Было в этом празднике обыденного насилия нечто завораживающее. Для Хавсы рыба не значила ничего — не более чем стол или нож, которым она орудовала. Альтаир задумчиво нахмурился, рассматривая кровь, растекающуюся по скатерти. Он слабо улыбнулся собственной мысли о том, что цели для Ордена — казалось бы, живые люди — тоже не более, чем предмет, которым можно распоряжаться, как вздумается.
Альтаир поймал на себе обеспокоенный взгляд Хавсы. Как оказалось, она уже давно разобралась с рыбой и снимала со стола окровавленную скатерть.
— Всё в порядке? — встревоженно спросила она.
— Конечно, — Альтаир улыбнулся немного шире и утвердительно кивнул.
— Можешь, пожалуйста, вытереть стол? — Хавса кивнула в сторону мокрой тряпки, плавающей в бадье с водой, которая ютилась в углу.
Альтаир согласно хмыкнул, поднимаясь на ноги. Стол ему пришлось вытирать в напряжённом молчании: кровь, просочившаяся в дерево, никак не отмывалась.
Позади Альтаира раздался сдавленный всхлип. Он обернулся — как раз вовремя, чтоб избежать ножа, пронёсшегося совсем рядом. Альтаир мгновенно отпрянул, застыв в углу: Хавса, крепко держащая нож, застрявший в столе, сдавленно выла и плакала, стараясь выдернуть своё оружие.
— Хавса? — взволнованно выпалил Альтаир, наблюдая за девочкой.
Вытащив нож из стола, она резко повернулась к нему, напряжённая и заплаканная. После секундной паузы она набросилась на него снова, занося нож для удара. Альтаир на полсекунды замешкался, не зная, как защищаться, и схватился за лезвие ножа. Ладонь ему сразу же обожгло болью, но он не ослабил хватки. Хавса навалилась на нож всем телом, и Альтаир сжал зубы: нож был плохо наточен, а потому резал не глубоко, но ужасно скользил в руке из-за рыбы, а потому угрожал вонзиться Альтаиру прямо в глаз. Хавса, нависшая над ним, плакала без остановки, захлёбываясь рыданиями. Её чёрные волосы спутались и местами слиплись, почти закрывая лицо. Она сейчас больше напоминала дикое животное, чем человека. Альтаир извернулся и ударил её ногой так сильно, как только мог. Девочка вскрикнула и завалилась набок, почти сразу же бросаясь в сторону ножа, но Альтаир поймал его быстрее. Хавса бросилась на него, пытаясь выхватить оружие, всё ещё не переставая плакать.
Нож с лёгкостью вошёл ей в живот по самую рукоять, из горла Хавсы вырвался сдавленный крик. Она едва держалась на дрожащих руках, её чёрные волосы окончательно спутались и безвольно лежали на лице Альтаира. Девочка перестала плакать, теперь она молчала, всего раз выдавив из себя булькающий хрип. Альтаир надавил на нож, и она закашлялась, выплюнув ему на лицо кровь, что пошла вверх по горлу. Он по давно заученной привычке дёрнул рукой вверх, вспарывая ей живот — чтоб убить наверняка. Её внутренности, удивительно тёплые, вывалились на пол и только добавили крови. Альтаир выпустил нож и медленно поднялся на ноги, стараясь пересилить резкий рвотный позыв и дрожь во всём теле.
========== Часть 6 ==========
Камиль тяжело вздохнул, окинув взглядом сначала Альтаира, а потом Малика. Он не выглядел злым, ни один сантиметр его лица не выдавал и капли раздражения или огорчения, и Малик про себя удивился такой нечеловеческой выдержке. Камиль зевнул, прикрыв рот рукой и закрыв глаза так сильно, что ресницы у него вымокли от проступивших слёз. Ко всеобщему удивлению, информатор слабо улыбнулся: точно так, как это делал Дахи, когда пытался кого-то утешить, разве что, в случае Камиля, его шрам на лице становился ещё отчётливее обычного. Малику от этого жеста резко стало не по себе. Было заметно, что, когда он набрал в грудь побольше воздуха, слабая улыбка Камиля нервно дрогнула и сошла.
— Слушай, Камиль, — Малик решил начать издалека. Он плавным движением выудил из-за пояса перо и небрежно выпустил его на пол. Вывалянное в крови, оно тяжело упало вниз.
