— Извини, — резко одёрнула себя Хавса. — Я понимаю, ты приехал издалека. Вряд ли тебя можно удивить какими-то развалинами.

— Не стоит извиняться, — непринуждённо пожал плечами Малик, садясь на ближайший камень, нагретый солнцем. — Ты же не виновата.

Хавса повернулась к нему, уставившись на собеседника широко распахнутыми от удивления глазами. Они молчали, а тёплый ветер, идущий с моря, гулко завывал в ушах.

— Просто, — девочка потупила взгляд. Она молчала, хмурясь, напряжённо подбирала слова. Выглядела она словно представший перед господином фидаин. — Спасибо тебе.

Малик нахмурился, неподвижно застыв на секунду. Он скрестил ноги, едва слышно хмыкнув.

— Не за что? — неуверенно протянул он, приподнимая одну бровь. Хавса так и продолжила стоять на месте.

— Знаешь, мама мне часто говорила, — тихо начала она. — Что нужно остерегаться тех, кто чрезмерно добр к тебе. Она говорила, что такие люди чаще всего могут оказаться намного страшнее, чем кажется на первый взгляд.

Малик сразу понял, к чему она ведёт, и от этого ему резко стало не по себе.

— Но, если честно, вы трое совсем не похожи на кого-то страшного, — её голос стал мягче и тише, словно бы угасая. — Я всегда хотела быть похожей на кого-то, как вы. Жаль, что не всегда получалось.

— Ты и так добра, Хавса, — выпалил Малик совершенно не заботясь, подбирает он слова или нет. — Ты не пользуешься другими, принесла вчера рыбу и даже согласилась погулять. Я знаю тебя всего день, а ты уже столько сделала.

На самом деле, в голове эта благодетельная речь звучала куда лучше. В мыслях представало краткое напутствие-утешение, а в итоге получилось горячечное возмущение, на которое способен разве что нескладный ребёнок. Хавса замерла, сдавленно ахнув, и снова опустила взгляд в землю. Малик со скрытой досадой поджал губы, понимая, что явно сболтнул лишнего.

— А тот человек, — с явным недоумением спросила Хавса, — Латиф, кажется. Кто он тебе?

— Латиф, — задумчиво повторил Малик, склоняя голову набок. Он понятия не имел, говорит она о Дахи или об Альтаире. Ни один из них не назвался бы настоящим именем. — Брат. Они оба мои братья.

Ему стало тошно от собственных слов: искренне назвать Альтаира братом у него просто язык не поворачивался. Хавса удивлённо хмыкнула, приподняв брови.

— Мне тоже всегда хотелось, чтоб у меня были братья, — опечаленно вздохнула она, потянувшись. — И как тебе с ними?

— Ужасно, если честно, — Малик страдальчески вздохнул, пожав плечами. — Будто не дом, а проходной двор. И кто-то вечно роется в моих вещах.

Хавса заливисто засмеялась, широко улыбнувшись, но быстро замолкла.

— Надеюсь, это будет твоей единственной проблемой, — она склонила голову набок, слегка прищурившись. Малик неохотно кивнул, после чего отвернулся в сторону. От слов собеседницы его губы растянулись в печальной улыбке: она даже не подозревала, насколько сильно ошибалась.

Он хотел было ответить что-то непринуждённое, но его перебил громоподобный трезвон колоколов. Они оба замерли, точно застигнутые врасплох лани. Звон, казалось бы, сотрясал само небо, заставляя кровь гулко стучать в ушах. Малик поднялся на ноги, напряжённо поджав губы.

— Тревога, — растерянно констатировала Хавса, после чего коротко переглянулась с собеседником. — Что-то случилось в городе.

Малик едва заставил себя сделать испуганный вид, пусть и вполне ожидал услышать сигнал тревоги. Он сорвался с места, сразу же перейдя на бег. Едва ли не спотыкаясь, он спустился с холма, напрочь забыв о Хавсе, и подбежал ко вратам, ведущим в город. Мадинаар бушевал, точно вода, вскипячённая внутри котла — люди толпились, шептались, взрывались возгласами и проклятьями, нервным и рваным потоком передвигаясь, пестрящим роем то разбиваясь на части, то снова восстанавливаясь. Малик, точно рыба, борющаяся с речным течением, отважно растворился в толпе, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. К небу тянулась вершина купола церкви. Малик пытался игнорировать громкий гул в ушах, сопровождающийся неприятной пульсацией, отчётливо чувствующейся в артериях. Превозмогая трепетный жар и лихорадочную дрожь, он оказался около распахнутых дверей церкви, которая уже почти опустела. Зайти внутрь он не решался, не покидая пределов толпы, но как можно сильнее напрягая зрение, чтоб разглядеть происходящее в стенах храма.

