Вася с ужасом наблюдал, как под порывами чудовищного ветра натягивается кожа брюнетки, как куски плоти ветер просто сдирает с её повреждённой руки и половины лица. Когда обнажилась кость на предплечье ведьмы, Вася не выдержал, и его стошнило. Вдруг колдунья взвыла и не удержалась на ногах, силой ветра её вышвырнуло из таверны, наполовину вырвав косяк двери. Вася, не помня себя от ужаса, выскочил из таверны через окно и бросился бежать.

Он перевёл дыхание уже посреди леса. Сориентировавшись по солнцу, Василий продолжил путь быстрым шагом в сторону от замка и, как он надеялся, во владения какого–то мага Мартиньи.

Лайла была вне себя. Мало того, что мастер уже совершенно очевидно стал безумен, так он ещё настолько легко одолел уже готовое сорваться заклятие смирения. Ничего не помогло: она и глаза отвела и отвлекала, и как он только почувствовала?!! Впервые за последние несколько десятков лет, Лайла осознала, насколько велика пропасть между её умениями и умениями настоящего архимага, даже если он и в каком–то полубезумном состоянии. Рука уже болела не так сильно, но Лайла всё равно направила максимальный поток маны в руку. Лицо могло и подождать, но больше всего мешала боль в глазу и неудобство монокулярного зрения. Однако, глаз — слишком тонкая структура, у Лайлы не было ни необходимого времени, ни места, где она могла бы сосредоточиться для восстановления глаза. Пока девушка ограничилась лишь заживлением кожи, и вся левая половина её лица представляла один, жуткого вида рубец.

В палату Витольда зашёл уже знакомый майор Смоленский и двое в форме, один старшего лейтенанта, другой капитана, представившиеся следователями окружной военной прокуратуры. Начался по очереди допрос всех больных, каковой, впрочем, не являлся ни в малейшей степени информативным. Майор зачитывал краткую выписку из истории болезни, а следователи задавали довольно стандартные вопросы. Однако, кроме паспортных данных они ничего не смогли прояснить. Ни один из допрашиваемых не видел ничего подозрительного, не слышал и ни кого не подозревает. Последним дошла очередь до архимага. Вот тут была интересная информация скорее для самого волшебника: предстояло услышать краткую сводку мнений о нём самом и о его положении.

Архимаг напрягся, используя толику маны для обеспечения абсолютной памяти: сведения могли быть жизненно необходимыми. Он искренне надеялся, что его манипуляции с потоками энергии внутри организма останутся незамеченными: на Кердане он смог бы вызвать несколько запутывающих заклятий, но тут ему просто жалко было тратить ману на такие вещи. Надо отдать должное, что даже на Кердане вряд ли жило более десятка магов, чей уровень был достаточным для того, чтоб засечь такие осторожные потоки маны в организме колдуна. Витольд тешил себя надеждой, что в этом мире маги такого уровня тоже встречаются не часто и не бросятся расследовать первое попавшее происшествие.

Его надежды не обманулись, следователи не заметили его колдовства, или очень искусно сделали вид, что не ничего не произошло. Майор уже привычно начал зачитывать отрывки из истории болезни:

— Василий Николаевич Владимирский, двадцати лет, рядовой срочной службы сорок третьего мотострелкового полка, воинская часть номер семь тысяч двести пятьдесят шесть, доставлен вчера «скорой помощью» прямо из части в состоянии комы первой степени. Со слов очевидцев, вчера на занятиях по химической защите внезапно потерял сознание, по–видимому, сопровождавшееся судорогами. Пребывал в бессознательном состоянии более восьми часов, а после выхода из комы до настоящего момента находится в состоянии сумеречного помрачения сознания, на простые вопросы отвечает и простые инструкции выполняет, наблюдается ретроградная амнезия. Диагноз пока не совсем ясен, наиболее вероятен — эпилепсия или эпилептический синдром, связанные с органическим поражением центральной нервной системы, но нельзя исключить и другие заболевания. Против эпилепсии говорит полное отсутствие пароксизмальной активности на электроэнцефалограмме[2]. Кроме того, у больного выявлена существенная кахексия, что может свидетельствовать в пользу злокачественного процесса.

— Как вас зовут? — один из следователей начал допрос, тогда как другой вёл протокол.

— Василий Николаевич Владимирский, — архимаг просто повторил сказанное зав. отделением.

— Дата и место рождения?

— Не помню, — раз уж врачи заявили, что он потерял память, то архимаг не видел ничего против, чтобы подыграть им в этом, тем более они сами для него создали идеальное прикрытие.

— Имя, значит, можете припомнить, а год рождения нет? — с ехидцей переспросил следователь.

— Имя тоже не могу, но его сказал вот этот майор, ему, наверное, виднее…

— А… так значит, и имя не помните?

— Не помню.

Следователь обратился к врачу:

— Что–то мне кажется, что он не настолько уж и с сумеречным сознанием. Не знаю как его память, но, по крайней мере, соображаловка у него работает — будь здоров! — следователь ухмыльнулся майору.

— Мы сейчас проводим ему интенсивный курс лечения — кортикоиды, антиэпилептические препараты, нейролептики, детоксикация и инфузионная терапия. Ничего нет удивительного, что он становится с каждым часом всё более и более контактным, — парировал доктор.

Следователь внимательно посмотрел на майора:

— Скажите, доктор, а вы вообще, часто видели больных с такой болезнью? — вид у следователя был такой, как будто он только что поймал, как минимум, американского шпиона.

Майору тон и сам вопрос совершенно не понравились, но нарываться было себе дороже:

— Нет, именно такого я не наблюдал, хотя и читал описание похожих случаев, вы мне не доверяете? — майор не стал дожидаться ответа. — Должен вам доложить, что я тоже себе не доверяю, поэтому больной сегодня получит консультацию профессора Коломенского и доцента Орлова. Но могу вас уверить, что проблемы с диагнозом у товарища Владимирского никаким образом не относятся к компетенции окружной прокуратуры.

— Ладно вам, майор,… не петушитесь! Никто пока вас ни в чём не обвиняет, и тем ни менее случай очень странной кражи, а у вас лежит как раз в это время очень странный пациент, с необычной болячкой. Причём такой, которой даже вы, с вашим огромным опытом, никогда в жизни не видели, или, по крайней мере, вам её трудно диагностировать. Я понятия не имею, что и как может быть связано, но, подобно тому как у вас двадцать лет опыта в лечении больных, у меня двадцать лет опыта в раскрытии преступлений. И моя задница подсказывает мне, что тут с огромной вероятностью не всё так чисто, как вы думаете.

Следователь нетерпеливо оборвал, уже попытавшегося было сказать что–то майора, и продолжил:

— Товарищ майор, считайте моим предписанием выполнить следующие действия: во–первых, этот рядовой должен быть обследован на содержание в крови уворованных лекарств.

— Всех? — майор изумлённо поднял брови.

— Не ерничайте! Всех, которые может определить ваша биохимическая лаборатория. Во–вторых, обыщите его. В третьих, — следователь обратился уже к своему коллеге, — снимите с него отпечатки пальцев. И последнее, майор, материалы консультации профессора и доцента должны быть вечером у меня на столе.

— Так точно! Будет сделано! — собственно майор не видел причин не подчинится. Если эти следователи хотят заподозрить этого рядового, то пусть их…

— Да, и ещё, — следователь вновь повернулся к коллеге, — мне нужно будет подробное описание этого приступа в части, пожалуйста, распорядитесь отправить туда лейтенанта Иванова, пусть допросит всех очевидцев. Мы не можем полагаться на непроверенные факты, в протоколе допроса много не ясно, да и допрашивали тех, кто слышал об этом приступе со слов других.

Следователи и заведующий покинули палату. Архимаг оставался совершенно спокоен. Результат был скорее позитивный, чем негативный. Для начала он узнал о «себе» и о своей «болячке» много нового, а ещё радовало то, что ни у кого не возникло мысли о магическом вмешательстве. И, наконец, никаких реальных доказательств его участия, кроме интуиции следователя пока не было, а интуицию к делу не пришьёшь, это даже на Кердане не практиковалось, а ведь дома с доступностью астрала интуиция была куда как более информативна. Очень хорошо было и то, что, по–видимому, и анализы не раскроют Витольда: отпечатки он уже успел сменить, а лекарства, собственно, и не потреблялись, всё было разложено ещё до употребления, поэтому в крови ничего нет.