— Ты готов? — спросила Тора.

— Да, — глухо ответил он и медленно распрямился.

— Идём.

Она помогла ему подняться и подойти к двери, поднесла клинок ближе к камню, и разноцветные кристаллы вспыхнули в его свете.

— Нарядно, — прокомментировал Гор, хмыкнув, запрокинул голову и принялся задумчиво рассматривать каменную плиту, будто забыв, зачем они здесь.

— Мы… — начала было Тора, но он прервал её.

— Я знаю, — сказал он. — Дай мне минуту.

Тора молча кивнула.

Она не могла открыть Храм одна, и они оба знали это с самого начала. Здесь проходила граница, заканчивалась пропасть, в которую прыгнул Гор. Храм легко открывался под руками джедаев, но сила таких, как Гор, было почти бесполезна здесь. Тора верила, что у него есть надежда, но тут решала не она. «Всё не могло быть зря», — хотела она сказать, но не стала, потому что откуда ей знать? Она так часто не знала, куда Сила ведёт её, а это был даже не её путь. Она лишь шла рядом с тем, кому он принадлежал. И сейчас всё зависело от него. Только если в нём осталось то, чем он был раньше, если он может вспомнить и если у него хватит сил, только тогда Храм впустит их. А если нет — весь путь, что они проделали, закончится здесь. Казалось, все дороги ведут сюда, но, как говорил мастер — если ты видишь, куда идёшь, это ещё не значит, что ты знаешь, зачем. Иногда всё, что ты можешь, это сказать…

— Да пребудет с нами Сила, — тихо сказал Гор.

Он отпустил плечо Торы и прижал обе ладони к камню. Тора закрыла глаза и положила свою ладонь рядом с его. Он медленно, длинно выдохнул и задержал дыхание, она сделала то же самое, сосредотачиваясь, а через мгновение он охнул и покачнулся, чуть не упав, Тора открыла глаза и с изумлением посмотрела на камень, легко двинувшийся с места, казалось, раньше, чем они успели что-либо сделать. Гор отступил на шаг и широко распахнул глаза.

— Он будто… ждал тебя, — всё ещё изумлённо выговорила Тора.

— Он открылся, — прошептал Гор, и повторил громче, ликуя: — Он открылся! Он впускает меня, ты слышишь? — и схватил её за руку, лихорадочно улыбаясь. — Ты была права, джедай!

Тора хотела ответить, но он снова покачнулся и начал оседать на землю. Она быстро убрала клинок и подхватила его обеими руками, бормоча:

— Не время умирать, парень! Давай, держись, идём. Ты открыл Храм, ну же!

Он не отвечал, только безжизненно обмяк в её руках, закатив глаза и приоткрыв рот, и на мгновение она подумала, что всё закончилось. Но его сердце ещё билось, медленно и слабо, и Тора чувствовала это биение, как тихо струящийся поток жизни, как воду, стекающую по рукам, как покалывание в кончиках пальцев. Тогда она взвалила его себе на плечи и, пошатываясь от тяжести, шагнула в проход. Ей приходилось придерживать Гора обеими руками, пробираясь в темноте, в которой даже её глаза не различали почти ничего. Она опустила голову, сжала зубы и волокла его вперёд, еле передвигая ноги. Слева что-то сверкнуло, и Тора, измученная прошедшим днём, вздрогнула и шарахнулась в сторону, привалившись к стене, и на время закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. А когда открыла, весь проход сиял. Разноцветные кристаллы вспыхивали в темноте, одни на время угасали, другие загорались ярче, и стены переливались бесконечной чередой огней. В прошлый раз они только откликались на свет меча, но сегодня давали собственный, словно указывая путь. Тора ухватила Гора покрепче и двинулась дальше по этому сияющему тоннелю. Будто идёшь по коридору Силы, думала она. Нет ни пола, ни потолка, ни стен, только свет, льющийся отовсюду. И к концу пути почти так и было — казалось, все кристаллы очнулись от сна, и стены превратились в живую мерцающую пелену огней. И в этом мареве полуживой джедай и умирающий инквизитор вступали в полумрак Храма.

На пороге центрального зала Гор пришёл в себя и слабо окликнул её.

— Мы пришли, — отозвалась Тора и осторожно отпустила его, тут же поддержав за пояс одной рукой.

Он обхватил её за плечи, и они оба медленно вошли в зал под эхо собственных шагов.

