— Какой-то аудио-учебник джедайской мудрости, — вздохнула Тора, когда Лирна озвучила «мы не можем изменить прошлое, но можем изменить будущее». И привычно спросила: — Голос узнала?

Лирна покачала головой.

— Неа. Женский, очень спокойный, и говорила неторопливо и негромко. Но я точно никогда её не слышала раньше.

Всё это не помогало, хотя имело значение, в этом Тора была уверена. А пока им оставалось, как сказал бы мастер Зиндо, только идти по той дороге, что была перед ними, смотреть по сторонам и ждать.

Ещё пара месяцев оставалась до зимы, но Тора уже начинала готовиться — зима здесь была не короче остальных времён года, а это означало месяцев шесть холодов и снега. Местные предупредили, что при сильных снегопадах дорога до города может стать почти непроходимой, поэтому Тора хотела на всякий случай предусмотреть всё. Они стали намного чаще бывать в городе — Тора брала больше работы и потихоньку запасалась всем необходимым, да и Лирне тоже всегда находилось, чем подзаработать. Тора временами даже предлагала ей передохнуть, поболтаться с друзьями, а не бегать целыми днями от лавки к лавке с поручениями, но Лирна переживала период стремления к самостоятельности, страшно гордилась каждым купленным на личные деньги пирожком, и Тора решила, что не к спеху учить её смирять свою жажду наживы, да и опыт, в конце концов, полезный. К осени в город вернулись многие торговцы и подёнщики, разъезжавшиеся на лето в поисках работы и выгодных сделок, улицы стали шумными, а на рынке появились горы привлекавших взгляд Лирны диковинных штук неизвестного назначения и тоже не всегда понятного назначения еды, которая интересовала Лирну не меньше. Похоже, вместе с периодом самостоятельности, у неё случился и приступ кулинарного любопытства. В половине случаев она потом плевалась и клялась, что в жизни больше такого не попробует, но энтузиазм не теряла и переходила к следующему блюду.

Неделю она, пыхтя, копила на грубовато огранённый зелёный камушек — видимо, изображавший изумруд — в который влюбилась с первого взгляда. У Торы язык не повернулся сказать что-нибудь нравоучительное про вещизм и бесполезные для джедая материальные ценности. В конце концов, Лирна не корзину камней размером с дом покупала. Зато, добыв этот свой камушек, Лирна часами сидела, разглядывая, как солнце играет в гранях, использовала его при медитациях и была полна беззаботного счастья, и Тора упрекнула себя в излишней самонадеянности и ограниченности — никогда не знаешь, какая вещь окажется полезной для джедая, вот лирнин зелёный камушек принёс ей не радость обладания, а что-то совсем другое. Иногда Тора сама путалась, где заканчивается желание уберечь и научить и начинается контроль, и двигалась вслепую, надеясь, что делает всё правильно. А потом сидела рядом с Лирной на нагревшемся за день камне старой ограды и смотрела, как закатное солнце сверкает в гранях фальшивого изумруда, улыбалась и говорила: ты права, он прекрасен. А Лирна отвечала: ты ещё посмотри сквозь него на свет! И бежала собирать крупные узорчатые жёлтые листья, а вернувшись, снова садилась рядом и перебирала их, пока Тора, задумавшись, крутила камушек в пальцах, и в конце концов Лирна говорила: хочешь, оставь его себе! Я буду брать у тебя иногда. И Тора снова улыбалась, трепала её по волосам, отдавала камушек и отвечала: пусть будет у тебя. И думала — дело не в твоих чувствах, а в том, как ты их воспринимаешь. Дело не в том, что мы хотим видеть красоту, а в том, хотим ли мы её присвоить. И не в том, боишься ли ты сделать хуже, а в том, стараешься ли сделать лучше. И прислушивалась к голосам ветра, чьи духи, может быть, и на этой планете принимали детей с длинными именами за своих, но ей нечего было бояться, не потому, что имя Лирны было коротким, а потому что Сила была с ней, и она была едина с Силой, и Тора видела это в её глазах, как сияние в гранях её изумруда, и с каждым днём оно становилось сильнее, и однажды, взглянув в них, Тора не увидит ничего, кроме Силы.

