Солнце только показалось из-за горизонта, в глазах неприятно защипало из-за яркого света. Девушка поспешила к дверям больницы. Она аккуратно приоткрыла дверь. В приемной не было ни души. Свет неприятно помигивал. Больница пребывала в безмолвии. Стараясь тихо шагать по плитке, девушка прошла за стойку администратора, быстро пролистав журнал до нужного листа, она нашла свою фамилию и номер палаты. Флоренс еще раз осмотрелась вокруг, непривычная пустота для больницы. Разве не всегда здесь должны ходить люди в белых халатах, что-то обговаривать между собой, и не позволять посторонним входить? Но почему-то сейчас все было совершенно не так, как показывают в фильмах. Тишина. Ни медсестры разговаривающей по телефону, ни охранника застывшего около телевизора в зале ожидания, ничего, только странная неестественная тишина и лёгкий ветер.
Желание воспользоваться лифтом для того чтобы подняться на пятый этаж у нее не возникло. Одной из причин являлось нежелание услышать плохие новости, другой причиной была эта странная безмолвность, и если в фильмах главный герой заходил в такой больнице в лифт, то он обязательно застревал между этажами. Девушка передвигалась по лестнице медленно, словно под водой. Ноги стали ватными, а в горле пересохло, было даже нечего сглотнуть. Лесенки тянулись непрерывной чередой, она шла всё выше и выше, будто поднималась не на четвёртый этаж, а как минимум на двадцатый. Вот перед глазами появилась вывеска с большой красной цифрой — четыре, и Флоренс облегчённо выдохнула. Девушка потупила взгляд, не решаясь открыть двери ведущие в коридор. Все внутри кричало о незримой опасности, о желании бежать сверкая пятками, сделать все что угодно, но не открывать эти злосчастные двери.
Нет, так не пойдет. Она должна была идти к Рэнджину, даже если ее ждут, даже если там опасность которая может ее убить, главное сейчас было увидеть хоть кого-нибудь из знакомых, пусть даже того же доктора, кого угодно, но лучше самого Джин-тяна.
Собрав всю свою решимость в кулак, которой осталось не так чтобы много, Флоренс толкнула двери и оказалась в длинном коридоре. Лампы горели почти везде, но дальние вновь неприятно помигивали, словно вот-вот они выключатся и тьма затопит все вокруг. Типичная больница из фильмов ужасов. Ни людей, ни нормального света, никого. Флоренс прикрыла глаза, пару раз вздохнула, набирая полные легкие воздуха, и двинулась прямо по коридору, всматриваясь в таблички с номерами палат.
Кидо и Хикару принесли известия о гибели нескольких вампиров, что находились в ночь на улице рядом с клубом. Обычные смертные лишь отделались легким испугом. Власти придумали отговорку, назвали это актом странного терроризма — «видимо это был новый вид взрывчатки, и сами террористы не учли то, как она может подействовать. Ведется следствие». Крис прождал девушку дома до следующего утра, но она так и не появилась. В палате витала атмосфера безысходности. Если ее схватила мать, то все было кончено для всех. Никто даже не пытался нарушить тишину. Вдруг в дверь постучали. Все напряженно взглянули на предмет беспокойства. Но кто-то по ту сторону ждал разрешения на вход, значит, это был не доктор, который заходит сразу после стука.
— Входите, — произнёс Куро резким грубым тоном.
Дверь отворилась и на пороге появилась девушка, занимавшая мысли всех в палате. Черные волосы были стянуты в хвост на бок, в глазах читалась растерянность и толика страха. Ее взгляд сразу нашел взгляд Рэна, и она резко выдохнула, будто все это время она шла затаив дыхание. Груз упал с плеч. Она, наконец, улыбнулась, было даже как-то непривычно это делать, странное чувство. Счастливая, она бросилась к Рэну, и, обняв его, уткнулась носом в грудь. Он слегка закашлялся сквозь смех.
— Ну-ну, все хорошо.
Флоренс никак не могла насытиться этими объятьями, никак не могла поверить, что все это правда. Рэнджин жив и относительно здоров. Остальные вампиры тактично молчали, чтобы не нарушить возникшую идиллию, только Крис, кашлянул и вышел за дверь, дабы найти стул для вновь прибывшей.
