— Не едем. То есть, не к поставщикам. Сделка будет только в понедельник, и если вы действительно хотите помочь мне в переговорах, я абсолютно не против.

Дверцы лифта распахнулись, и Роман пошел впереди, периодически оглядываясь, увлекая девушку за собой и по пути продолжая говорить.

— Уж раз вам удалось пошатнуть мою веру в успех аферы с липовым отчетом, значит, равных вам в деловых переговорах нет никого.

Пройдя вертушку и оказавшись на улице, Катя мелко семенила позади широко шагавшего Малиновского. Черт бы побрал эти каблуки. Словно прочитав ее мысли, он остановился и резко развернулся к ней, заставив буквально врезаться в его грудь.

— Ай, — пискнула она.

Но Роман не обратил на это внимание, а лишь невзирая на Катино обалдевшее лицо, присел возле нее на на корточки, и подхватив под коленки, закинул себе на плечо, по пути стаскивая с ее очаровательных ножек треклятые босоножки.

— Ты… Роман Дмитрич, вы… — лепетала она, упираясь ладошками ему в спину и пытаясь выскользнуть, но тот разве что сжал руки крепче и упорно вышагивал в сторону своей машины.

Открыв дверцу, он аккуратно усадил ее на переднее сидение, галантно поставил туфельки рядом с ее босыми ногами, захлопнул дверцу, и обойдя машину, сам уселся за руль.

— Ну и что это было? — возмутилась Пушкарева, сморщив трогательно раскрасневшийся носик.

— Стратегический ход, — просто ответил он, и хищно улыбнувшись, начал наклоняться к Катерине, — Я терпеть ненавижу, когда меня прерывают. А нас прервали.

— Вообще-то, я имею ввиду не то, как ты выдернул меня с работы. За это я тебе как раз благодарна.

— Неужели? — он отшатнулся с неподдельным изумлением, — Сама Екатерина Валерьевна, калькулятор вместо мозгов, признается, что хотела сбежать с работы! Ай-яй-яй, — он наигранно покачал головой и цокнул языком.

— Издеваешься? — она хмуро сдвинула брови, но ответила абсолютно беззлобно.

— Нисколько, — парировал Роман, и продолжил уже задумчиво, — что-то мне подсказало, что тебя нужно оттуда утащить, причем как можно скорее.

— Ладно, — согласилась она, — а сейчас-то что делать?

— Ответь мне на один вопрос, только честно. Сможешь?

— он привычно улыбнулся, однако глаза его остались абсолютно серьезными.

Катя нервно хохотнула, накручивая мягкую прядку волос на палец.

— Разве я хоть раз была замечена в нечестности? У меня с этим проблем нет.

Вот змейка… Нет, скорее суслик. Маленький такой, хорошенький, с виду пушистый, чудной, а палец сунешь-по локоть откусит.

— Отчеты - это все, о чем ты хотела поговорить?

Пушкарева удивленно повела бровью и пожала плечами.

— Ну да. А что еще?

— Да так… — усмехнулся он, и недоверчиво покосился на Катю, — И даже мыслей не было?

— К чему вы клоните, Роман Дмитрич? — нетерпеливо спросила она, — каких?

Малиновский озадаченно хмыкнул, но так и не ответил на вопрос. Девчушке действительно от него ничего не нужно? Ни расспросов о том, кто они теперь друг другу после тех жгучих поцелуев в машине, ни претензий, ничего. Только непонимающий взгляд при его наводящих вопросах. Ужасно правдоподобный непонимающий взгляд. Он заставил себя облегченно выдохнуть.

— У нас есть несколько часов. Можем поехать кино посмотреть, — уронил он, так и оставляя вопрос неотвеченным.

— Не хочу я в кино. — глухо отозвалась Катя, — Хочу тишины. Туда, где нет никого. И ты чтобы заткнулся.

Малиновский проворно крутанул ключ в замке зажигания и дал по газам.

— Знаю я одно место. А заткнуться надолго?

— Не особо. На пол часика хотя бы.

— А прямо сейчас?

Катя хохотнула в ладошку.

— Я скажу, когда.

— Даже не спросишь, куда я тебя везу?

— Я тебе доверяю.

— Это зря. Рискуешь.

— Знаю, — насмешливо покосилась она, — в данном случае, риск оправдан.

— Это чем же, позволь полюбопытствовать?

— Ты еще не сделал ничего из того, чего я бы от тебя не ожидала.