— Эй, — раздался у него за спиной исчезающий во всеобщем гуле возглас Хавсы. — Погоди.

Девочка схватила его за рукав и потянула в сторону, подальше от церкви. Малик не сопротивлялся, покорно следуя за Хавсой. Она пыталась ему что-то говорить, но её нервный голос обрывался и тонул в оглушительном перезвоне колоколов, которые всё никак не утихали. Хавса привела его к дому, который Малик называл своим вот уже неделю. Звон колоколов всё никак не прекращался.

— Заперто, — Малик услышал досадный возглас Хавсы, держащейся за дверную ручку. — У тебя есть ключ?

Он медленно порылся в подсумках и отрицательно мотнул головой.

— Нету, — Малик пожал плечами. — Кажется, я его потерял.

Хавса нахмурилась, опечаленно вздохнув.

— Ладно, — девочка уверенным шагом двинулась вдоль улицы, не забыв потащить за собой Малика под аккомпанемент колоколов.

В её доме было ухожено, но пусто: все вещи лежали на своих местах, но было видно, что к ним редко притрагивались. Хавса закрыла все окна, заперла дверь на засов. Звон наконец-то стих, но ещё долго гудел эхом в ушах. Малик молча сидел в гостиной, погружённый в собственные мысли. Он сердито хмурился, пытаясь понять причину собственной внезапно образовавшейся злобы. Малик быстро пришёл к выводу что больше всего злится на самого себя: он до этого никогда не покидал Масиафа, не выполнял заданий, а когда у него появился шанс проявить себя, он упустил его по собственной глупости.

— А как же ты попадёшь домой, если потерял ключ? — взволнованно спросила Хавса, уходя на кухню.

— У брата есть второй ключ, — Малик неопределённо пожал плечами.

Конечно, никакой ключ он не терял, просто было бы опасно возвращаться домой, если Альтаира или Дахи могли узнать местные. Тогда их дом, наверняка, вскроют и перевернут вверх дном, но там всё равно не было ничего особенного: свои немногочисленные вещи, не являющиеся частью обманного образа праведников, они всегда носили с собой.

— В этот раз тревога длилась дольше обычного, — подметила Хавса, вернувшись с кувшином воды. — Такое бывает, когда виновника тревоги убивают на месте.

Малик едва сдержался, чтоб не подскочить на ноги и не повысить голос, напрочь забывая о маскировке.

— То есть? — ледяным тоном спросил он, с лёгкой заинтересованностью выгнув бровь.

— Когда преступника не удаётся поймать, звон прекращается, — небрежно пожала плечами Хавса, поливая из кувшина цветы, стоящие в углу гостиной. — Стража содержится на ремесленном деле, по большей части на деньгах торговцев. Чтоб торговля продолжалась, они перестают звонить. Если преступника убивают, то им нужно время, чтоб быстро убрать тела. Мне отец рассказывал.

Малик понятливо кивнул, ещё сильнее погружаясь в собственные размышления: если остальных убили, ему придётся самому возвращаться в Масиаф. Если так, то оставалось лишь надеяться, что они попали в лучшее место, если такое вообще существовало.

— Надеюсь, с твоими братьями всё в порядке, — встревоженно выпалила Хавса. Малик ответил ей молчаливым кивком.

— А почему, если все во время тревоги должны быть дома, твой отец не здесь? — Малик прищурился, и Хавса заметно вздрогнула из-за его взгляда на себе.

— В мастерской, думаю, — она нервно улыбнулась и пожала плечами. — Не волнуйся, я всегда одна.

Он не ответил, тяжело вздохнув, и потянулся, сцепив руки в замок над головой. Малику оставалось разве что ждать, как он вечно делал до этого.

========== Часть 5 ==========

Альтаир тяжело выдохнул, гневно ударив кулаком в дверь. В доме сразу же завиднелся передвигающийся огонёк от свечи, послышался отчётливый шум, напоминающий копошение лисы в собственной норе. Он сдавленно выругался и снова ударил саднившим от стука кулаком в дверь.