Свой камушек Лирна нашла в большой лавке недалеко от рынка, у одного из вернувшихся осенью торговцев. Всё лето лавка была закрыта, и они думали, что дом пустует, но в первые же дни после возвращения хозяина, проходя мимо, застали там целую толпу и вскоре поняли, почему. Здесь можно было найти буквально всё что угодно — от безделушек до редких деталей и устройств, которые даже Тора не видела уже много лет. А за некоторые вещи, вроде уникального мандалорского наруча, можно было поплатиться и жизнью. Тора долго рассматривала его и с интересом косилась на пожилого торговца, рассказывавшего Лирне о том, откуда он привёз невообразимой расцветки резные деревянные маски, увешанные бусинами и перьями.

— Присматриваете для себя? — спросил он Тору, заметив её интерес к наручу.

Она качнула головой.

— Полагаю, он стоит целое состояние.

Торговец улыбнулся и хмыкнул в седую бороду.

— Такие вещи не покупают и не продают без хорошего торга.

— Такие вещи не получают без риска для жизни, — учтиво ответила Тора, и торговец рассмеялся.

— Вся жизнь — риск для жизни, — возразил он. — Но в этом случае мне просто повезло. Даже мандалорцы иногда нуждаются в деньгах.

«Мандалорец со своими наручами нашёл бы способ добыть денег, не отдавая их чужаку», — подумала Тора, но вслух сказала, улыбнувшись:

— Везение — не менее важная часть торговли, чем ум.

Торговец склонился в лёгком поклоне.

— Зовите меня Робин. Робин Мерелл, к вашим услугам.

Тора кивнула в ответ.

— Тора Веторана, а со мной — Лирна Мар-Гедор.

— Что ж, — сказал Робин Мерелл и развёл руками, — Лирна Мар-Гедор, откровенно говоря, выглядит куда более многообещающим покупателем, чем вы, госпожа Тора.

Лирна, рассматривавшая маску, быстро обернулась и смущённо улыбнулась Торе.

— Ну, если оценивать в мандалорской броне, боюсь, мы обе не слишком перспективны, — ответила Тора. — Но я видела у вас пару вещей, которые нам по карману.

Робин Мерелл, судя по всему, обладал и везением, и умом, в сумме обеспечивавшими ему процветание. Он брал разумную цену, умел вести бесконечную приятную беседу, не задавая лишних вопросов, и знал и помнил каждую мелочь в своей лавке, что было удивительно с учётом того, какое количество товара в ней было. Ажиотаж первых дней вскоре схлынул, и лавка Робина, хоть и не пустовала, но стала довольно тихим местом. Они часто заходили к нему, приезжая в город — Лирне нравилось слушать его истории и рассматривать сувениры из далёких миров, а Тора находила что-нибудь полезное и заодно расспрашивала о том, что происходит за пределами этой тихой планеты.

— Ходят слухи, — рассказал как-то раз Робин, — что недавно была большая битва у затерянной планеты внешнего кольца, Империя пыталась уничтожить большую базу повстанцев, но части из них удалось уйти. — Он развёл руками и покачал головой. — Война, война, вечно где-то идёт война, хорошо, что мы далеко от неё и, возможно, даже не заметим разницы, когда кто-то победит.

— Возможно, — согласилась Тора. — Любопытно, что это за планета? Не так много мест, где можно развернуть целую базу так, чтобы Империя этого не заметила.

Робин поднял глаза к потолку и почесал бороду, припоминая.

— Если память меня не подводит, кажется, её называли Атоллон.

Лирна, копавшаяся в какой-то мелочи в углу, резко обернулась и взглянула на Тору. «Спокойно», — попыталась мысленно передать ей Тора. — «Тихо». Лирна то ли поняла, то ли сама сообразила, ничего не сказала и вернулась к своим безделушкам, но Тора видела, что теперь она внимательно слушает.

— Слышали о ней? — беззаботно спросил Робин.

Тора пожала плечами.

— Возможно, — повторила она, — но не много.

Когда они вышли из лавки, Лирна схватила её за руку.

— Мы должны узнать, что с ними!

— Не сейчас, — ответила Тора.

— Но мы даже не знаем, живы ли они, мы должны узнать, должен быть способ связаться с ними!

— Лирна, не сейчас, — повторила Тора. — Послушай меня. Робин сказал, что многие спаслись. Если у кого и были самые высокие шансы — так это у Кейнана, Эзры и остальных. Мы всё узнаем точно, но не сейчас.