— Придётся, — согласно выдохнул Дахи, запуская пальцы в тёмно-русые волосы и задумчиво почёсывая затылок. Малик покосился на Альтаира. Он не хмурился, но в самых краях его радужек мерцали тлеющие угли недовольства, полностью компенсирующие любое из его сердитых выражений.
— Рекхерт ещё не приехал в назначенное место, — неопределённо пожал плечами Дахи. — Путь у него неблизкий, через море. Конечно, это нам далеко не на руку, задержки обязательно откликнутся в будущем.
На мрачной низкой ноте последнего слова его голос едва слышимо задрожал.
— Но мы справимся, — уже более весело протянул он, зевая. — Не надо бояться трудностей.
Малик смешливо хмыкнул, подперев голову рукой. Альтаир перевёл взгляд в сторону и, выудив из сумки грубый плащ из шерсти, накинул его себе на плечи, ёжась от резко подступившего холода. Костёр, разведённый совсем рядом, дунул жаром ему в лицо, заставляя щуриться от едкого дыма.
— Не волнуйся, Альтаир, — ободряюще ухмыльнулся Дахи. — Я не расскажу Саййидне об этом происшествии.
Альтаир поднял на него взгляд, в котором на секунду мелькнуло удивление.
— Спасибо, — тихо буркнул он в ответ, сильнее кутаясь в плащ. Дахи на это лишь издал краткий смешок, щуря тёмные глаза, полные искорок хитрецы. Альтаир ждал, что Малик фыркнет или возмутится на такое наглое покровительство со стороны Дахи, но он молчал, натянув на голову серый капюшон.
Повисла напряжённая тишина, которую очень хотелось нарушить, но в голову совсем ничего не приходило. Небо постепенно полнилось синевой, на землю опускались сумерки. Где-то вдали размеренно застрекотали сверчки, вторя тихому потрескиванию горящего хвороста.
Они даже не удосужились поужинать, сразу разложив вещи ко сну. Позже, лёжа на расстеленном плаще, Альтаир смотрел вперёд себя, в густое и тёмное небо, усыпанное ярко мерцающими звёздами, точно стол, на котором случайно рассыпали соль. Сомкнуть глаз он не мог, вслушиваясь в шумное сопение Дахи, то и дело ворочающегося на своём плаще, словно птица на неудобном насесте. Альтаир закрыл глаза, шумно вздохнув. Тихим эхом ему ответил Малик, до этого лежащий неподвижно.
— Спишь? — шёпотом спросил Альтаир, не сводя взгляда с неба.
— Седьмой сон вижу, — сдавленно фыркнул Малик, издав нервной смешок.
— Я тоже, — засмеялся в ответ Альтаир. На секунду в их разговоре повисла гнетущая пауза. — Слушай, Малик.
— Слушаю, — небрежно бросил в ответ его собеседник, всё так же тихо. Альтаир замолчал, уставившись в небо немигающим, пустым взглядом. Где-то внутри, подобно струне, задрожала настырная и неумолимая тревога. Шумной, резвой струной это волнение вздыбилось, вытягивая и перекручивая и без того истерзанное нутро. Альтаир прикусил внутреннюю сторону щеки так сильно, что места укусов начали отдавать солоновато-металлическим привкусом.
— Ну? — после длительного молчания переспросил Малик. — Либо говори, либо дай поспать.
Альтаир слабо улыбнулся, насмешливо фыркая.
— Зашиваешь ты отвратно, — вслед за этими словами последовал тихий смех.
— Ой, заткнись, — с лёгкой наигранной обидой бросил Малик. В ночном полумолчании зашуршал звук, сопровождающий его поворот на плаще. Альтаир тоже повернулся набок, тяжело вздыхая про себя и закрывая глаза. Тонкое волнение слегка утихло, но никуда не исчезло, медленно тая, идя ко дну, чтоб улечься в темноте и в самый ответственный и серьёзный момент вновь напомнить о себе, сковать и обездвижить, впиваясь ледяными когтями.
Уснуть Альтаир так и не смог, то закрывая глаза и падая в растворяющийся полусон, то, вырванный из темноты, он вновь и вновь открывал глаза, смотря вперёд себя, в глубокое и бескрайнее небо. До самого утра он боролся с бессонницей, но весьма безуспешно, полноценно уснув лишь под утро, когда только намечался рассвет.
Поздним утром Альтаира разбудил Малик, крепко вцепившись в его плечо ногтями и остервенело сотрясая спящего со всею своей неистовой силой.
