Простая и очевидная любому обывателю логика: кто в своей семье порядок умеет поддержать и позаботится о детях, тот и с вверенной государственной структурой справится.
Скажу честно: разобравшись в мотивах Йонов, я испытал облегчение. Ну да, может, резоны «быть хорошими» у Фила и Патрисии не самые возвышенные, но зато и продиктованы их действия не каким-то там душевным порывом под действием эмоций, который так же легко может поменять направление, а расчётом. Причём расчётом на игру в долгую.
А что до личных человеческих качеств четы политиков… Скажем так: люди, заставляющие себя играть роль хороших воспитателей и родителей, не смогли бы обмануть своих подопечных. Они-то всегда рядом, в отличие от избирателей, и я что-то сомневаюсь, что после выпуска смогли бы удержать рот на замке. Один, два, три – но не все восемнадцать же! По той же причине мало кто из амбициозных карьеристов подобного сорта рискует вообще связываться с оказанием помощи нуждающимся лично – максимум в столовой для бедняков полчасика на камеру бесплатный суп по мискам поразливают.
То есть, в целом Йонов можно было назвать хорошими людьми. Осталось только понять, чего они так с ходу вцепились в меня. Сначала-то понятно: эмигрант из Японии показался им хорошим объектом для фостеринга, типа, мы всех принимаем. Но что-то в моём монологе на тему планов на будущее заставило их поменять решение. Вопрос – что? Ответ я нашёл, проследив судьбу их усыновлённых детей.
Старшенького Фил и Патрисия запихнули аж в Гарвард! Недешёвое удовольствие даже для состоятельных родителей. Но запихнули не зря: их приёмыш стал отличным юристом, и, если я правильно понял, это была во многом его собственная заслуга. Не просто не профукал шанс, данный судьбой, а воспользовался по полной.
Дочь, моя будущая старшая сестра, в колледже никак не отличилась, зато потом пошла в бизнес. Уж не знаю, насколько её поддерживали финансово и протекцией приёмные родители (но думаю, что без этого, по крайней мере в начале карьеры, не обошлось), но по статьям и заметкам в блогах получалось, что пробилась она сама.
И вот теперь натурализованные скандинавы выбрали меня. Что я им такого сказал? Что хочу обрести финансовую независимость прямо вот как можно быстрее – раз, и собираюсь заняться разработкой процессоров – два. Похоже, мне удалось произвести впечатление и выглядеть весьма убедительно, они не просто поверили, что я этого хочу, но и что у меня получится.
Во всяком случае, политики решили сделать ставку: третий ребёнок, занимающийся наукой, да ещё и подчёркнуто зарабатывающий сам – это же отличный медийный капитал! И прямо всё как в овеянной традициями американской мечте: один ребёнок – наследник родительских дел, другой – зримо успешный и третий – умный и самостоятельный. Эх, зря проболтался про целевой вклад: так бы они мне оплатили обучение сами. Деньги-то лишними не бывают.
М-да. Сдавать назад в любом случае поздно – я ведь себя успел поставить определённым образом, и именно на этот образ клюнули Йоны. Вполне может оказаться, что околонулевые (по их меркам) затраты оказались той песчинкой, что склонила чашу весов в мою сторону. Тем более, по местным законам сразу усыновить ребёнка у пары не выйдет, о чём Мэган как-то забывала упомянуть – сначала полгода жизни на попечительстве и только потом уже официальный статус. Море времени, чтобы передумать, если дам повод.
А давать точно не стоит – обычные фостеры просто не позволят мне реализоваться до самого совершеннолетия. Не потому, что плохие люди, просто они не смогут предоставить мне свободу жить там, где есть нужный мультиколледж. Первый же инспектор отзовёт брошенного ребёнка. Даже школу не дадут экстерном закрыть – мне ж после Японии социализация в обществе Соединённых Штатов Америки нужна, любой психолог подтвердит. Блин. Хоть в соцсети ставь статус «всё сложно».
9
Поскольку я старательно выполнил домашнее задание по выяснению статуса приёмных родителей, удивить им меня роскошной машиной не удалось. И виллой тоже – фасад я запомнил по фотографиям. А что в Инстаграме плохо оказалось видно, досмотрел через панорамы улиц, воспользовавшись онлайн-картой.
