ПРОЛОГ

Однажды ты осознаешь, что все испытания, которые выпадали на твою долю, случались не зря. Мы набиваем шишки, ошибаемся, падаем, находим любовь и теряем ее. Я потеряла слишком многое, чтобы сейчас вновь остаться в руинах. Я чертовски долго мирилась с судьбой, принимала удары и молчала, когда хотелось кричать во все горло.

Я больше не буду молчать.

Это моя история о нем.

Это наша история о нас.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сара

Я выбежала из здания университета и посмотрела вверх: в небе собирались черные тучи. Легкий ветерок взъерошил мои волосы и прокатился по бледной коже. Как же мне недоставало солнца. Я не хотела промокнуть, поэтому тут же метнулась к своей старенькой машине – единственному, что у меня осталось от отца.

Мой отец умер три года назад, от рака легких. Каждый раз, когда я думаю о нем, в моей груди что-то сжимается, и я не могу нормально дышать. С тех самых пор жизнь круто изменилась. Мы с мамой остались совершенно одни, но я еще ни разу не слышала, чтобы она плакала. Мама у меня сильная. А я…

Я тоже стараюсь быть сильной. Стараюсь избегать неприятностей, хорошо учиться и помогаю маме в ветеринарной клинике. Живу на автопилоте и жду… чего? Понятия не имею, просто жду, как идиотка. Наверное, надеюсь, что когда-нибудь трещины сомкнутся, раны затянутся, и я вновь задышу полной грудью.

Пока что дышать полной грудью не получалось, так что я посвящала все свое время учебникам и… Калебу.

Мы познакомились на вечеринке братства. Я не собиралась идти, – пусть и не отказалась бы от отдыха, – но мама настояла. Она считала, что я слишком много времени провожу дома и что это пагубно отразится на моей жизни. А еще мне кажется, она просто банально боялась, что в один прекрасный день я взорвусь, и мы все серьезно пострадаем.

В какой-то момент моя лучшая подруга и по совместительству соседка перебрала с виски и принялась рассказывать о том, какое белье она носит и с какими парнями спит. Так как остановить ее у меня не получалось, я приняла единственное правильное решение: решила смыться. На выходе я столкнулась с Калебом. Он пролил на мою блузку выпивку, а потом предложил подвезти до дома, и я согласилась, ведь прикончила до этого три стаканчика пива. До сих пор не понимаю, как мне удалось добраться до нашей крошечной квартиры без происшествий. Эйприл вернулась только под утро и из одежды на ней была лишь чья-то мужская футболка.

Я открыла дверцу машины и ловко забралась в салон. Бросила сумку на переднее сидение, поддела пальцем козырек, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и завязала волосы в хвост.

Прошло три года, Сара. Три.

Отец уже никогда не вернется, но ведь я до сих пор здесь. Я жива.

Когда же станет легче?

Клиника находилась на восточной улице, рядом с серыми домами, в которых обосновались дешевые адвокатские конторы и ломбарды. Строгие здания тянулись к небу, по асфальту летали пыль и мусор, гонимые ветром. Тишина давила на виски, и я терпеть ее не могла. Заглушаешь двигатель и оказываешься в звенящей пустоте, словно в пределах нескольких миль нет ни одного живого человека. Этот район не был в почете у жителей Кингстона. Я прекрасно знала, почему, но в то же время со скрипом верила историям про опасные банды и перестрелки на причале. Раньше в моей жизни находилось место сумасшествию, прогулкам до утра, алкоголю, но ни разу я не пересекалась с компанией “Синих дьяволов”.

Дьяволы правят в аду, а не в нашем городе.

Я выбралась из машины и захлопнула дверцу. Эхо разнеслось по всей улице и вернулось ко мне гулким стоном. Мертвый городишко. Иногда мне казалось, что самый верный способ успокоиться – это уехать отсюда как можно дальше.

Я смахнула с лица первые капли дождя и поспешно направилась к клинике. На стеклянной дверце висела белая вывеска: “Открыто”. Написано маминым почерком. Почему-то она отказывалась набирать текст на компьютере. Наверное, рассчитывала привлечь внимание посетителей своими искусными завитками под каждой буквой.

