— А кто там? — спросил он у фидаина рядом, удивляясь про себя, насколько чужим кажется его голос.
— Альтаир, конечно же, — фыркает в ответ фидаин, раздражённо кривясь, но его лицо быстро приобретает прежнее выражение.
— Да нет же, его я и так знаю, — Малик нахмурился, но в сердцах ликовал, что никто, похоже, не заметил его вопроса. — Я говорю о том, другом.
— А, ты об этом, — задумчиво протянул фидаин, склонив голову набок, точно заинтересованная птица. — Да, я кажется знаю его. Это Камиль. Предатель.
Малик изумлённо приподнял брови, растерянно моргнув. С внутреннего двора донёсся перезвон мечей. Малику казалось, что внутри у него всё остыло и свернулось в морской узел. Он выбрался из толпы фидаинов, быстрым шагом спустился по ступеням вниз, перелетая через две сразу. В ушах грохотом стучала кровь, точно грозные вздохи филина. Он не думал, почему так бежит, и почему так хочется понять, что ему это всё приснилось.
К тренировочному кругу его не пустили: толпа гудела и двигалась, точно потревоженный клубок сенокосцев, не давая ни малейшей возможности разглядеть, что творится в тренировочном круге. Перезвон мечей, казалось, заполнил весь Масиаф. Малик слышал лишь как разговаривали и вздыхали люди, но до самых краёв образовавшегося сборища долетали только смутные отголоски первоначальных фраз. Толпа вздрогнула и Малик насторожился, точно лань, услыхавшая в лесу шорох. Он попытался выглянуть вперёд, но так ничего и не увидел. Все начали победно ликовать, словно уничтожили самого злостного врага Ордена. Горло у Малика судорожно сжалось. Сделав последнюю попытку, он наконец протиснулся сквозь толпу, ближе к тренировочному кругу.
Первым, что он услышал, был крик: истеричный и нечеловеческий, срывающийся в хрип где-то на середине. От этого звука его пробрало холодом до самых костей, но Малик всё равно заставил себя взглянуть на разворачивавшиеся среди вздымающегося песка события.
Камиль — теперь Малик удостоверился, что это именно он — почти лежал на земле, опираясь на дрожащие от боли руки. Одной ногой он опирался о землю с переменным успехом, а вторая была вытянута, точно подбитое птичье крыло, и на голени у него виднелась распахнутая красная рана, из которой белела кость. Камиль заметно дрожал, лихорадочно хватая ртом воздух. Вдоль спины Малика невольно пробежали мурашки. Толпа вокруг ликовала, точно свора муравьёв, поймавших паука. Альтаир небрежно толкнул Камиля ногой так, чтоб последний завалился набок, точно умирающая собака. Камиль не смог выдавить из себя ни звука, лицо его было покрыто пылью и расчерчено следами слёз. Альтаир поднял меч, целя остриём ему в живот, но Камиль выставил руки перед собой, неразборчиво пытаясь что-то сказать сквозь боль. Альтаир замешкал, и кто-то из толпы перепрыгнул через невысокие борта, забегая на тренировочный круг. Через доли секунд тренировочный круг заполонили почти все. Разъярённая толпа, не обращая внимания на Альтаира, бросилась к предателю, и все звуки мигом смешались в целостный неразборчивый гул.
Малик оцепенел, неспособный ни сдвинуться с места, ни даже вдохнуть. Кровь стучала у него в ушах так, будто он бежал от самого Масиафа до Иерусалима. Ему хотелось уйти прочь, но в таком случае его будут знать, как труса. Малик безучастно смотрел, как люди, ещё утром называвшие Камиля братом, спешили разорвать его на куски, точно стая изголодавшихся ворон. Альтаир стоял с самого края, подальше от остальных. Одежда его была в чужой крови, а рука крепко сжимала рукоять меча. На его лице играла кривая, омерзительная ухмылка.
========== Часть 10 ==========
Альтаир замер перед дверью, что вела в комнату под голубятней. Его объял необъяснимый ужас, от которого голова шла кругом, а в желудке стыло. Стражник, бдевший на этаже, только что ушёл, и на смену ему придут лишь через час: ночью никто особо не спешил стоять на одном месте несколько часов. В окружившей его тишине Альтаир мог различить лихорадочный стук собственного сердца. Он злостно вздохнул, раздражённый накатившей волной испуга, которая не имела никакой видимой на то причины. Он осторожно толкнул дверь, беззвучным шагом зайдя внутрь. В комнате было ещё темнее, чем на ступенях, и глаза Альтаира не сразу привыкли к темноте. Он быстро нашёл Малика, лежащего на самом краю общего тюфяка: Кадар, насколько Альтаир помнил, допоздна сидел в библиотеке, а Саид спал без единого звука или движения, так что остановиться пришлось на самом сопящем.