— Вставай, а то смерть проспишь, — с лёгкой усмешкой выпалил он, когда Альтаир, наконец, распахнул глаза. Совсем не выспавшись, последний едва заставил себя выползти из тёплого плаща и надеть брошенное раннее одеяние. Он ожидал увидеть прореху на правом боку, но одежда оказалась не только зашитой, но и вычищенной от крови, насколько это было возможно.
— Дахи всё починил, — ответил Малик на немой вопрос Альтаира, застёгивая пояс, на котором держался нож. — Мы хотим пойти и разведать окрестности.
Он повернулся к собеседнику, проверяя меч, лежащий в ножнах, и прожёг Альтаира недовольным взглядом.
— Без тебя, — приказным тоном припечатал он, когда Альтаир принялся искать своё оружие. Последний проигнорировал его, поднимая с земли ножны, что лежали рядом.
— Не заставляй меня возиться с таким упрямым бараном, как ты, — гневно выпалил он, хмурясь. Повернувшись, Малик окликнул Дахи, который готовил лошадей.
— Что случилось? — с привычной улыбкой спросил Дахи, очень сильно напоминая юного рекрута, которого только что вызвал инструктор.
— Полюбуйся, — Малик махнул рукой в сторону Альтаира, что уже закрепил ножны и в последний раз поправил пояс, кривясь от боли в боку.
— Альтаир, — Дахи сразу же помрачнел, возвращая себе образ полноценного фидаина. — Не глупи, я не хочу, чтоб ты погиб на первой серьёзной миссии.
Дахи говорил негромко, но так уверенно и твёрдо, что Альтаир на секунду хотел согласиться отложить прочь амуницию и покорно сидеть у истлевшего костра целый день, может, даже что-то поесть, но Альтаир моментально подавил этот позыв.
— Всё будет в порядке, — выпалил он, игнорируя остервенело взвывшую боль в боку. — Ничего страшного.
— Не валяй дурака, брат, — хмуро ответил ему Дахи. И фидаин, и Малик смотрели на него с укором, будто он был причиной всех их проблем. Словно сам Альтаир был для них не более, чем надоедливой помехой. Может, отчасти Альтаир признавал, что так и есть, но ему всё равно было не по себе от таких осуждающих взглядов в свою сторону.
— Я пойду, — решительно сказал Альтаир, выпрямляясь, чтоб звучать внушительней. — За дело нашего господина я готов на всё, даже если понадобится сложить голову.
Последовала напряжённая пауза. Альтаир посмотрел каждому из товарищей в глаза: Дахи почти сразу же отвёл взгляд в сторону, но Малик поступил совершенно иначе. Он уставился на Альтаира немигающим взглядом из-под сведённых чёрных бровей. Его глаза, тёмные и, казалось бы, бездонные, искрились плохо скрытым сопротивлением, словно если бы Альтаир был узкой галерой, налетевшей на острые холодные скалы. На секунду Альтаир замешкался, но взгляда не отвёл, встретив скалы и все её острые углы со всем своим упорством. Через некоторое время Дахи нарушил это равносильное противостояние:
— Ладно, — почти что отмахнулся он. — Но в сражениях я тебя видеть не должен. И, когда мы доберёмся до Иерусалима, ты должен быть осторожен.
Говорил он более чем серьёзно, подобно старшему брату.
— Будет сделано, Дахи, — Альтаир ответил ему глубоким, уважительным кивком. На Малика он даже и не взглянул.
Собрав вещи и лошадей, они двинулись дальше, к Иерусалиму: предыдущий план, включающий в себя разведку окрестности, был бесполезен, а потому они достаточно быстро оказались у высоких ворот города. Оставив лошадей рядом, Дахи заплатил пару монет кому-то из мальчишек-конюхов, что были едва старше самого Альтаира. Они напоминали стаю воробьёв, окруживших брошенную хлебную корку: щебетали вокруг Дахи благодарности и осыпали благословениями. Значит, заплатил он явно больше, чем нужно.
Пройти мимо стражей у врат города оказалось проще простого — не понадобилось даже искать кого-то для укрытия, ведь Дахи, с его простодушным лицом и солнечной улыбкой, весьма хорошо походил на богослужителя. Для достоверности они оставили оружие с лошадьми, но кое-что всё равно спрятали под одеждой для уверенности. Чувствуя, как неудобно холодит голень лезвие ножа, спрятанного в сапоге, Альтаир вымучил из себя благословенную улыбку, достойную самого папы Римского. Стражник не улыбнулся ему в ответ, но при виде будущего служителя бога его взгляд смягчился. Мало кто подозревал детей в неладном.
