– Я могла бы уступить Вам место из жалости. Но Вы так спешите сами себя пожалеть, причем делаете это с кровожадностью фанатичного крестоносца, что никто не успевает пожалеть Вас прежде, чем Вы схватите его за грудки. И не в моей, а именно в Вашей идеологии благими намерениями вымощена дорога в ад. Зачем же Вы так отчаянно всучиваете мне на неё указатель?

Поэтому не сейчас, не завтра, но потом, когда гнев и обида, я уповаю, уступят место здравому смыслу, Вы, наконец, перестанете работать впустую, не будете отождествлять почтенный возраст с добродетелью и расширите «прокрустово ложе» своего внутреннего морального ценза ну хотя бы до размеров христианских заповедей в лучшем их прочтении.

И заклинаю – не пугайте никого Богом: если Бог у Вас – универсальный мститель за поступки, выходящие за рамки исключительно Ваших представлений о благе – так это вовсе не означает, что Он таков у всех».

Девушка сидела на самом неудобном месте, над колесом. На кочках подбрасывало не хуже, чем в американских горках, колени подпирали спинку впереди стоящего пассажирского кресла, старенький ЛИАЗ громко пыхтел и выкашливал выхлопные газы прямо в салон. Зато никто не захочет сюда карабкаться. Благо, современные наушники могут перекричать даже старика ЛИАЗа, поэтому единению с оконным пейзажем ей сегодня никто не помешает. Или можно понаблюдать за тучной теткой в потрепанном синем пальто, фантазируя истории, наиболее вероятные для данного персонажа.

Она подумывала о том, чтобы заменить плейер книгой на эти сорок пять минут. Но в автобусе слишком шумно, чтобы читать. Да и место занять не всегда удается. То аккуратная бабулька с дачной рассадой, то трогательная и счастливая, а не оплывшая и злая от будущего материнства будущая мать, а то и вовсе желание сделать доброе дело в разрез со своей философией.

Через две остановки будут деревья. Откуда такое диво посреди обезглавленных тополей? Три сказочных черных дерева с морщинистыми стволами и круглыми кронами, часто и симметрично ветвящимися, словно математический фрактал. Такие голые среди других, такие другие. Их красота отличается от прелести плакучей ивы или патриотичного до приторности «березового ситца». Они отпугивают и манят одновременно. А дальше уже ничего интересного за окном.

«Не'чего, не'чего, молодой человек. Сегодня зеркало отказалось льстить мне, и твои знаки внимания только раздражают. – Она уничтожала взглядом неопытного юнца. – И не забывай, где находишься. Как бы глубоки ни были твои глаза, единственное, что я вижу в них, когда еду автобусом – отсутствие целеустремленности. А мне можно! – Она поспешила оправдаться перед собой в своём же внутреннем монологе, – да, я могу ездить автобусом и считаться принцессой. И вовсе не потому, что я даю поблажки задвоенной Х-хромосоме. Просто это ведь я!».

Она замешкалась, решая выйти ли ей на остановку раньше и прогуляться или дослушать песню в плеере… Зачем только нужно было ходить в этих шпильках весь день, есть же сменка. Все равно ни ноги, ни шпильки под офисным столом никто не оценит…

«Британский математик Питер Бакус из английского университета Уорика подсчитал шансы найти свою "вторую половинку", пишет The Telegraph. Вероятность составила 1 к 285 тысячам…».

Он машинально прикинул, что с такой пропорцией в его городе бродит почти четыре «половины» или около «двух целых».

«Маловато, однако. Да и черт с ним, с этим Калиостро, – он снова пообещал себе больше не включать телевизор, но продолжал слушать: «…работа Бакуса под названием "Почему у меня нет девушки" опубликована на официальном сайте университета. В своем причудливом исследовании он использует знаменитую формулу, известную как "уравнение Дрейка". Для своих подсчетов математик заменил переменные в уравнении на свои собственные критерии. В результате, 30-летний Бакус выяснил, что из 30 миллионов британских женщин только 26 могут стать его потенциальными подругами. Для этого математик подставил в формулу ряд параметров: идеальная избранница должна быть в возрасте 24-35 лет, жить в Лондоне, иметь высшее образование, нравиться ему и еще…».

«Ну ты и скромняга, Бакус. На пять лет старше себя уже готов брать, но, гляди-ка: с высшим образованием, – он разговаривал с телевизором. Понял это и ужаснулся».

