отец считал это слабостью.

– Не сможешь ты никого убить, Коул, – устало выдал Отто, ерзая в кресле. – Отцу своему передай, что я буду делать все так, как делаю, и если его что не устраивает, пусть поднимет свою жопу и придет сам, а не присылает свою маленькую собачонку решать проблемы.

Это оскорбление я мог бы пропустить мимо ушей, но почему-то не сделал этого. Подняв руку, я направил пушку на одного из громил и прострелил тому ногу. Он громко завопил, рухнув на пол, а второй тут же попер на меня, выбив из руки пистолет. Я увернулся, когда мудак послал в полет свой огромный кулак, ударил его в живот, затем по роже. И все могло бы обернуться победой для меня, если бы не характерный звук перезаряжаемого пистолета, который Отто теперь направлял на меня. Это стало отвлекающим фактором, потому что Кацлер не собирался стрелять. Конечно, нет, ведь это привело бы к войне – настоящей, кровопролитной войне между бандами, а этого не хотел никто. Второй шкаф врезал мне со всей силы, и я полетел на пол. Из носа брызнула кровь. Меня много раз били по носу, и я знал, когда он сломан. На сей раз обошлось, но кровь не останавливалась.

– Хватит с тебя? – издевательски спросил мерзкий старик. – Или еще по почкам съездить?

– Пошел ты на хер.

– За языком советую следить, малец. Не то мои парни тебе мордашку подправят мигом. Не убью тебя, но девочек тискать уже не сможешь так часто. Только шлюх за бабки. Понял меня?

Я молчал, волком глядя на этот жирный кусок дерьма. Отто кивнул своему амбалу, тому, что мог ходить на обеих ногах, и он пнул меня. Больно пнул, по животу, отчего по телу разнеслась тупая, ноющая боль. Я тихо простонал, сжав зубы до скрипа.

– Поднимайся и вали отсюда, щенок. Передай папаше мои слова. Мы с ним долго друзьями были, но бизнес есть бизнес. Ничего личного.

Я встал. Кровь заливала футболку.

– Ты же знаешь, – сказал я, утирая липкую алую слизь под носом, – он этого так не оставит.

– Знаю. Но мы поговорим с ним еще, один на один. Так и скажи ему.

Пистолет мой был в руках второго амбала, и тот, тыча им мне в затылок, вывел меня из комнаты, а затем и из здания, напоследок толкнув в спину. Я оказался на улице, и злость захватила мое сознание целиком и полностью. В тот момент я думал, что, возможно, ошибался насчет того, что не смогу убить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сара

Эйприл ворвалась в мою комнату без стука и, заговорщически улыбаясь, протянула мне атласное платье кроваво-красного цвета на тонких бретельках. Я несколько секунд тупо пялилась на нее, а затем вопросительно подняла брови.

– Ты серьезно?

– Не будь такой ханжой!

– Я собираюсь обсудить с Калебом наши отношения, а не переспать с ним через пять минут после начала разговора.

– Но это платье приносит удачу, – с показной обидой проворчала она. – Я сдала в нем математику.

– Тогда оно, и правда, творит чудеса.

Я тепло усмехнулась и промокнула полотенцем мокрые волосы. Поправила белую майку, которую у меня забыл Калеб, и присела у зеркала, потянувшись за кремом. Калеб часто оставался на ночь, так что у меня скопились его рубашки и пара футболок. Эйприл не была против, да и мы не особо шумели, когда занимались любовью. Мы занимались любовью, а не трахались, и, как оказалось, это достаточно тихое мероприятие. Несмотря на мое безумное прошлое, по части секса я имела не так уж много опыта. Калеб Прескотт был моим вторым парнем, и мы легли в постель спустя три месяца отношений, что, наверняка, дополнило моему образу некой таинственности. Я не горела желанием сближаться с кем-либо после трагедии с отцом, а Калеб никогда на меня не давил. Он и в то время проявлял непомерную заботу о моих чувствах, так что голову у нас никогда не сносило. Мы всегда четко понимали, что значим друг для друга и к чему стремимся, поэтому не ссорились и редко устраивали очные ставки. Такие очные ставки, какая нам предстояла сегодня…

Я до сих пор не могла поверить, что Калеб молчал о смерти матери, не рассказывал про родного брата и богатого отца. Неужели его семья действительно была связана с теми слухами, о которых болтал весь город? Тогда можно понять, отчего он отмалчивался, и все же я надеялась, что Калеб не причастен к городским легендам, и “Синие Дьяволы” – это банда ребят, которые просто играют в покер и выколачивают большие проценты на спортивных событиях.

Эйприл оставила красное платье на моей кровати, и я то и дело бросала на него взгляд. Сушила волосы и наблюдала за ним. Подводила глаза и изучала его кружевную оборку. Интересно, как бы отреагировал Калеб, если бы я пришла в таком виде? Что бы он почувствовал? Возбудился бы? Смог бы устоять? А может, он бы испугался… ведь такая девушка, как я, не должна носить такие платья, как это. С другой стороны, мне бы удалось выманить из него любое признание, если бы я решилась нацепить эту красную тряпку на свое тело.

Я задумчиво постучала пальцами по губам, а потом пристыженно встряхнула головой.

– Возьми себя в руки, Сара, – пробормотала я и надела заранее приготовленные джинсы, бежевый топ и широкую рубашку. Концы сплела в тугой узел на животе и кивнула своему отражению. Да, мы собирались встретиться в баре, но это не означало, что я должна была наряжаться, как роковая, изголодавшаяся тигрица.

Так как мы собирались выпить, я оставила ключи от машины дома и вызвала такси до особняка Мёрдоков. Калеб объяснил, что ему нужно было разобраться с какими-то супер важными делами, так что мы договорились поехать от него. Весь путь я смотрела в окно, продумывая вопросы, коих у меня вертелось целое множество. Милый Калеб и столько тайн. С другой стороны, разве бывали те, у кого в шкафу не прятались скелеты?