— Малик, просыпайся, — тихо прошипел Альтаир, яростно сотрясая спящего за плечи. — Вставай, у меня к тебе дело есть.
Альтаир поднял Малика на ноги и потащил прочь из комнаты. Поначалу он даже не оказывал сопротивления, но уже на ступенях Малик пришёл в себя и начал трепыхаться, точно выброшенная на берег рыба.
— Тихо, — зашипел на него Альтаир, стараясь добиться молчания. — Не шуми, ладно? И шевели ногами, а то как слон весишь.
Малик злостно фыркнул, но промолчал. В его взгляде мелькнуло едва отличимое согласие, почти сразу утонувшее в море плохо скрываемой злости. Альтаир жестом руки приказал ему идти следом, и Малик, к его удивлению, молча послушался. Они шли тихо, след в след — точно волки, выбравшиеся на охоту. Альтаир чувствовал, как Малик сердито смотрел ему в спину, готовый защищаться в любой момент. И, если понадобиться, даже напасть первым. От таких мыслей у Альтаира неприятно зажгло в груди: Малик знал, что если они поднимут шум, то отвечать придётся им обоим, а потому вёл себя тихо только пока ему это было выгодно. Они останавливались при каждом подозрительном звуке и держались в тени, чтоб никто из стражи их не заметил.
Через некоторое время подобных перебежек они добрались до комнаты на самом углу крыла фидаинов. Удостоверившись, что никого поблизости нет, Альтаир завёл Малика внутрь. Доверительнее его взгляд не стал, лишь больше наполнившись недоверием, граничащим с неприкрытым отвращением.
В комнате Дахи было пусто, холодно и темно, но Альтаира это не слишком волновало. Он сорвал небрежно подвешенный занавес с закрытого окна, и в комнате разлился неровный белый свет, отчего Малику стало заметно не по себе. Альтаир повернулся к своему вынужденному другу, который в то же время являлся его злейшим врагом.
— Предлагаю временное перемирие, — серьёзным шёпотом выпалил он, протягивая перед собой правую руку. — Я знаю, мы не слишком ладили, но постарайся меня хотя бы выслушать, хорошо?
Из окошка, оказавшегося скорее бойницей, лилась белая рваная полоса света, с трудом освещающего треть комнаты. Альтаир внимательно изучал взглядом собеседника, пытаясь предугадать его дальнейшие слова или действия. Малик тяжело вздохнул и слегка склонил голову набок, точно сбитая с толку птица.
— А мы с тобой воевали? — с искренней растерянностью спросил он, изогнув одну бровь. Альтаир чувствовал себя до глубины души оскорблённым: в его глазах их ссоры выглядели подобно равносильной войне, а в глазах Малика, кажется, точно столкновение льва и плешивой дворняги.
— Я так думал, — Альтаир сдавленно фыркнул, окидывая Малика сердитым взглядом.
Малик с недовольным видом скрестил руки на груди, и от этого жеста на его длинной ночной рубашке образовалось множество складок. Похожим образом выглядели ткани, собиравшиеся от застывших движений святых на внутренней части потолка в мадинаарском храме. Между Маликом и святыми было одно поразительное сходство: тяжёлый, полный осуждения и горечи взгляд. А ещё они все были так далеко, но в то же время близко — казалось бы, протяни руку, но ничего не найдёшь, сколько бы ни старался. Ответа Альтаир так и не получил, но молчание можно было вполне расценить, как согласие. Взгляд его собеседника стал более заинтересованным, так что Альтаир начал свой тихий и скомканный рассказ:
— У нас мало времени, — он старался говорить шёпотом, но как можно более понятно и быстро. — Дахи мёртв.
— Я знаю, — выпалил Малик, гневно фыркнув. — Напоминать не стоит.
— Послушай, — сердито перебил его Альтаир, хмурясь. — Он сказал найти кое-что в этой комнате. И мне нужен ты.