— Да что ты говоришь? А вчерашний визит? Неужели не поразил тебя в самое сердце?

Сдерживая улыбку, Катя отвернулась и безмолвно уставилась на мелькающие за окном многоэтажки.

— За вином заехать? — спросил Малиновский спустя несколько минут уютного молчания.

— Лучше виски. — не раздумывая ответила она.

Роман изумленно кашлянул, но Пушкарева даже не повернула головы.

— Хотите напиться?

— Это как минимум.

— Прямо посреди рабочего дня, — нарочито укоризненно протянул он, — Неужели это я вас так испортил?

— Вот бы мне кусочек вашей самонадеянности. Займете? — прыснула она.

— Да сколько хошь!

Заехав во двор многоэтажки, они остановились.

— Пойдем?

— А виски? — жалобно протянула Катя.

— У меня дома есть.

Малиновский смеялся сам про себя. Сколько там на часах? Половина одиннадцатого утра? А в планах что? Привезти помощницу президента к себе домой и споить ее крепким алкоголем? Отличная мысль! И как только раньше эта гениальная мысль в голову не пришла? Пока они ехали в лифте, Катя неожиданно больно стукнула Романа кулачком по плечу.

— Эй! За что!

— Прости, — ровным голосом ответила та, — просто никак не могу выкинуть из головы то, что это ты во всем виноват.

— Понимаю, — сочувственно улыбнулся он, — потерпи лучше до квартиры. Там будет много разных тяжелых предметов, которыми ты сможешь меня хорошенько отлупасить.

На ощупь пошарив рукой в кухонном шкафчике, Малиновский достал пузатую бутылку “Ballantine’s”, и ловким движением сорвав крышку, разлил содержимое по бокалам. Катя по-хозяйски уселась прямо на кухонную стойку, А Рома встал рядом, спиной оперевшись на ее край.

— Я, вообще-то, поговорить хотел, — начал Роман, но Катя шикнула, приложив палец к губам, и быстрым движением опрокинула в себя бокал. Отдышалась, схватила бутылку, налила еще порцию, и выпила ее следом.

Сквозь немного покрасневшие глаза проступили слезы, она сняла очки, зажмурилась, поежилась и наконец сказала:

— Вот теперь давай.

— Я ведь, Катенька, еще даже закуску не подготовил, а ты, — обиженно отозвался Роман.

— Кому вообще нужна эта закуска? — отмахнулась Катя, — Я ведь к тебе напиться приехала, а не на светский прием.

— Ну что мне с тобой делать! — выпил, зажмурился, — Прямо на глазах портишься. Ладно, давай к делу. Что дальше будешь делать?

— В каком смысле? Я ведь уже сказала. Отчет сдан. Позиция моя ясна. Уволюсь к чертовой матери и забуду о Зималетто как о страшном сне. Налей еще.

— Может, сделаешь небольшую паузу?

— Не указывай, — строго перебила Пушкарева, — не заставляй меня напоминать, какое участие ты в этом принял.

— Я имел ввиду виски, Катя.

— Так я тоже, — наигранно ответила она.

— Как пожелаете, — он поднял руки, показав ладони и послушно разлил по бокалам еще, — Пожалуйста. Я хотел спросить, что будет, скажи мы правду на совете акционеров? Как нам потом дальше быть-то, а, Катюш?

— Вообще-то, это уже не моя забота. — она сняла пиджак, оставшись в черной футболке, и попыталась закинуть его на стоящий неподалеку стул. Тот медленно соскользнул, упав на пол. Малиновский было хотел поднять его, но Катя остановила его за локоть и безразлично махнула рукой, мол, пусть валяется. — Точнее, я так думала… До того, как Жданова увидела.

— А сейчас думаешь иначе? — напрягся Малиновский и придвинулся к Кате почти вплотную, — Ты его еще любишь?

— Любовь… — философски начала она, покачивая ногами, — Любовь понятие такое же эфемерное, как и дружба… Как и жизнь в целом. Ты можешь быть самым честным, верным и лучшим на свете, но гарантий тебе это даст ровно ноль. Всегда нужно надеяться только на себя, и я сейчас говорю не только о наших псевдоотношениях с Андреем. Слишком многое зависело от вашего доверия ко мне, и разве это вылилось во что-то хорошее? Да, я знаю как сохранить ваши задницы и могу помочь вам в последний раз, а потом обещайте, что никто из вас больше не появится в моей жизни. Никогда.