— Нет.
— Хорошо, мы сами будем проверять.
— У меня все.
— Вы молодец, Хюбнер, — неожиданно похвалил научного сотрудника центральной лаборатории скупой на похвалы оберштурмбанфюрер.
…Через несколько минут Герберт Хюбнер уже ехал из Берлина на завод.
5
Объект номер двести восемь был расположен в небольшом перелеске, в двухстах километрах от линии фронта. Б штабе авиационного корпуса о нем были осведомлены всего несколько высших офицеров. Но и они знали немного, знали из тех секретных приказов, которые адресовались непосредственно им и предписывали обеспечить охрану объекта с воздуха.
Недавно командир корпуса — генерал летал в ставку на совещание командующих воздушными соединениями. Там ему сообщили, что передвижной опытный цех химического завода, порученный охране корпуса, имеет особое назначение. Генералу предложили выделить для объекта истребителей-перехватчиков зенитные средства и новую радиолокационную станцию. Было вполне очевидно, что на корпус, помимо основных задач, возложено новое ответственное задание…
Сразу же по возвращении в корпус генерал вызвал к себе командира зенитно-артиллерийской части, приданной соединению, и лично проинструктировал его в отношении мер по охране объекта двести восемь.
После этого генерал был уверен, что если русские бомбардировщики и прорвутся через линию фронта, то они все равно не дойдут до цели.
…По наземному командному пункту наведения самолетов-перехватчиков дежурным офицером был лейтенант Фишер. Спокойный день сменила такая же тихая ночь. Однако лейтенант Фишер не особенно доверял этому спокойствию. Когда немцам приходилось иметь дело с русскими, всегда следовало ожидать каких угодно неприятных сюрпризов…
Фишер никогда не был уверен, что к утру дежурство закончится вполне благополучно, — такая у него служба… Лейтенант посмотрел на часы и зашел в аппаратную отдать необходимые распоряжения пожилому ефрейтору-оператору, сидящему перед небольшим экраном индикатора с наушниками. Лейтенант хотел позвать ефрейтора и потянул было руку к его плечу, но рука офицера так и осталась висеть в воздухе. Фишер заметил, что оператор внимательно всматривается в экран, и тотчас определил — «прощупывается» какая-то дальняя и очень слабая черточка — цель. Она вспыхивает трепещущей световой полоской — сомнений быть не могло — в зоне обнаруживания появился самолет. Отметка узкая, спокойная. Вот она вдруг пошла вправо — цель удаляется. Но уже известно: это самолет чужой, самолет русских, он не посылает ответных кодированных сигналов «я свой».
По напряжению, с каким оператор регулирует аппаратуру и всматривается в светлую отметку, можно понять — оператор настороже. Лейтенант тоже хорошо «читает» экран, он уже знает: отметка большая — это не истребитель, а бомбардировщик-одиночка.
Не прошло и двух-трех секунд, объявлена тревога.
Лейтенант Фишер уже за пультом наведения. На панели расположены всевозможные переключатели, кнопки, разноцветные сигнальные лампочки, световые надписи. Фишер торопливо поворачивает один из переключателей — он соединен со штабом. И через минуту дежуривший на старте ночной истребитель-перехватчик взмывает в темноту ночи. Он ушел в зону возможной встречи с русским самолетом.
На командном пункте наведения тихо. Слышно лишь гудение включенной станции, да планшетист-регистратор, такой же, как оператор — пожилой ефрейтор, зашелестел новым бланком с картой зоны, прилежащей к станции КПН[4]. Планшетист в полной готовности! Он может каждую секунду начать наносить на планшет отметки азимута, дальности, высоты. Планшетист не имеет права запоздать ни на минуту. Его отметки послужат Фишеру сигналом для необходимых команд на самолет-перехватчик.
