Ник утвердительно кивает.

– И ушел с ринга? Насовсем? Много слухов крутится вокруг этой новости, – пространно намекает Скат.

Ник продолжительно молчит, а потом вскидывает голову и смотрит Скату прямо в глаза. Во взгляде одновременно злость и тоска, а голос звучит спокойно, даже буднично.

– Хочешь знать причину?

Скат всем своим видом дает понять, что хочет.

– Там деньги стоят дорого, люди – ничего не стоят. Когда тобой начинают торговать, задумываешься, а не вещь ли ты?

Скат понятливо поводит бровью. Вон оно что! Больше вопросов на эту тему Скат не задает. Немногословный друг может просто промолчать в ответ. По поводу боев он никогда ничего не рассказывает. Ник разворачивается на стуле боком к залу, отыскивает худенькую фигурку девушки и устремляет на нее все свое внимание. «Надо ехать», – думает он.

Становится совсем тесно. Посетители чокаются пивом буквально у девушки над головой. Сигаретный дым повисает над столиками, и в горле начинает першить все сильней. «Пора уходить», – решает она, встает и, не смотря по сторонам, выходит на улицу.

Останавливается девушка недалеко от входа, всматривается в густой туман, подсвеченный простуженными фонарями. Куда ей теперь? Вернуться в свою гнусную конуру или замерзнуть, шатаясь по улицам? Идти нужно, а ноги словно приросли к земле. Она смотрит вдоль улицы. Питер красив и убог одновременно. Неизлечимо болен сырым небом.

Вздыхая, девушка лезет в карман, достает маленький проигрыватель и начинает распутывать наушники. Левый наушник самым злостным образом спутался с правым. Очень хочется быстрей уйти в мир музыки. Руки торопятся, наушники путаются еще больше.

Почти сразу же следом за девушкой выходит Ник. Он хочет подойти к ней, но замечает на парковке между рядом мотоциклов и стеной бара бесформенный силуэт лежащего мужчины. Ник подходит и осторожно приподнимает тело. В лицо летит запах крепкого перегара и неясное мычание.

– Эй, просыпайся, слышишь, – трясет пьяного Ник.

– Колдун, ты? – откликается байкер.

– Замерзнешь, вставай!

Пьяный реагирует слабо. Кое-как растолкав его, Ник отбирает ключи от мотоцикла, подзывает снующего неподалеку таксиста, называет ему адрес, дает денег и осторожно укладывает пьяное тело на заднее сиденье. Ненадолго он возвращается в бар и опять появляется на улице, закуривает, подходит ближе и протягивает девушке сигарету.

Она удивленно смотрит на него, неуверенно косится на сигарету и хочет отказаться. Их взгляды снова встречаются, и девушка первой опускает глаза.

«Я не курю», – думает сказать она, но рука осторожно берет предложенное. Пока прикуривает, Ник успевает заметить нежные маленькие пальчики с коротко стриженными ногтями без маникюра. Девушка прячет плеер обратно в карман и смотрит в сторону. Говорить не хочется.

Хмурый, старый, продрогший город тянет из людей силы черной гладью воды. Ночной туман уводит одинокого прохожего в чужое и чуждое теплоте человеческой природы. Даже старый ветер не может найти себе приюта.

«Нельзя быть вечно тоскливым и холодным, – размышляет девушка о городе, – может, ты устал сам от себя?»

«Что ты знаешь о тоске?» – шепчет ей в лицо Питер порывом студеного ветра.

«Случилось бы хоть что!» – вздыхает она про себя.

Из клуба выходят двое. Они садятся на не успевшие остыть мотоциклы, синхронно с одного удара заводятся и мчатся прочь.

– Ник, – с дружелюбным видом байкер протягивает ей свою здоровенную руку.

– А я слышала – Колдун, – замечает девушка, машинально совершая рукопожатие.

– Смотря для кого… – поясняет Ник уклончиво.

Не понимая, что он хочет этим сказать, она вновь погружается в свои мысли. Засунув руку поглубже в карман брюк, не спеша докуривает сигарету. Вспоминаются Диего и его прикольные друзья-растаманы из ночного клуба Карлоса. Кто тогда мог знать, чем кончится ее танец с владельцем клуба?!.

