Когда они поднялись к горам, один из мальчиков упал от усталости. Многие был заметно вымотанными, и Серхат остановил лошадь сразу же спешиваясь.
— Вставай, — от его тона по коже у Хассана пробежали мурашки.
Мальчик, который упал от переутомления, звался Абдульмухаймином: с ним Хассан был знаком только по рассказам сестры, но, как он мог судить по услышанному, Абдульмухаймин всегда вёл себя, как трус, предпочитая бежать от любой опасности. И теперь, глядя на то, как мальчишка едва поднимается на ноги, поддерживаемый Серхатом, Хассан отчётливо замечает, как притворно звучит его дыхание, и сразу же понимает, что у мальчика на уме. Будучи ближе всего к Абдульмухаймину, Хассан заметил нездоровый блеск в его глазах: таким взглядом смотрит олень, загнанный в угол львами.
Абдульмухаймин в долю секунды выхватил факел из рук Серхата, бросая его мужчине в лицо. Сбитый с толку Серхат вскрикнул, пытаясь вытереть лицо. Абдульмухаймин, подобно газели, сорвался с места, ловко перескакивая через скалистые возвышения.
Все мальчишки заволновались, было видно, что им тоже хочется бежать, но они не осмеливались и шагу с места ступить. Над их головами просвистела стрела, угодив Абдульмухаймину прямо в спину, и он с истошным криком свалился со скалы. Все замолчали, и в образовавшейся полутишине можно было услышать, как его хилое, жилистое тело разбивается о камни, будто уронённый на землю мешок с крупой.
Обернувшись, Хасан увидел Дахи, сидящего на лошади: он успел бросить факел, достать лук и выстрелить в попытавшегося сбежать. И всё это за то короткое время, пока Абдульмухаймин преодолел всего три или четыре шага. Все притихли, точно мыши. Серхат, вытерев лицо, молча кивнул Дахи, все ещё держащему наготове лук, и взобрался в седло. Хассан, как и остальные дети, замер на месте, не сводя взгляда с Дахи. Дальше они шли молча.
========== Часть 12 ==========
В библиотеке всегда было довольно мало людей: никто не посещал её ранним утром, и Малик мог насладиться тишиной и умиротворяющим одиночеством. Исключением были разве что учёные, что сновали между книжными шкафами, подобно неприкаянным духам. Малик покосился на одну из многочисленных книг, лежавших перед ним — это был один из множества томов, содержащих в себе информацию о шифрах, известных человечеству. Он сидел над этими книгами целое утро, но так и не смог найти ничего похожего на шифр, который оставил им Дахи в своей записке. Теперь, чем больше он смотрел на эту записку, тем больше ему казалось, что ни один из нарисованных символов не имел какого-либо смысла.
Он откинулся на спинку стула, потерев уставшие глаза. От длительного сидения над книгами у него даже затекла шея. Он снова посмотрел на закрученные символы на измятой бумаге, пытаясь понять хотя бы одну линию.
— Ну что? — громко спросил Альтаир, появляясь из ниоткуда. — Только не говори, что ты ничего не нашёл.
Малик подпрыгнул от неожиданности, едва не выронив записку из рук. Он повернулся к Альтаиру, окинул его сердитым взглядом и собирался уже открыто высказать всё, что о нём думает, но остановился, поняв, что сил у него на подобные ссоры почти не осталось.
— Нет, ничего не нашёл, — он тяжело вздохнул, сложив руки на груди. — По правде говоря, я и не знаю, несёт ли этот текст вообще какой-то смысл.
Альтаир огляделся по сторонам, внимательно изучая, подслушивает ли их кто-то. Так никого и не обнаружив, он собрался с ответом:
— Если бы этот текст не имел смысла, Дахи бы не сказал мне его отыскать.
— А ты уверен, что он был в здравии, когда говорил тебе это? — с явной долей подозрения поинтересовался Малик. — Откуда тебе знать, что он не бредил? Нельзя знать, что у другого человека на уме.
Альтаир возмущённо фыркнул, негромко хлопнув ладонью по спинке стула, на котором сидел его собеседник.
— Словно ты его не знал, Малик, — тихо, но очень серьёзно бросил Альтаир. — Стал бы Дахи заранее оставлять ничего не значащую записку просто чтоб над нами пошутить?