– Мам? – Я переступила порог и услышала, как над головой забренчали колокольчики: еще одно ее изобретение, из-за которого у меня обострялась мигрень.

– Это ты, Сара?

– А у тебя есть еще одна дочь?

Мама вышла из смежного кабинета и с недовольным видом поставила на пояс руки.

– Очень смешно.

Моя мама была привлекательной женщиной. Раньше она часами прихорашивалась перед выходом, примеряла украшения, долго подбирала платья и накручивала светло-золотистые волосы. Вот уже несколько лет я не замечала, чтобы она носила каблуки. Теперь она носила безвкусные джинсы, бесформенные кофты, строгие лодочки, закатывала рукава, подводила глаза и не касалась помадой губ. Она уверяла меня, что траур закончился, повторяла раз за разом мантру про новую жизнь, но от истины нельзя было скрыться: в тот самый день, когда моему отцу поставили диагноз, наш мир раскололся на тысячи частей, и по сей день мы с мамой пытались собрать его воедино.

– Ты точно не против посидеть здесь вместо меня?

– Точно.

– Может, собиралась куда-то сходить или…

– Мам. – Я подошла к ресепшену, кинула сумку с учебниками на столик и протяжно выдохнула. – Иди.

– Я могу сходить к Мэнди завтра или на выходных.

– Когда это у тебя были выходные?

– Тебе назвать точную дату?

– Ты не виделась с Мэнди уже несколько недель. Поезжай. Я как-нибудь разберусь с посетителями.

Посетители – красивое слово, которое уже сто лет не залетало в наши края. Если кто-то и приходил в клинику Элеонор Бофорт, то с целью купить ошейник или мазь от блох для кошек.

С Мэнди Торн у меня были достаточно натянутые отношения. Я не особо ей доверяла. Они дружили с мамой со старшей школы – две девчонки-чирлидерши, которые умудрились выйти замуж за самых шикарных парней выпуска. Вот только Мэнди развелась и поносила бывшего при любом удобном случае, а мама слушала ее и притворялась, что их ситуации имеют хотя бы нечто общее. Впрочем, после их встреч, мама всегда возвращалась в хорошем настроении, так что я угомонила внутренний голос.

– Звони, если что-нибудь понадобится, – серьезным голосом отрезала мама, поглядев на меня так, будто мне пять лет. – Я сразу же приеду. Обещаю.

– Кажется, Мэнди против сотовых на ваших “вечеринках”.

Я выделила последнее слово кавычками и тепло улыбнулась.

– Я что-нибудь придумаю.

– Уж придумай, а то в последнее время здесь невероятная скука.

Элеонор звонко рассмеялась, но в ее глазах оставалась печаль. Она улыбалась измотанно, и я почувствовала себя такой беспомощной, что у меня перехватывало дыхание.

– Развлекайся. – Я приобняла маму. – Все будет в порядке.

– Но…

– Мам. Просто доверься мне. Я справлюсь.

Элеонор сняла белый халат, а затем поцеловала меня в щеку.

– В этом я никогда не сомневалась.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Коул

Автомастерская моего отца находилась на отшибе города – красный кирпич, стальная крыша, на стоянке десятки развалюх с покореженными капотами и сломанными покрышками. Лиам Мёрдок, мой отец, уже сорок лет являлся главарем местного мотоклуба – “Синие дьяволы”. Суровый характер проложил ему дорогу к власти, а затем сыграл злую шутку. Когда мне было семнадцать, мою мать убили – плата за золотой трон отца была слишком высока. С тех самых пор наши с ним отношения пошли на спад. И все же это не помешало мне работать с ним и на него.

Как раз в эту минуту я припарковал байк возле магазинчика хозяйственных товаров, которым заправлял старый Сэл. Закусив между зубов сигарету, я поправил кожаную жилетку и направился в здание. Когда я вошел, звякнул колокольчик, оповещая владельцев о новом клиенте.

Только я им не был. Я пришел, чтобы забрать долг.

– А, Коул, это ты, – с натянутой улыбкой проговорил толстяк.