Она провела его в самый центр и усадила спиной к колонне, а сама устало опустилась рядом, тоже привалившись к резному камню. Какое-то время они оба сидели, закрыв глаза и тяжело дыша, а потом он огляделся и тихо сказал.

— Это старый Храм.

— Я тоже так подумала, — ответила Тора.

— Нет, — возразил он, — я имею в виду очень старый. Это даже не Храм джедаев.

Тора удивлённо взглянула на него, но он не обернулся, разглядывая потолок и уходящие в темноту вершины колонн.

— То есть это место стало Храмом джедаев, — пояснил он, — но, мне кажется, оно было здесь ещё раньше.

— Почему ты так думаешь? — спросила Тора, и теперь он удивлённо взглянул на неё.

— А ты не чувствуешь?

Она качнула головой, и он задумался, прежде чем ответить.

— Храм джедаев, — наконец сказал он, — это воплощённая Светлая сторона. А здесь… баланс. Здесь есть всё — и Тёмная сторона, и Светлая, и что-то ещё. Что-то между. Это как… место между мирами. Джедаи сделали его своим, и оно стало их Храмом. Я имею в виду это не меньше Храм джедаев, чем любой другой, просто это больше, чем только он.

Тора медленно кивнула.

— Я чувствовала, что он другой, но не думала, что настолько.

— Ну, — улыбнувшись, ответил он, — мои горизонты в некотором роде шире твоих.

Он усмехнулся, тут же закашлялся, и Тора протянула ему бутылку с водой. Она наполнила её заново, когда они в последний раз останавливались недалеко от реки, и там оставалась ещё половина. Он сделал несколько глотков, вернул ей бутылку и снова прикрыл глаза.

— Ты должна увести её отсюда, — сказал он через некоторое время. — Своего падавана.

И глянул на неё почти весело.

— Она ведь здесь, да? Ты никуда её не увозила. Уходите, хотя бы на время. За мной придут другие, и с ними тебе не повезёт, как со мной.

Он снова огляделся, и Тора, задумавшись над его словами, не заметила того, что он: золотая искра сверкнула на самом верху одной из колонн, за ней другая, и свет побежал по витой резной линии, опоясывая камень.

— Я шёл сюда, к этому моменту, много лет, — негромко продолжил он. — Через сомнения, ненависть, страх, одиночество и сожаления. Я терял всё много раз, и каждый раз находил что-то ещё, и снова терял. Орден, мастера, свободу, веру. И снова всё то же самое. И в конце концов не осталось ничего, кроме Силы. Но ещё оставалась моя жизнь. А потом я потерял и её, и вот тогда… Ты когда-нибудь ощущала, как потеряв всё, ты вдруг обретаешь весь мир? Ты свободна, совершенно, безоговорочно. Больше нет ничего, и в этом — всё. И ты понимаешь, что этого ты и ждала, об этом мечтала, это — ясность.

— Не так сильно, — тихо ответила Тора. — Но, надеюсь, я понимаю, о чём ты.

— Самое большое счастье для меня — закончить жизнь в таком месте, как это. Или принять любой другой план Силы, если он есть.

Теперь и Тора наконец заметила, как вспыхивают узоры на колоннах, теперь уже на двух, и третья загоралась искрами под потолком.

— Что это? — удивлённо спросила она.

Гор качнул головой.

— Не знаю, но тебе пора уходить.

Она повернулась и коснулась пальцами его плеча.

— Я не оставлю тебя одного, я обещала. Я буду здесь.

Он улыбнулся, стягивая с рук перчатки, отбросил их в сторону и накрыл её ладонь своей.

— Нет, дальше я один. Ты сделала для меня так много, как могла, и я благодарен тебе больше, чем кому-либо за всю жизнь. Теперь тебе пора идти и увезти с этой планеты своего падавана.

Храм вздрогнул, словно сам камень вздохнул, пробуждаясь, оставшиеся колонны сверкнули искрами одна за другой, и золотые нити обвили их от вершин до подножий. Гор взглянул Торе в глаза и спросил:

— Ты расскажешь обо мне?

— Да, — горячо ответила Тора, — да, если ты разрешаешь. Я расскажу ей всё.

Храм снова вздрогнул, просыпав каменную крошку с потолка, и за стенами будто заворочались валуны. Теперь камень действительно дышал, размеренно и глубоко, и каждый следующий вдох становился сильней и уверенней.