— Ну и иди.

Проснулся он, когда солнце уже целиком выбралось из-за горизонта не то, чтобы разбитым, но как бы немного не в себе. Не успел Бобров толком проморгаться, как дверь открылась и в спальню влетела Злата, с разбега прыгнув на жалобно заскрипевшее ложе. От нее пахло утренней свежестью, глаза сияли яркой зеленью, и вся она была такая юная и красивая, что Бобров понял, что он совершенно не разбит и очень даже в себе. Тем более, что хитон на девчонке задрался, показывая миру, что она юна и красива не только на лицо.

Выход Боброва к завтраку отложился еще на полчаса.

Серега тоже выглядел аналогично, а вот девчонки весело трещали между собой, поддразнивая временами сидевшего на передке повозки Прошку. Ехать решили посуху, потому что управлять лодкой ни у того, ни у другого не было никаких сил. В городе быстро нашли архитектора, у которого, вот удача, в данный момент не было работы, и он, чуть ли не с радостью, согласился построить Боброву в усадьбе нужный объект. Заломил он за свои услуги две драхмы в день и Бобров посчитал это приемлемым, потому что архитектор пока не знал, что ему предстоит построить, а узнавши, назад уже не отработает, ибо уговор. Набрать команду тоже предстояло архитектору, и Бобров с легкой душой отбросил по этому поводу все заботы, ибо знал, что человек отнесется к делу со всей ответственностью.

Потом они посетили лесоторговца и вместо того, чтобы бродить вдоль штабелей, кратко описали необходимые им размеры бревен. Лесоторговец, согласно кивая, поводил етилом по навощенной дощечке и пообещал завтра же все доставить. Он уже знал куда.

— Ну все, — сказал Бобров, демонстративно отряхивая ладони. — Сейчас в лавку и обратно. Как раз к обеду прибудем.

— Оставьте нас возле агоры, — попросила Дригиса, а Злата согласно кивнула. — А на обратном пути заберете.

Бобров посмотрел на девчонок, и они обе скромно потупились. Не иначе что-то затевали. Но он чувствовал себя немного виноватым. Хотя бы перед одной. И поэтому возражать не стал. А Серега, глядя на него, не стал тем более.

На следующий день, прямо с самого раннего утра приехали сначала архитектор с помощником, а потом обоз с заказанным лесом. Архитектор внимательно выслушал Боброва, посмотрел и спрятал в складках одеяния сделанный им эскиз, потом прошел на место и долго приглядывался, и вместе с помощником обмерял участок веревкой с узелками. Потом, полный задумчивости, он отбыл, пообещав начать через два дня.

А после обеда Бобров собрал совещание в верхах. Совещание проходило в таблинуме. Верхами были он с Серегой и обе девчонки. Девчонки чувствовали, что сейчас что-то должно произойти, и ощущали себя не в своей тарелке. Они и боялись этого неведомого и страстно желали. Вот такое вот противоречие. А Бобров смотрел на них, съежившихся на своих несуразных табуретках, хотя в комнате было тепло и, с одной стороны, его одолевали сомнения в правильности поступка, а с другой, было искренне жалко девчонок, которые просто представить себе не могли, что их ждет на самом деле.

— Значит так, девчонки, — Бобров откашлялся и посмотрел на Серегу.

Тот пожал плечами, мол, сам отдувайся, коль уж начал.

— Значит так, — повторил Бобров. — Мы с Сержем люди нездешние.

Девчонки переглянулись. Они и так знали, что Бобров и Серега иноземные купцы.

— Нет, вы не поняли, — поморщился Бобров. — Мы совсем нездешние. Мы не из этого мира.

— Боги! — ахнула потрясенная Дригиса, а Злата, чуть более цивилизованная, посмотрела испуганно и с недоверием.

— Нет, — мягко сказал Бобров. — Мы вовсе не боги. Мы просто люди из другого времени, которое только наступит через две с половиной тысячи весен.

— Но как так? — прошептала Злата, медленно поднимаясь с табурета, а опасливо косящаяся в их сторону, Дригиса ухватила ее за руку, словно боясь расстаться с подругой.

— Это трудно объяснить, — пожал плечами Бобров. — Но это так. Мы пришли к вам через врата из своего мира. И, если вы хотите проверить, мы вам его покажем.

