========== Вступление. ==========

«Мой дорогой друг и президент, поскольку ты с детства страдаешь редкой формой склероза, я снова решил прийти тебе на помощь. Первую часть плана по укрощению нашего монстра ты уже выполнил, за что тебе от лица трудового коллектива огромное спасибо.»

— Монстра… — пробормотала Катя, читая инструкцию Малиновского, — Какого монстра?

Быстрым движением сложив лист пополам, девушка растерянно обернулась по сторонам, словно опасаясь, что ее могут увидеть. Она понимала, что поступает неправильно, роясь в чужих вещах. Но было в этих строчках что-то такое, что распаляло ее болезненное любопытство. Онемевшими кончиками пальцев она снова раскрыла лист и продолжила читать.

«В некотором смысле ты даже герой, потому что спать с такой женщиной, как Пушкарева, нормальный мужчина может только под наркозом.»

От неожиданности этих откровений, ноги ее подкосились, и Катя рухнула на колени. В солнечном сплетении крепко скрутило комок нервов, глаза хаотично забегали по тексту. Буквально каждая строчка была насквозь пропитана небывалым цинизмом.

«… Ночь с Пушкаревой — это самое трудное, но ты уж постарайся… »

«… Здесь у тебя открытки, а также игрушки, шоколадки, куча всякой дряни, которую ты будешь кидать в железную пасть своей ненаглядной… »

Не веря в происходящее, Пушкарева оглянулась на стол.

— Не может этого быть… — повторяла она раз за разом одними губами, — нет, не может… — она подскочила на ноги, схватила пакет, и перевернув его вверх тормашками, вытряхнула все содержимое на стол.

Земля начала уходить из-под ног. Не помня себя от горя, она продолжала перебирать игрушки, читать открытки и горько плакать.

— За что?.. Это невыносимо, невыносимо…

Ах, если бы она знала, какую цепочку событий запустит своим поступком, то все происходящее сейчас показалось бы легким театром абсурда.

Но пока она сидела посреди кабинета Жданова, и тихо мямлила себе под нос. Сколько прошло времени, она и сама не знала. Но, понимая, что в любой момент в кабинет могут войти, Катя каким-то чудом взяла себя в руки. Она замела следы проникновения в пакет, не забыв сделать себе на память копию Малиновского опуса.

А лежа в своей кровати через несколько часов, она поклялась себе, что больше никогда, никто на свете не посмеет играть ее чувствами. Каждый участник этой истории получит по заслугам.

Сославшись на простуду, она взяла больничный, ровно до того дня, когда Малиновский не вернется из командировки. Начать, естественно, хотелось с него, как с зачинщика.

Жданов периодически приезжал с фруктами и расспросами о самочувствии, и Бог знает, каких усилий Кате стоило вести себя как обычно.

Прошла неделя, в течение которой Пушкарева засыпала только под утро. Шестеренки в ее голове вертелись столь интенсивно, что если подойти к ней достаточно близко, можно было бы их услышать.

Когда больничный подошел к концу, с титаническим превозмоганием, Катя открыла глаза по будильнику. Весь сегодняшний день был расписан по минутам, поэтому у нее не было времени на прокрастинацию. Действовать нужно было строго по таймингу.

— Алло, Маша? — воскликнула Катя, когда та наконец взяла трубку.

— Пушкарева, ты чего в такую рань? Что случилось?

— Маша, у меня нет времени что-либо объяснять. Просто помоги мне, и постарайся не задавать никаких вопросов, хорошо?

— Кать, что-то стряслось? — посерьезнела Тропинкина.

— Я потом все объясню. Назови мне прямо сейчас адрес лучшего салона красоты.

— Но… — замялась Маша, и после небольшой паузы прочистила горло, и выдала всю имеющуюся у нее информацию по этому поводу. Может, даже слишком подробную.

Все утро перед работой Катерина была занята у стилистов. Ей хотелось, чтобы это было как в сказке о золушке, но спустя два часа, стоя у зеркала, она понимала: это все та же Катя Пушкарева, только в другой одежде и с другой прической. Но дорогому читателю я, конечно, открою секрет: так казалось только ей. Повседневные завышенные джинсы выгодно подчеркивали ее узкую талию и широкие бедра, а классический черный пиджак добавлял образу строгости. Над прической она тоже приказала не заморачиваться, и оставить волосы распущенными, оформив их легкими «пляжными» волнами.

