Что-то его коснулось. Тёплое, немного липкое. Погладило его по голове. Приятно… А потом он уловил глазами какое-то движение у себя перед носом. Он моргнул и попытался побороть головокружение, сосредоточиться на нём, приказал затуманенному разуму распознать движущийся объект. Вдруг он увидел зелёные глаза и всхлипнул. Он уже умер? Но разве его душа не исчезла? Он ведь не мог быть в раю без души, правда? Взъерошенные чёрные волосы…

— Гарри… — выдохнул он. Это было не то сном, не то галлюцинацией. А потом его шею обвили детские ручонки, и Сириусу стало всё равно. Он собирался наслаждаться этим видением всё отведённое ему на то время.

Но, к сожалению, это продлилось совсем недолго. Ручонки отстранились, но пальцы вцепились в него, словно что-то пытаясь побороть. Он попытался подвинуться, ухватиться руками за чудесное видение, за крестника, но почувствовал лишь воздух. Куда он делся? Сириус с трудом перевернулся на бок и снова моргнул. И тогда он увидел то, чего никогда не бывало даже в самых страшных, жутких его кошмарах. Фигура в капюшоне — дементор — склонилась над его маленьким напуганным крестником.

— НЕ-ЕТ!

Сириус незнамо как — он не чувствовал ни ног, ни земли под ними — мгновенно пересёк комнату. Он видел лишь одно — своего крестника. Гарри. Холод вновь сковывал его, кровь, казалось, превращалась в лёд. Прямо перед ним предстало лицо Джеймса, его слепые, застывшие, немо укоряющие глаза. Мёртвые, безвозвратно ушедшие. Его вина. Его вина. Но то действо, что развернулось сейчас, у него на глазах, было куда страшнее. Нет! Только не Гарри! Никогда… Гарри был его. Он был самым важным на белом свете, и Сириус не собирался позволять чему-то ему навредить. Пока он жив, всё с Гарри будет хорошо.

Он потянулся к крестнику и вырвал его из хватки дементора. Но их было всё больше, и они окружали их. Сириус прижал маленькое тельце Гарри к себе, закрывая его собой. Его словно окунули в ледяную воду. Он слышал вопли своей матери, видел отца с поднятой палочкой, видел лежащего в больнице окровавленного Ремуса, видел, как они с Джеймсом отвернулись от него, Сириуса, глаза Джеймса, тело Лили, плач малыша Гарри… Гарри. Гарри. Гарри. Гарри его любил. Любил его. И он любил Гарри. Нет! Вы никогда не получите Гарри! Не тронете моего сына! Клянусь!

Сириус не видел, как с того места, где он закрывал собой Гарри, извержением сорвался яркий серебристый свет. Не видел, как косматые тёмные существа отпрянули и разлетелись в стороны. Не слышал шокированные, изумлённые крики присутствовавших. Он помнил лишь о Гарри. Удержать Гарри. Защитить Гарри. Спасти Гарри. А после он провалился во тьму.

========== 25. Эпилог ==========

«Пора с этим заканчивать» — стало первой осознанной мыслью наконец пробравшегося через бесконечные слои тупой боли и головокружения Сириуса Блэка. «Светло» — была его следующая мысль. «Мягко». Ну, хоть что-то здесь было по-другому. Ещё несколько секунд он нежился в состоянии между сном и пробуждением, слишком уставший, чтобы размышлять, чем же было это белое место вокруг. Он не сомневался: с его-то везением это место не могло быть раем. И он не думал, что в раю бывают такие адские головные боли, как та, которую сейчас испытывал он — эта казалась матерью всех головных болей.

Он моргнул.

Рядом с ним кто-то сидел. Кто-то высокий, с длинными седыми волосами и бородой, с безмятежной улыбкой на лице. Возможно, не стоило так скоро исключать возможность того, что он всё-таки в раю. Он хохотнул, но тут же затих — к матери всех головных болей присоединилась её семья.

— С превеликим удовольствием сообщаю, что очень рад вашему возвращению, мистер Блэк. Не составите мне компанию?

Нет, не Бог. Чуть пониже рангом. Альбус Дамблдор.

— Целитель оставил вам зелье; оно здесь, у меня. Оно поможет вам справиться с головной болью.

Сириус снова моргнул, и на этот раз у него получилось приоткрыть глаза, пусть даже совсем чуть-чуть.

— Где? — прохрипел он и поморщился, услышав тот скрежет, в который превратился его голос.