В пути мы говорили обо всём и ни о чём – этакая лёгкая, ни к чему не обязывающая беседа. Может, Фил и Патрисия ждали вопросов от меня, но не дождались. Зато я как бы небрежно несколько раз упомянул, что мои планы ни на йоту не изменились. Похоже, главу семейства и по совместительству преуспевающего политика это вполне устроило.
Моё спокойное благодушие дало трещину в подземном гараже виллы – или, правильнее, ангаре? Не потому, что кроме обычных машин (всего-то четыре единицы колёсной техники) там же нашлись катер на платформе для автомобильной буксировки и два аэромобиля. А вот отдельный огромный лифт для летающей техники, как в авианосце, поднимающий взлётно-посадочную площадку на уровень плоской крыши третьего этажа… Что называется, задел душевные струны. Однако, красиво жить не запретишь!
Дом изнутри, кстати говоря, отнюдь не тонул в помпезной роскоши. Мы прошли его насквозь и снизу вверх – мне устроили вроде как случайную миниэкскурсию. Да, большой особняк, да, явно дизайнер поработал над интерьерами, но всё довольно минималистично обустроено и при этом уютно. Хотя некий неуловимый след публичного места внутри всё же лежал – издержки выбранного карьерного пути, что делать. И домотканые половички, пёстрые вязанные коврики на белых креслах, и целый набор прихваток в кухонной зоне сделать тут ничего не могли.
– Патрисия очень любит готовить, – «по секрету» сообщил мне Фил, – в холодильнике всегда можно отыскать её вкусняшки…
– Эй, ты чему ребёнка учишь! – шутливо прикрикнула на мужа жена, и улыбнулась мне: – Мы обедаем и ужинаем по возможности все вместе, семьёй. Если у тебя не найдётся важных дел, обязательно присоединяйся ко всем за столом, в три и в девять. Мы тебе сейчас покажем твою комнату – обживайся и приходи. Заодно и познакомишься со всеми.
Обживаться мне, мягко говоря, было нечем. Ну бросил сумку с немногими сменами белья и кое-какой одеждой в гулкую пустоту встроенного шкафа, ну поставил телефон на подставку-зарядку… И всё. Растянулся на заправленной полутораспальной кровати, глядя в потолок, и попытался понять, что чувствую. А ничего. Спальня для мальчиков на четверых в приюте не слишком сильно располагала к комфорту, личного пространства там считай и не было. Тут же раздражающие факторы отсутствовали, но ни малейшего ощущения дома не возникло.
На самом деле мне крупно повезло – насколько вообще «повезло» может относиться к подобной ситуации. Дети в гостевых семьях далеко не всегда могут похвастаться отдельной комнатой. Кроме того, Система вовсе не считала, что опекаемых, кроме самых маленьких, воспитатели должны освобождать от разумной доли домашних обязанностей – уборка, готовка (если получается), уход за лужайкой, если у фостеров свой дом. В приюте лично мне, например, пришлось по графику дежурств мыть за всеми посуду – ну как мыть, очистить от остатков еды и сгрузить в две посудомойки. Моющий пылесос в свою очередь делал и уборку простой операцией – перетрудиться не светило. Но, я полагаю, в доме богачей мне не придётся делать и этого.
Однако, чего действительно хотелось, так это как можно быстрее сдать экзамены в школе и свалить в другой город. Я уже выяснил: занятия в мультиколледже можно было начать с любого семестра. Прослушай или прочти записанные лекции, выполни виртуальные лабораторки и попади удалённо на нужные семинары, а в каком порядке ты всё это сделаешь и как быстро, никого не волнует. И пофиг, что пока не найду работу, придётся жить в общаге с соседями. Зато надо мной никто не будет стоять! Надо же, вот уж не думал, что недееспособность по возрасту так будет меня напрягать…
На обед я, разумеется, пришёл, и пришёл вовремя. По трапезной части опен эйра, весьма условно разделённого на гостиную, кухню и столовую, разносились вкусные запахи. Патрисия действительно крутилась у плиты и духового шкафа, но не одна: ей помогала девочка лет четырнадцати и взрослая, определённо наёмная горничная. Она же меня и предупредила строгим тоном:
