— Здравствуй, — низким голосом бросил информатор, удобнее садясь на стуле. — Малик, верно? Садись.

Малик сел напротив, устало выдохнув. Камиль потянул к нему руку и отобрал письмо, вскрывая тёмную хрустящую бумагу конверта, внимательно изучая написанное. Его губы растянулись в улыбке.

— Забавно, — протянул Камиль, передавая письмо Дахи. — Взгляни.

Дахи замолчал, внимательно вчитываясь в письмо. С досадой цокнув языком, он сунул пергамент за пояс. На секунду свечи дрогнули и свет упал на его тенистое укрытие, раскрывая взору Малика фидаина, что опирался о стену с недовольно скрещёнными на груди руками.

— Она на французском, — не скрывая разочарования, вымолвил Дахи. — Я его не знаю.

— Переведу, — усмехнулся Камиль, щурясь. — Но позже. Я хотел бы спросить.

Ощутив на себе холодный взгляд информатора, Малик невольно заёрзал на стуле. Подмастерье и сам временами игрался в отчуждённого профессионала, но Камиль достиг в этом деле высшей точки: ни взгляд, ни случайное движение, ни лицо не выражали его истинных намерений и настроений. Он выглядел как юный совёнок, играющий с добычей, а в другую секунду, когда свет вздрагивал от его дыхания, касающегося свечей, он становился бесстрастным, отдалённым, точно божество с сотней масок, до которого никак не дотянуться и никак не увидеть по-настоящему.

— Дахи, слыхал о базаре? — уже без улыбки спросил Камиль, наполняя голос спокойными нотками, не позволяя вычислить ни каплю сарказма, ни насмешки.

— Слыхал, — мрачно кивнул фидаин, всё ещё сокрытый дрожащей тенью. Малик сдержанно фыркнул.

— Да, кража провалилась, — подмастерье пожал плечами, держась непринуждённо. Камиль бросил короткий взгляд на него, сразу опустив глаза на свечу, исходящую растаявшим воском. Малик нахмурился и продолжил. — Но письмо мы достали.

— Ничего страшного, — Дахи, выйдя из тени, сел за стол, подперев руками голову и тихо засмеявшись. — Не стоит волноваться, Камиль просто шутит.

Информатор никак не ответил, не сводя с Малика прищуренного взгляда. Не было похоже, чтоб он вообще шутил: от него исходила глубоко спрятанная злоба, что едва заметно рябела в его глазах, точно встревоженная порывистым ветром вода. Дахи осторожно хлопнул Камиля по плечу, стараясь выразить дружеское восхищение его шуткой, как частенько делал с новичками, когда они шутили. Информатор вздрогнул и, слегка повернувшись к фидаину, улыбнулся. С каждой улыбкой, даже самой слабой, его шрам выгибался на лице, становясь ещё уродливее. Из-за этого недостатка внешности он казался намного взрослее, и, если честно, Малик едва мог смотреть ему в лицо.

— Простите за дерзкий вопрос, — уважительно кивнул Малик, не удерживая любопытство. — Сколько вам лет?

Камиль коротко закашлялся, прочищая горло, и задумчиво нахмурился, вернувшись к своему сдержанному выражению лица. Только сейчас Малик заметил, что у информатора были чёрные волосы, запутывающиеся в кудри — он отметил их про себя когда Камиль небрежным движением убрал их с лица, на пару секунд прикрывая лицо ладонью. Вместо него ответил Дахи:

— Ты не поверишь, — на лице фидаина застыла победная улыбка, словно если бы он выиграл себе место Саййидны. — Ему всего семнадцать.

Малик нахмурился, слегка склоняя голову набок. На секунду Камиль замялся, отводя глаза в сторону, но очень быстро восстановил свой пустой взгляд и отчуждённое выражение лица. Теперь, с уравновесившимся освещением, это казалось ужасно очевидным: Малик, отвлёкшись от уродливого шрама Камиля, смог отличить и подметить его схожесть с новичками из Масиафа, которые старались выглядеть намного старше, чем было на самом деле. Камиль лишь одарил его холодным, бездонным взглядом, от которого вдоль позвоночника пробежал холод.

— Альтаир в порядке? — всё так же холодно спросил Камиль, склоняя голову набок. Он вытянул ноги на полу, скрестив их вместе, но этот жест не добавил ему совершенно никаких особых характеристик: информатора всё ещё было невозможно прочитать, несмотря на то, что будущих фидаинов обучали считывать настроение людей по малейшему жесту.

— С ним Абхаглу, — утвердительно кивнул Малик. — Думаю, придётся перешивать рану. Зря ты позволил ему ходить на задания.

— А ты? — Камиль даже не добавил вопросительной интонации, отчего казалось, что он задавал чисто риторический вопрос, и лишь благодаря затянувшейся паузе можно было угадать искреннее любопытство.

— Он вечно хвастает, что и при смерти выполнит любое поручение, — Малик рассерженно фыркнул, скрестив руки на груди.

— Малик, — сказал Дахи с отчаянной интонацией старшего брата, узнавшего об очередной выходке младших, но слишком уставшего, чтоб пререкаться. — Я фидаин, а не сиделка. Вы же братья, и цель у вас одна.

По нему было видно, что фидаину хотелось продолжить свою поучительную речь, но он вовремя себя одёрнул, замолчав. Малик не чувствовал себя виноватым, но всё равно опустил взгляд и кивнул. Его и Альтаира частенько упрекали этим призрачным понятием «брат», потому что им по иронии судьбы довелось находиться в одном Ордене. Если быть честным, то при любом упоминании Альтаира Малик ощущал, как где-то на самом дне медленно взвивается раздражение, с каждым словом оживающее лишь сильнее. А приписывание этого глупого и самодовольного наглеца к братьям Малика лишь сильнее его бесило. Но цель у них действительно была одна: выполнить задание на убийство европейского вельможи. А потому Малик понимал, что придётся действовать вместе, пусть даже и против воли. Он поднял взор, встречаясь взглядом с Камилем. Его глаза всё так же напоминали лёд — нестерпимый и холодный. Под его укоризненным взглядом Малик действительно ощутил горький укол вины, сопоставимый с тем, если бы он убил самого Саййидну на глазах у всего Ордена. Малик едва заметно поёжился. В воздухе повисла напряжённая тишина.

— Можешь идти, — коротко и резко махнул рукой Камиль. Малик встал со стула, но не вышел из комнаты, уставившись на Дахи, что сидел справа. Фидаин заметно занервничал, по-птичьи вжал голову в плечи, точно всполошённый воробушек. Его беспокойный взгляд скользил от ученика к информатору, не зная, на ком остановиться. Он выглядел словно пойманный с поличным новичок, что не совсем вписывалось в их с Камилем разницей в званиях и возрасте. Малик удивлённо нахмурился, когда Дахи обречённо выдохнул.

— Иди, — небрежно ответил Дахи, подтверждая слова информатора.

Малик коротко кивнул, поворачиваясь и выходя из комнаты. Прямо за его спиной негромко захлопнулась дверь. Малик зашёл в пустой дворик, окружённый стенами и накрытый решёткой, что открывается лишь с наступлением утра. В фонтане плескалась вода, ровными квадратами ложился угасающий солнечный свет, точно мозаика. В дворике, если так можно было его вообще назвать, было пусто: лишь ковры да подушки, окружённые растениями в горшках. Наверняка даи, заведующий бюро, подыскал Альтаиру отдельную комнату.

Устроившись на подушках, Малик положил руки за голову, уставившись в решётчатый потолок. Он пропустил мысль о том, что время начало течь куда быстрее, чем ему раньше казалось. Если когда-то он был готов сидеть за любым поручением с самого утра до ночи, успевая сделать его даже сверх меры, то теперь на одну кражу ушёл практически целый день. Медленно вдохнув душный вечерний воздух через нос, он протяжно вздохнул. Скорее всего, такая задержка обусловлена состоянием Альтаира, но Малик даже думать об этом не хотел. Над его головой через решётку было видно серые облака, тянущиеся куда-то вперёд твёрдым, неумолимым ходом, точно стая диких птиц. Несмотря на тепло с улицы, Малик нахмурился от мелкой дрожи во всём теле. Устало потерев лицо, он закрыл глаза, стараясь уснуть. Краем уха он уловил тихий серый гул, которым полнилось бюро, точно шорох трудящихся насекомых в муравейнике: отчётливо слышались длительные речи Абхаглу, которыми он мучал раненого Альтаира, шелест перебираемой кем-то бумаги и выбивающийся из всеобщего ряда едва слышимый разговор, в котором угадывались голоса Дахи и Камиля.