Ник заинтригован отсутствующим видом незнакомки. Курит девушка не «взатяг», неумело и безразлично. Стоит рядом, уходить не торопится. Общаться не лезет. Может, ждет кого? Он тоже молчит, даже не пытаясь искать тему для разговора. Чего с ними разговаривать? Только время терять и головную боль себе зарабатывать. Умничают, щебечут, кокетничают – всё одно. Все женщины для Ника – красивые хищницы, жадные до грубоватого обращения и спонтанного секса. Эта кажется ему иной, непохожей на других, непонятной. Забыв о том, что собирался ехать, он любуется девушкой, с любопытством изучает новый «объект».

Бывалый насмешливо косится на них со стоянки. Словно подтрунивает. Ник на секунду медлит. Бывалый одобряюще сверкает ему отраженным светом фары.

– Подвезти? – предлагает Ник девушке. – Тебе куда?

– На Моховую, – отвечает она, не оборачиваясь, – по пути?

– Нет. Да какая разница! – говорит Ник. Голос звучит непривычно мягко, задушевно.

Доверяться людям теперь для девушки стало чем-то болезненным. Но глухое одиночество еще хуже, и она с готовностью отзывается, разворачиваясь к байкеру:

– Если нет разницы – подвези.

Ник всматривается в красивые задумчивые черты. И опять не понимает он этого спокойного, независимого, неженского взгляда.

– Поехали, – предлагает Ник, седлая Бывалого и выправляя для нее подножки.

Она разворачивает кепку козырьком назад, накидывает капюшон, мимолетный взгляд скользит по мотоциклу, и печаль проносится по нежному лицу. Память рисует ей иной «Харлей».

Девушка осторожно садится сзади, и Бывалый отваливает от тротуара, плавно набирая скорость. Едут молча. Мелькают пустота парка, спящие ряды уличных деревьев, бессмертные остовы чугунных фонарей, теплый свет чужих домов, пестрота магазинных витрин.

Ник не гонит, плавно поворачивая, спокойно двигается по улицам. Прислушивается к девушке. Время от времени посматривает в зеркало заднего вида удостовериться, все ли с ней в порядке. Девушка замечает это и прячется за широкой спиной. Ник ухмыляется. Бывалый, подобно иноходцу высоких кровей, идет гордо, плавно и размеренно. Кругом на перекрестках горит зеленый.

– Ззззю, ззззюююю! – надрывается скутер с коробками пиццы на багажнике, несуразно влезая из переулка в поток.

Ник вполголоса ругается, объезжая его. Табуреточник! Наверное, их ненавидят все – автомобилисты, мотобратья, пешеходы. Скутеристы мешают движению и по причине своего разгильдяйства часто бывают раздавленными.

Они останавливаются перед ее домом. Девушка слезает с мотоцикла, произносит слова благодарности. Бросая многозначительный взгляд вместо ответа, Ник хватает ее за руку повыше запястья, ловко и цепко удерживая подле себя.

– Пока не дашь номер телефона, я ведь не отпущу!

Говорит байкер мягко, но девушка понимает, что так и будет. Настойчивое внимание мужчины откликается в ней физическим страхом. Практически сразу ощущение страха сменяется тайным любопытством. Двое меряются долгими оценивающими взглядами. Грозному обаянию сильного трудно не подчиниться. Она удивленно молчит, а потом диктует свой номер, улыбается одними глазами и скрывается за тяжелой дверью парадной. Ник, довольный, отъезжает.

Теперь его ничто не отвлекает. Он мчит за город. Туда, где горизонт не сутулится в тесном пространстве домостроя, а вольготно раскидывается, насколько хватает взора. К анархии и безумству Потока. Ник едва сдерживается, чтоб не выжать под двести в Питере.

Горожане давно разъехались. Отдыхают после рабочего дня, чтобы опять с утра пораньше отправиться на работу, забить город пробками, измотать нервы стрессом, а мозги чужими проблемами. У всех проблемы. Каждый должен прогнуться под кого-то сверху. Вообще, если подумать, то рабовладельческий строй никуда не делся. Изменилась форма зависимости массы от единиц власть имущих. Рабы теперь не совсем собственность. Чтобы выжить, они сдают себя в аренду. А наверняка почти каждый мечтает устроить себе достойную жизнь, не продавая время неизбежно убывающей жизни и не кривя душой. Но реальность не всем улыбается. Многие так и живут мечтами. И тело исполняет ежедневный ритуал: работа – сон – работа, пять-шесть раз в неделю, каждый месяц, каждый год… Ник физически чувствует душный уклад социума, спешит прочь. Огни города провожают его лощеным блеском.