— Ты в святом Мунго, — ответил Дамблдор, понимая, что его интересовало местонахождение не зелья, но его самого. — Мы очень волновались; у тебя было сильное магическое истощение. Хотя, должен признать, это было потрясающе. Не припоминаю, чтобы ты раньше применял беспалочковую магию.

Сириус закашлялся. Дамблдор наколдовал ещё одну подушку, чтобы он смог на неё опереться, и протянул ему зелье.

— Не применял. Я понятия не имею, что произошло… — он склонил голову и несколько секунд молча рассматривал свои руки, которые крепко сжимали чашу. Он кинул осторожный взгляд на Дамблдора, заколебался, но всё же с его губ сорвался шёпот:

— Гарри?

Дамблдор тепло улыбнулся ему.

— Юный Гарри в полном порядке, хотя очень за тебя переживает, — он чуть склонил голову, и сверкающие голубые глаза встретились с взволнованными серыми. — Ты спас ему жизнь, Сириус. Даже более того, ты спас его душу.

Сириус расслабился и закрыл лицо руками; чаша, которую он поставил себе на колени, опасно зашаталась.

— Я думал… — он сделал глубокий вдох, пытаясь усмирить свои эмоции, — я думал, что опоздал, — прошептал он.

— Ты подоспел как раз вовремя и превосходно со всем справился. Джеймс и Лили явно знали, что делали.

— Да, знали, — подтвердил другой голос, насыщенный слишком большим количеством эмоций, чтобы можно было разобрать интонацию. Сириус рывком поднял голову и встретился взглядом со стоявшим в дверях Ремусом Люпином. Он улыбался, но глаза его были встревожены.

— Ты очнулся, — сказал он, и Сириус смог лишь кивнуть.

Ремус. Неужели это действительно случилось? Лунатик действительно его спас? Но тогда он… Сириус опустил взгляд. Нет, не стоило предполагать, что… У Луни не было причин ему верить. Уголком глаза он увидел, как Ремус медленно подошёл к его постели. Рядом был только один стул, уже занятый Альбусом Дамблдором, и Ремус на секунду заколебался, но в итоге, ощутимо вздохнув, осторожно опустился на угол матраса.

— Я ненадолго вас покину; мне нужно вызвать Артура Уизли, — объявил Дамблдор, поднимаясь со стула. Его голубые глаза весело блестели.

— А Артур дома? — немного обескураженно спросил Ремус.

— Возможно, вы были слишком заняты и не заметили, Ремус, но сегодня Рождество, — Дамблдор улыбнулся смущённому оборотню и ушёл, попутно тихо прикрыв дверь.

— Так значит… уже Рождество, — неловко пробормотал Сириус, избегая встречаться взглядом с Ремусом.

— Да, — натянутым голосом ответил Ремус. — Ты был без сознания почти пять дней, — Сириус удивлённо посмотрел на друга. — Такая заваруха получилась: ты ненадолго вообще остался без души, и этот беспалочковый Патронус, и твоя пневмония…

— Пневмония? — тупо переспросил Сириус.

— Да, после… ну, ты знаешь… когда ты спас меня, — Ремус кинул на него осторожный взгляд. — Спасибо тебе.

Сириус взглянул на него в ответ, очевидно, потеряв дар речи, и Ремус пожалел, что больше не мог читать мысли друга так, как в школьные годы. Хотя, возможно, он никогда не умел это делать; как оказалось, Сириус успешно прятал от них очень и очень многое.

— Может, мне… — Ремус указал на опустевший стул по другую сторону кровати.

— Нет! — рука Сириуса подвинулась ближе к Ремусовой, но остановилась, не успев до неё дотронуться. — Нет, — сказал он уже тише. — Всё в порядке.

— Знаешь, мы как будто поменялись ролями, — нервно хохотнул Ремус.

— О чём ты?

— Ты лежишь в больничной кровати, а я сижу рядом с тобой. Как в старые добрые времена. Только тогда в постели чаще оказывался я, — Ремус глупо улыбнулся человеку, которого некогда готов был назвать братом. Но взгляд Сириуса оставался нечитаемым. — Мне стоило принести шоколад, — почти заикаясь, продолжил Ремус. — Ты всегда так делал… но я не знал, что ты очнулся, — неуклюже закончил он.

Это вызвало у его друга слабую тень улыбки, которая тут же пропала.

— Ремус, я… я знаю, что этого недостаточно… никогда не будет достаточно, но… прости меня, — тихо произнёс он.