Стул был найден непозволительно быстро, парню стало даже немного обидно, пришлось возвращаться в палату. Отчего он так сильно не хотел идти туда? Кто знает. Вот только внутри все клокотало при виде этих счастливых объятий и слишком нежных взглядов. Криса передернуло. Создавая как можно больше шума он завалился в палату со стулом. Флоренс уже просто стояла подле Рэнджина и сжимала его руку в своей. Парень подставил к ней стул, девушка поблагодарив его, присела.
— Я рад, конечно, что тебя не было в клубе, и ты не пострадала. Но куда ты ушла? А если бы тебя схватили?
— Они не смогут меня схватить, — спокойно произнесла девушка.
Ее отстраненный взгляд прошёлся по палате. Она все еще обдумывала произошедшее там в лесу. Она никому ничего не рассказала, ни про ее связь с лисицей, ни про походы к странным людям, или даже к божеству. Что-то останавливало ее, девушка сама не понимала причины, но не произносила ни слова. Вампиры продолжали пристально смотреть на нее, но ничего не добились. Она выглядела очень уверенно, произнеся эти слова, и всем показалось, словно атмосфера в воздухе слегка изменилась. За секунду расстояние между ними и девушкой увеличилось как никогда. Она стала далекой и недосягаемой. Рэнджин пытался уловить ее настроение, он даже отыскал глазами кулон, тот лишь светился нейтрально белым, указывая на и так очевидную отрешенность девушки. Она не доверяла им? Но почему? Мужчину это сильно беспокоило. Может, те вампиры уже успели добраться до нее и как-то повлиять? Но тогда бы она сейчас не сидела вместе с ними, и, для начала, не бросилась ему на шею.
— Почему? — произнесла слегка недовольным тоном Карин.
Она тоже почувствовала эту странную отрешенность и нежелание девушки выдавать свои секреты.
В ответ на ее вопрос, девушка лишь слегка пожала плечами.
— Просто знаю и все. Я уже встречалась со своей так называемой матерью, и мне не показалось, что она хочет силой забрать меня, иначе бы она сделала это уже тогда.
Рэнджин увидел, что вампиров это порядком раздражало, они были уже готовы сорваться. Крис не смотря на свое явное расположение к девушке, был недоволен, его глаза гневно блестели. Карин нервно постукивала пальцем по сгибу локтя, вечно улыбающаяся Хикару выглядела сейчас, как в первый день их встречи. Ее глаза с толикой неприязни взирали на Флоренс. Самые спокойные Куро и Кейко лишь тяжело вздохнули. Тишина скребла по нервам. Почему?
Старший из вампиров ощущал неестественную атмосферу неприязни, можно даже сказать — ненависти. Вот только причины понять не мог, как видимо и остальные. В глаза присутствующих Рэн увидел медленное осознание своих эмоций и видимо для них они были неожиданностью, потому что секунду назад в горевших пламенем глазах плескалось недоумение растерянность.
— Ладно, об этом мы потом поговорим, сейчас нам не стоит ссориться по пустякам. Нужно понять, кто ответственный за произошедшее. Заклинание, судя по всему, сотворил достаточно могущественный маг, — решил отвлечь внимание на себя Рэнджин
— Маг? — удивился Крис.
Но этот вопрос читался и на лицах у других, кроме Флоренс. Она выглядела так, будто уже сама давно пришла к подобному и выводу и едва ли не качнула головой соглашаясь с его высказыванием. Вот только он никогда не рассказывал ей о магах. Тут Рэнджина словно током ударило, девушка откуда-то знала о магах, и видимо не только о них. Но кто ей мог рассказать о том мире?
— Флоренс, — позвал он.
— Ммм? — ее глаза встретились с его.
Заворожить человека для вампира было сущим пустяком. Эта магия была у них в крови с самого рождения, или превращения. Никто из смертных не мог ей сопротивляться. Исключениями были сильные демоны, маги или духи. Но любое существо, что могло перечить магии вампиров, должно быть равным по силе заклинателю. Рэнджин не знал, сколько ему лет, но в одном был уверен — он был не превращенным вампиром, а рожденным, а значит был сильнее всех присутствующих в этой палате, тем более сильнее человеческого ребёнка. Его фрагментарные воспоминания не могли поведать ему всего, но о своём рождении, пусть и не в подробностях, он кое-что помнил — в его крови течёт сильная магия, даже для рождённого вампира. Только вот откуда именно он это знал, сказать мужчина не мог, те смазанные кадры, что хранились в его памяти не давали чётких ответов, он даже не помнил лица своих родителей, но вот этот факт о силе знал.