Но что такое?.. Светящаяся отметка на экране индикатора пропала. В чем дело? Не мог же самолет повернуть с курса в сторону — он летел к определенной цели — к объекту двести восемь! В этом нет никаких сомнений. И вдруг самолет исчез. Напряжение на КПН растет. Но вот на экране снова появилась светлая черточка. Немецкий специалист вздыхает с облегчением, однако не прошло и секунды, как светлая черточка исчезает в помехах. Оператор сосредоточен до предела — сейчас все зависит от него. Он умело регулирует яркость изображения, меняет фокусировку… усиление… Постепенно очищаясь от пелены шумов, — все заметнее становится след приближающегося самолета русских. Лицо ефрейтора чуть побледнело, в нем виден азарт охотника, он отрывисто передает координаты цели:
— Азимут 323… Дальность 85… Высота 3500…
Ефрейтор-планшетист подхватывает цифры, и вот уже на бланке появляется и растет цветная линия — путь обнаруженного русского самолета. Но русский летчик, видимо, опытный ас, он все время меняет курс. Вот цветная линия, выходящая из-под карандаша планшетиста, направляется в сторону поля. Вдруг — метнулась куда-то в противоположном направлении. Секунда-две… линия снова пошла в направлении объекта двести восемь. Опасность! Медлить нельзя! Лейтенант Фишер резко командует в микрофон, командует своему летчику, и цветная линия, уже другая, изгибаясь узенькой полоской, послушно и уверенно направляется туда, где в зигзагах двигается первая линия…
Еще много километров отделяют одну линию от другой, но Фишер заранее торжествует — русскому летчику не уйти! Фишер знает, русский летчик, опасаться может в чужом воздухе многого… Но не новейших средств радиолокационного опознания. Русский разведчик летал здесь прошлой ночью, но кроме лучей прожектора и зениток, его ничто не потревожило. Пусть зенитки и прожекторы действуют и сейчас, как обычно… Русский летчик не почувствует никаких изменений в разведанном районе. Он не будет знать, какое грозное оружие поймало его в ночном небе…
Пора. Фишер связывается по телефону со штабом ПВО, передает условный сигнал — прекратить зенитный огонь в зоне, куда устремился истребитель-перехватчик. Напряжение возрастает. Русский летчик живет последние секунды… Цветная линия, оставляемая самолетом-перехватчиком, почти рядом с линией русского самолета.
Фишер быстро поворачивает переключатель, условным кодом-цифрой передает своему истребителю:
— Седьмой, слышите меня? Цель перед вами, выходите в атаку…
Еще секунда-две… на экране наземной станции светящиеся отметки уже начинают сливаться в одну… Что сейчас происходит на расстоянии нескольких десятков километров от станции?
Фишер уверен, что немецкий летчик нажал на гашетку вовремя…
У немецких асов крепкие нервы и дьявольская выдержка… Но почему не вспыхнул русский бомбардировщик?..
И вдруг лейтенант Фишер увидел на экране: пульсирующий импульс, только что бывший единственным, раскололся на два. Ясно, бомбардировщик и истребитель-перехватчик, только что встретившиеся на пересекающих курсах, быстро расходятся в стороны. Фишер вытер холодный пот, выступивший на лбу, он понял — цель потеряна! И тут же слышит, как кричит ему перехватчик:
— Дайте курс! Дайте курс! Скорее, повторяю, дайте курс…
Ясно, русский летчик успел отклониться в сторону. Лейтенант Фишер поспешно поворачивается к планшету. Но в чем дело? Ефрейтор не прокладывает курс!..
Фишер не может сообразить, почему планшетист не действует, он подымает испуганный взгляд на ефрейтора и видит, ефрейтор в растерянности смотрит на оператора. Еще секунда — и Фишер понял: оператор не дает данных. О, проклятье! Дорога каждая доля секунды, что же стряслось со станцией?..
На экране индикатора изображение как в тумане, световые линии совсем потускнели и, черт возьми, в чем же дело, вся картина на экране вдруг почему-то оказалась загнанной в угол, искаженной.
А истребитель-перехватчик все настойчивее требует:
— Дайте курс… Курс!.. Курс!..
Перехватчик слеп без наводящих команд с земли. Перехватчик — немецкий асе — снова оказался во власти непроглядной ночи. Кромешный мрак окружает истребитель, ему необходим сигнал с земли. Но земля молчит!..
