У Сэла были длинные седые волосы, которые вечно казались грязными, и нечесаная борода, достававшая ему почти до огромного пивного пуза. Еще он носил очки – зрение в его годы было уже не ахти.

Я закурил и молча подошел к стойке, за которой он стоял. Наверное, мое выражение лица говорило само за себя, потому что Сэл нахмурился, мелкие глазки забегали, точно у поросенка, заметившего злого волка.

– Как там отец поживает? – спросил Сэл, наливая мне пива.

Я мотнул головой, отказываясь. Никогда не пил дряни хуже, чем пиво Сэла.

– Ждет своих денег, Сэл, – ответил я, выпуская струйку дыма ему в лицо. – Ты задолжал за прошлый месяц.

– Да, да, я помню, но сейчас трудное время, может передашь отцу что…– он вздохнул. – В общем, нужна отсрочка. Туго с деньгами.

– Вряд ли его это волнует. Как и меня.

– Да я знаю, знаю, но…

– Сэл. Ты же не хочешь, чтобы он прислал парней, правда? Они придут и расколотят к чертям весь твой магазин. А потом переключатся на тебя.

– Черт…

– Заложи дом, в конце концов, – улыбнулся я и сам понял, что моя улыбка была схожа с улыбкой тех ублюдков, что косят людей пачками и не испытывают никакой жалости и раскаяния по этому поводу.

Отец учил меня быть жестким, порой даже жестоким, чтобы добиться чего-то в жизни. Так я и делал, даже когда мне этого не хотелось. Сэл смотрел на меня умоляющим взглядом, будто я был его последним оплотом надежды, будто я мог бы замолвить за него словечко, и отец сжалился бы. Но мы оба знали, что Лиам Мёрдок не прощает оплошностей, не выносит, когда кто-то не держит свое слово. Сэл Марино обещал ему отдать деньги в этом месяце, и вот срок пришел. Я знал, что случится с Сэлом в случае обмана. Все знали.

– Я попробую найти деньги до завтра, – обреченно выдавил Сэл. – До завтра ведь терпит? Можешь сказать, что сегодня у меня было полно клиентов, и я не успел снять деньги? Прошу тебя, Коул. Ты хороший парень, я знаю.

Какое-то время я стоял и смотрел на него, с сигареты падал пепел, а в жалких свинячьих глазах Сэла мелькала безнадега, настоящее отчаяние, какое испытываешь в самых безвыходных ситуациях, когда нет пути к отступлению. Наконец, я докурил, бросил окурок прямо на стойку перед его носом и сказал:

– Ты ошибаешься.

Мой кулак полетел вперед и врезался в нос толстяка. Пошла кровь, Сэл выругался. Я холодно глянул на него.

– Завтра утром я приду снова. И если ты не найдешь деньги, пеняй на себя, старик.

Я вышел из магазина, дверь громко захлопнулась. Костяшки пальцев неприятно зудели от удара. Потерев их, я снова уселся на “железного друга” и поехал в сторону дома. Через несколько минут на лицо стали оседать капли дождя, который медленно, но верно превращался в приличный ливень. Я гнал с недопустимой для такой погоды скоростью, в голове мелькали образы из прошлого. Коллектором для отца я работал уже не первый год, и Сэл не был первым должником, которого приходилось “прижать”. Бывали случаи, когда я был вынужден делать отвратительные вещи. Намного более отвратительные, чем обычный джеб по носу. Мольбы, просьбы, споры – все это было привычным делом, кто-то даже лез в драку, надеясь на победу, но они всегда проигрывали. С самого детства отец тренировал меня, тренировал сам, потому что не доверял другим “слабакам”, как он любил выражаться. Технику рукопашного боя я освоил раньше, чем научился правильно писать, а стрельба из револьвера стала моим дипломным проектом.

Резко вырулив на перекресток, я съехал на другую дорогу, и тут, откуда ни возьмись, прямо под колеса моего байка выскочила псина. Затормозил я слишком поздно – собака уже валялась на асфальте, истошно скуля. Чертов дождь заливался в глаза, я остановился. Казалось бы, всего лишь собака, какая-то уличная дворняга, но остатки совести не позволили мне просто уехать, оставив ее умирать в мучениях.