В таком виде она и поехала в «Зималетто». Не успела она дойти до своего кабинета, как услышала доносящийся из конференц-зала голос Малиновского, а затем и Жданова.

«Воркуете, голубки…» — пронеслось у нее в голове. Ни секунды не раздумывая, она подошла к двери и нагло прильнула к ней ухом.

—… Ты обязан обеспечить нашей принцессе достойный выход с больничного, так что я в цветочный, за шикарным букетом роз, а ты, Андрюша, постарайся родить радостную поэму на открыточке к моему возвращению. И побольше энтузиазма, друг мой! Запомни: ничему на свете ты не счастлив так сильно, как выздоровлению ее величества.

— Да понял я, Малиновский, сгинь уже с глаз долой. Пойду я. Пребывать в священных муках… Творческих, разумеется.

— Ага, я так и подумал.

Дверь внезапно резко распахнулась, и с широкой улыбкой, Пушкарева вошла в зал.

========== Глава 1. ==========

— Здравствуйте, господа.

Малиновский и Андрей Павлович вздрогнули, а затем уставились на Катю с вытянутыми лицами.

— Здравствуйте, Катенька, — торопливо сказал Жданов после оглушающе долгой паузы, — выглядите просто потрясающе!

Роман Дмитриевич наконец закрыл рот, и словно очнувшись, тоже заговорил, растягивая слова:

— Bonjour belle fille,* что за прекрасная незнакомка к нам пожаловала? Рад, что вы поправились. — он картинно поклонился и поцеловал ее руку.

— Да вы тоже не похудели, — процедила Катя, глянув на него исподлобья, после чего быстро вернула лицу приветливый вид.

— Какими судьбами вас к нам занесло?

Она кокетливо склонила голову и сверкнула глазами в сторону Жданова.

— Вообще-то, Роман Дмитриевич, я к вам. Я не отрываю вас ни от чего жизненно важного?

— Ну что вы, Катя, — ответил он, бросив неуверенный взгляд на Андрея, — Совсем нет. Что-то случилось?

— Ничего страшного, я по просьбе Шуры. На пару слов, если можно.

Рома еще раз посмотрел на Андрея и пожал плечами, на что тот кивнул и направился к выходу.

— Ладно, если что, я у себя в кабинете, — сказал Жданов за секунду до того, как закрыл дверь.

Осмотревшись по сторонам, Малиновский смерил Катю оценивающим взглядом и протянул:

— Ну дела… Вы сегодня просто сногсшибательны.

— Благодарю. — сухо ответила та.

— Так и какой у вас ко мне вопрос?

— Лучше присядьте. — холодно отозвалась Пушкарева.

— Что значит присядьте? — заволновался Роман, — С Шурой что-то случилось?

— С Шурой все в полном порядке. Это был лишь предлог спровадить Андрея.

— Катенька, вы меня пугаете… — нерешительно пробубнил Роман, но все же присел и выжидающе взглянул на собеседницу. — Слушаю.

Пушкарева медленно подошла к двери и закрыла ее на ключ изнутри. Затем приблизилась к креслу Малиновского, и присела напротив него на край стола, многозначительно склонив голову, словно бы рассматривая мужчину. Воцарилась тишина, от которой Роману стало неуютно. Он поерзал, а затем предпринял попытку встать, но Катя властным тоном приказала:

— Сидеть.

Малиновский непонимающе взглянул на Катю, а затем неуверенно усмехнулся и встал, окидывая помещение взглядом в поисках пути к отступлению.

— Не нравится мне ваш тон, Катенька, что вы задумали? — он неосознанно сделал пару шагов в сторону двери.

— Еще один шаг или слово, и я развалю всю вашу шаражкину контору по кирпичику, — тихим и спокойным тоном отчеканила Пушкарева, сложив руки на груди, — И вы прекрасно знаете, что я могу это сделать. Я сказала. Сидеть. Не злите меня, Роман Дмитриевич.

После того, как Малиновский на ватных ногах плюхнулся обратно в кресло, Катя набрала воздуха в грудь, и с добродушной улыбкой сказала:

— Ромашки.

— Ч-что? — с опаской пискнул Роман.