— Я знаю, что это не то перо, — твёрдо выпалил Камиль, не позволяя Малику толком высказаться. — Рекхерт жив, вас едва не убили, каждая собака в Мадинааре знает вас в лицо.
Малик мысленно отметил, что ему было бы намного легче, повысь Камиль голос хоть немного: от его холодного, размеренного тона по спине пробегали мурашки. Камиль опечаленно хмыкнул, слегка отведя взгляд в сторону. Он ужасно сильно отличался от своего бывшего наставника.
— Дахи мёртв, — из его уст это звучало подобно смертному приговору.
На шею Малика будто повесили увесистую петлю и мигом стянули: он едва сдержался, чтоб не издать судорожный, краткий хрип, который обычно вырывается на последнем выдохе висельника. Он чувствовал себя не лучше преступника на эшафоте. И тяжёлый, пронизывающий насквозь взгляд Камиля как нельзя кстати выбивал из-под его дрожащих непослушных ног иллюзорную опору. Затянувшегося молчания первым не выдержал Альтаир:
— Как ты можешь быть таким спокойным? — его голос заметно вздрогнул, насквозь пропитанный обидой и гневом. Камиль едва заметно вздрогнул, но ничего не ответил.
— Альтаир! — сердито бросил Малик, точно рассерженная дворняга.
Внутри у него неприятно задрожало: братьям низшего ранга воспрещалось задавать вопросы, ведь все в Ордене внушали, что вопросы порождают предубеждения, а уже последние вызывали непозволительную вольность. Ну, если верить учителям и фидаинам, что вечно желали насильно выдать новичкам свои советы. Возвращаясь к Дахи, Малик вспомнил, что тот всегда приветствовал вопросы — более того, он и сам частенько их вызывал и задавал, точно любознательный ребёнок. Малик тяжело вздохнул, отгоняя мысли прочь, но получилось у него неважно.
— Ничего страшного, — всё так же холодно ответил Камиль. — Даи Абхаглу покинул бюро и не вернётся до утра. Но советую быть осторожнее. У Ордена везде есть уши.
Он помолчал некоторое время, бросая беглый взгляд в сторону окна.
— Смерть рано или поздно настигает каждого, — судя по монотонному говору, он повторяет это далеко не впервые. — Я счастлив знать, что Дахи отдал жизнь за священное дело.
Малик мог бы ему поверить: ни выражение лица, ни голос, ни взгляд не выдали в нём волнения или лжи, и одно лишь простое подергивание пальцев раскрыло в его наигранно честных словах наглую и мерзкую ложь. Малик покосился на Альтаира, напряжённо застывшего на подушках: может, он тоже заметил притворство со стороны Камиля, но виду совершенно не подал.
— Вы ошиблись, — Камиль кивнул, но в этом жесте не было ни капли человеческого, будто он был лишь куклой, играющей роль человека в чьих-то умелых руках. — Но в этом нет ничего страшного. Вы искупите свою вину, возобновив работу над заданием. Я уверен, вы тоже станете счастливы, как только сможете посвятить себя лежащему пред вами поручению.
Ни одно его слово не напоминало речь живого существа: он выглядел не человечнее гобелена, висящего на стене. Его взгляд внезапно стал мутным, расплывчатым, будто его разум оказался заполнен чем-то совершенно далёким от их нынешнего разговора. Камиль поспешно состроил наигранно счастливое лицо.
— Отдохните до завтра, а я попытаюсь узнать что-то о вашей цели, — голос у него ни разу не дрогнул.
Малик поёжился, когда по телу пробежали мурашки. Необъяснимый страх стремительно распустился где-то в грудной клетке невыносимым холодом. Он покосился на Альтаира: судя по его напряжённому взгляду он ощущал то же самое. Камиль покинул бюро, оставив своих собеседников наедине с их собственными мыслями. Малик, сидящий на подушках, опечаленно опустил взгляд:
— Похоже, больше никаких вопросов, — тихо подметил Альтаир, расположившись рядом.
— Дахи многое нам позволял, — кивнул в ответ Малик.
— Камиль совсем на него не похож, — Альтаир говорил тихо, едва сдерживая рой мыслей, которые не мог высказать. Малик прислушался, пытаясь понять, слышит ли их кто-то или нет.
— Он какой-то странный, — Малик перевёл взгляд к свече в настенном канделябре.
— Мне кажется, что он не человек, — насторожённо сказал Альтаир, перейдя на полноценный шёпот, которым общаются заговорщики.