Я слез с байка и подошел к черной псине. В породах я не разбирался. Пес скулил, смотрел на меня жалобными глазами, как совсем недавно Сэл, и я вдруг осознал, что животное мне было жаль, а Сэла – нет. Как это называлось? Кем я был в таком случае?

За поясом притаился “глок”. Пользовался я им нечасто, больше для запугивания, и все же он был моим незаменимым приятелем. Я достал пистолет и сжал в руке. Пристрелить пса было бы милостью, ведь он мучился от боли, но где-то в глубине души закралась та часть меня, что не смогла бы нажать на спуск.

– Чертова псина… – пробормотал я, но мой голос утонул в шуме дождя.

Пес продолжал буравить меня вполне осознанным взглядом, и я решил, что не могу так с ним поступить. В любом случае, это была моя вина, я сбил его, а не кто-то другой. Мне и нести ответственность. Я убрал пушку и, подхватив пса на руки, постоял несколько секунд, пытаясь придумать как уложить животное на байк – он был слишком большим. Оглядевшись, я заметил неподалеку несколько теснящихся друг к другу магазинов, бакалейную лавку, ломбард, а дальше по улице – я помнил это почти наверняка – располагалась ветеринарная клиника и зоомагазин. Стоило только пройти метров восемьсот.

Я поставил байк у тротуара и пошел вместе с собакой искать клинику. Я знал, что байк никто не угонит.

Так или иначе, я был Синим Дьяволом.

А Синих Дьяволов в этом городке знали абсолютно все.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сара

Я еще раз пробежалась глазами по абзацу и откусила яблоко. Какой же муторный текст. Несмотря на то, что я неплохо разбиралась во всем, чем занималась моя мама, талантливый ветеринар, училась я на факультете психологии. Нашей первостепенной задачей являлось чтение заумной литературы с невозмутимым лицом.

“Бессознательная память – это та память, которая связана с долговременной и генетической памятью, которая также управляет мышлением, воображением, вниманием, определяя содержание мыслей человека в данный момент времени, его образы, объекты, на которые направлено внимание”.

Я закинула ноги на столик, вновь откусила яблоко и подперла ладонью подбородок.

“Бессознательное в личности любого человека – это те качества, интересы, потребности, которые человек не осознает, но которые ему присущи, и они проявляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических явлениях”.

Супер. То есть когда я отвожу взгляд от прохожих, это во мне говорит бессознательное. Я ведь действительно делаю это непроизвольно. Голова сама отворачивается, губы сами сжимаются в полоску. Мой мозг отрицает наличие чего-то хорошего, и я подчиняюсь его приказам: отворачиваюсь от любого, кто хотел бы иметь со мной нечто общее.

“Бессознательные явления вместе с предсознательными управляют поведением, хотя их функциональная роль различна. Сознание управляет самыми сложными формами поведения и…”

Я отложила книгу и откинула назад голову. Уставилась в потолок, такой же белый, как лист бумаги. Почему-то сегодня у меня никак не получалось сосредоточиться. Несмотря на то, что клиника приносила мало денег, мама всегда содержала ее в порядке. Я не понимала, откуда у нее столько сил и энтузиазма? Сейчас мне абсолютно ясно: она так много работала, чтобы как следует забыться.

Захлопнув учебник, я поднялась на ноги и размяла спину. Распустила хвост и прошлась пальцами по волосам, разглаживая спутавшиеся светлые локоны. Пряди почти доставали до поясницы. Я давно хотела их обрезать, но так и не добралась до парикмахерской, ведь догадывалась, что у мамы случится приступ, если однажды я переступлю порог с легкомысленным каре.

Я в последний раз откусила яблоко, остановилась напротив мусорного бака и приготовилась к меткому броску. Приподняла руку, сощурилась и уже собиралась под оркестровый марш и аплодисменты кинуть трехочковый, как вдруг дверь клиники резко распахнулась.

В помещение ворвался ледяной ветер. Капли дождя осыпались на пол, точно чьи-то слезы, и вскоре на плитке появилась широкая, черная тень. Она потянулась к моим кроссовкам, словно ядовитая змея.