Глаза девчонок загорелись. Природное женское любопытство одолело все страхи, и они были готовы увидеть тот самый мир, откуда к ним пришли их мужчины.

— Но, — продолжал Бобров. — Путешествие будет сопряжено с некоторыми трудностями. Дело в том, что врата находятся под водой и надо уметь не только плавать и нырять, но и задерживать дыхание примерно на шестьдесят ударов сердца.

Девчонки тут же набрали воздуха в легкие и, глядя друг на друга, стали считать пульс. Уж чего-чего, а считать они умели, как, впрочем, и писать. Смотреть на это без смеха было невозможно, и Серега заржал первым. Девчонки шумно выдохнули и дружно обиделись. Бобров улыбнулся и высказал последнее условие:

— И, как понимаете, никто не должен об этом знать. Даже твои, Дригиса, родители. Если вы кому-нибудь расскажете, мы вынуждены будем уйти из этого мира и никогда больше не появимся.

Бобров надеялся этой более чем серьезной угрозой преодолеть предполагаемое легкомыслие подружек, но никак не ожидал, что обе девчонки обидятся.

— Как ты можешь такое говорить?! — воскликнула Злата. — Неужели мы беспросветные дуры, что не понимаем к чему может привести любое наше неосторожное слово. И если ты в нас не веришь — зачем тогда сказал? Или ты хочешь, чтобы мы принесли самые страшные клятвы?

Бобров и сам был уже не рад, что усомнился. Поэтому он махнул рукой и сказал:

— Не надо клятв. Я вам и так верю.

В следующий момент Златка преодолела расстояние их разделяющее и повисла у него на шее. Дригиса с небольшим опозданием сделал то же самое с Серегой.

Бобров оторвался от Златкиных губ и строго предупредил:

— Чтобы без меня или Сержа нырять даже не пробовали учиться. А то всех отшлепаю.

Вечером меняли оливковое масло и рыбу на товар уже вчетвером. Дригисе выпало стоять на обрыве на страже, и она все время поглядывала вниз и очень переживала. Злате тоже не выпало нырять. Эту миссию взяли на себя Бобров с Серегой, которые, на этот раз, пыхтя и надсаживаясь, протащили через портал восемнадцатикиловаттный бензогенератор. Хорошо, что Вован навязал на него штатные спасжилеты и пловцам мешали только габариты механизма. Но вот поднимать его на обрыв пришлось уже талями, смонтированными на простенькой стреле как раз для таких случаев. Агрегат опустили прямо в подогнанную Прошкой повозку и отвезли пока во двор усадьбы, где тщательно замотав, сунули под навес.

Девчонки засыпали Боброва вопросами, но он только посмеивался и говорил, что они все узнают своевременно и первыми. Слово «первыми» их немного успокоило, но поздно вечером, когда уже все светильники были погашены, Златка, пользуясь всеми преимуществами «ночной кукушки», попыталась выведать подробности. Все преграды между ней и Бобровым в виде одежды были устранены и она, пусть и неумело, пыталась воспользоваться своими плюсами. Бобров, хоть голову и потерял, (а кто бы не потерял) все-таки бодрствующим очажком сознания пытался воспротивиться, но потом тем же очажком подумал «а действительно» и рассказал все. Ну, почти все. О законах Ома для полной цепи все же умолчал. Правда, примерно к середине его рассказа Златка сама перестала воспринимать действительность, а потом просто забыла, о чем спрашивала и для чего.

К тому времени как нанятый архитектор закончил сооружение мастерских (именно так Бобров назвал возведенный им странного вида сарай) и приступил к созданию эллинга (еще одно странное слово и сооружение) четверо единомышленников протащили через портал разобранную на части для пущего удобства горизонтальную ленточную пилораму, компактный рейсмусовый станок и всякий ручной инструмент как электрифицированный, так и нет. Как пилорама так и рейсмус были сильно подержанными и, соответственно, без инструкций и Бобров с Серегой долго ругались, пытаясь найти место для каждой из стыкуемых деталей. Девчонки старались помочь изо всех сил, но реально помочь ничем не могли и это их очень расстраивало.

Наконец пилораму смонтировали, генератор установили в изолированной пристройке, провода растянули и подключили. Серега разогнал посторонних, оставив только Прошку, который как открыл рот так его и не закрывал. Впрочем, Злата с Дригисой выглядели не лучше. Но они хоть теоретически знали (Серега тоже испытания не прошел).