Малик нахмурился, пытаясь рассуждать здраво: Дахи был не из тех, кто способен на такие ужасные шутки, но, с иной стороны, они на самом деле о нём ничего не знают. Сколько бы они не считали Дахи раскрытой книгой, это никак не было правдой. Малику было даже обидно это признавать, но он, считавший Дахи опытным, но чрезмерно ребяческим фидаином, ошибался, с какой стороны на сложившуюся ситуацию ни глянь.
— Надеюсь, у тебя есть предложения, — тихо и сердито выпалил Малик, устало вздыхая.
Альтаир замолчал, очень сильно погрузившись в размышления, и Малик мог поклясться, что слышит, как у его собеседника шумят мыслительные механизмы в голове.
— Только не перетрудись, а то лопнешь, — бросил ему в шутку Малик, но в ответ ничего не получил. Альтаир уже было пришёл к какому-то умозаключению и хотел высказать его вслух, но сразу же замолк уставившись куда-то в одну точку. Малик сердито нахмурился, слегка толкнув его, чтоб привести в чувства.
— Ты чего застыл? — спросил он в своей привычной ворчливой манере. — Альтаир? Ты меня слышишь?
— Да тихо ты! — сердито ответил Альтаир, толкая собеседника в ответ. — Сюда брат твой явился, вот и застыл, чтоб он нас не заметил.
Малик обернулся и действительно увидел Кадара, что усердно выискивал что-то на книжных полках.
— И что ты предлагаешь? — спросил он, перейдя на шёпот.
— Почему бы не дать Кадару разобраться, — предложил Альтаир, уперев руки в бока и заискивающе глядя на собеседника. — Он в бумагах понимает куда больше нашего.
— Уж явно больше твоего, — возмутился Малик, злобно фыркнув. — И что ты собираешься ему сказать?
— Наставник дал нам глупое задание, — протянул Альтаир, небрежно водя круги рукой в воздухе. — Сказал научиться расшифровывать подобные послания.
Малик ничего не ответил, повернувшись к большому тому с шифрами и скомканной запиской. Он внимательно взглянул на символы, от которых ему уже дурно становилось: Малик глядел на эти тексты уже несколько дней кряду, но так и не смог понять, что они значат. С одной стороны он прекрасно понимал, что с помощью Кадара дело пойдёт куда быстрее, но с другой — втягивать брата в подобные вещи было опасной затеей.
— Не хочу его в это втягивать, — тихо пробормотал Малик, отрицательно мотнув головой. — Я слишком дорожу своим братом, чтоб подвергать его опасности из-за прихотей Дахи. Всё это уже выглядит, как заговор, и я не хочу, чтоб с ним что-то случилось.
Альтаир вальяжным шагом подобрался к противоположной от Малика стороне стола и уселся на незанятый табурет, умудрившись каким-то образом уместиться на нём по-турецки.
— Ладно, по прихоти Дахи не хочешь, а по моей? — Альтаир самодовольно ухмыльнулся, подперев голову рукой. — Ну будь другом, Малик. Пожа-а-алуйста. Ничего ведь страшного не случится.
С этими словами он состроил такие жалобные щенячьи глазки, что ему бы позавидовали все актёры мира. Обычно на Малика подобные уловки не действовали, но, глядя на Альтаира, он почти физически ощущал, что сдаёт по всем позициям. Его собеседник, явно заметив трещину в привычной непоколебимости друга, начал упрашивать того ещё сильнее.
— Пожалуйста, Малик, имей совесть, — заскулил Альтаир снова, и сопротивляться уже не было ни сил, ни терпения. — Тебе ведь уже самому интересно, что там. Если ты откажешься, то я очень расстроюсь. Тебе оно надо?
— Ладно, я спрошу у брата, — недовольно вздохнул Малик, отворачиваясь от собеседника. — Но только если ты больше не будешь так делать. Смотрится ужасно.
— Ай, врёшь ты всё, — хихикнул Альтаир, слегка поморщив нос от привычки. — Так бы и сказал, что повёлся.
Альтаир выпрямил спину и с видом горделивого павлина заулыбался, поглядывая на Малика и часто моргая, точно влюблённая дама. Пренебрежительно фыркнув, Малик поднялся из-за стола и прошёл среди книжных шкафов к брату, лишь бы не испытывать собственного терпения в компании с Альтаиром.
— Братец, ты сегодня рано, — негромко поздоровался он, мягко улыбаясь. — Надеюсь, ты не занят. У меня к тебе есть одно дело.