А диктор продолжал: «…что свой идеал он может найти среди примерно 10 тысяч жительниц британской столицы. Потом аспирант из Университета Уорика усложнил задачу, попытавшись подсчитать, сколько из них не замужем или не имеют постоянного спутника, а также, сколько девушек найдут привлекательным его самого».

«Ума не приложу, как математически можно вычислить, сколько женщин найдут его привлекательным? Отбели зубы, найми тренера, и проблема вычислений отпадет сама собой, – посоветовал он Бакусу вслух и опять осекся.

«…пессимистичном варианте получилось, что есть всего 26 женщин, которые бы подходили Бакусу. "Мои шансы найти кого-то все равно в 100 раз больше, чем шансы землянам обнаружить другую разумную жизнь в Галактике, если мы просто будем бомбардировать сигналами случайные звезды", – заявил ученый. Он также отметил, что для одиноких людей его исследование может стать хорошей новостью, поскольку оно доказывает, что их вины в этом нет. Павел Еремеев специально для Первого канала».

«Если в конце выпуска новостей и должен быть «жизнеутверждающий» сюжет, то нужно показывать изобретателей из Череповца и детей-индиго из Сыктывкара, а не британских онанистов с ученой степенью, правда, Пес? – Он спросил это так живо, будто всерьез решил, что кот ему ответит».

Перекормленный после кастрации рыжий котяра, по кличке Пес, не проявлял ни малейшего интереса к британским онанистам. Он потрепал кота и выключил телевизор. После того, как уехала Юля, Его снова затянул сайт. Анкета была вымышленной и без фотографии, только чтобы просматривать другие анкеты. Он ни на что не надеялся, скорее, это вошло в привычку, как у человека, который за всю жизнь ничего не выиграл, но продолжает регулярно покупать лотерейные билеты. Еще этот Гольдберг с увещеваниями по поводу статуса: «Молодой человек, женитесь! И как можно скорей! Вы же не на скачках зарабатываете, а имеете дело с властью. Те высокие чиновники, к которым Вы носите свою тендерную дребедень, в Ваши годы в браке уже вторую пятилетку «мотали», а Вы щеголяете без кольца! Поверьте старику: у тех, кто перешагнул порог этих кабинетов в сторону входа, шансы почти равны. Так увеличьте свои – женитесь, я Вам говорю! Да по любви, Вы поняли меня?» Он любил и уважал Гольдберга настолько, что надеялся отыскать у себя еврейские корни.

Каждый раз он собирался поменять фотографию Юли на другие обои рабочего стола, но забывал. Или не хотел – с ней уютнее. Он не скучал по Юле. Она походила на его Галатею, разве что внешне. А если красотке меньше 25, она умеет складно оформлять мысли в предложения, забрасывает ногу в вертикальный шпагат, а потом деловито заявляет: «вот если бы не травма…», то амбиции, вкупе с недостатком жизненного опыта делают ее невыносимо самовлюбленной и заносчивой. Еще не стервой, но многообещающей кандидаткой в оные. А он вовсе не хотел обзаводиться ребенком в теле женщины, чтобы еще лет пять её воспитывать.

Но эти хоть не рвутся замуж. К тем же, кому 25 с хвостиком, который может тянуться аж до 30 с хвостиком, уже не обязательно подъезжать на Мерседесе. У них Мендельсон в голове нехило вальсирует даже в ВАЗе с кассетной магнитолой. Даже если они уже побывали замужем. Такие отметались сразу, не говоря уже о чужих детях.

Его нельзя было назвать несчастливым в любовных делах. Он влюблялся в прекрасных женщин, взаимно, на перспективу. Но… Всякий раз ему не удавалось объяснить, откуда берется это «но», ни себе, ни им… Он был придирчив, но ровно настолько, насколько мог себе позволить. Он мог проигнорировать отрыжку и бранное словечко, но неразделенную остроту или глупую орфографическую ошибку – не мог. Он прощал беспричинные истерики, но только не капризы и вымогательство. Он переваривал откровенно несъедобные обеды и прочую бытовую неопытность, но не мог «переварить», когда не слушают, а еще хуже: делают вид, что слушают. Он презирал слабость, но был ревнив, периодически превращаясь в деспота и провокатора. Если подруга не проходила эту «экзаменовку» – мужчина убеждал себя в её женской несостоятельности, иначе она смогла бы принести в его мир умиротворение.