Моя долговязая сестренка тоже внесла существенный вклад в их изучение. Еще работая вместе со своим отцом, академиком Алёшиным, она открыла крупный и очень отдаленный кентавр, который назвала Найдан. Это монгольское имя, которое дали при рождении Наде Рушевой, юной художнице двадцатого века, прожившей всего семнадцать лет, но оставившей десять тысяч рисунков! Как будто собственный пояс астероидов! Конечно, Амальтея знала, что еще в 1982 году один из обычных астероидов был назван Rusheva, но понимала, что в честь юной художницы надо непременно назвать кентавра. Ведь она очень любила рисовать и кентавров, и даже кентавриц, чего до нее никто не делал. И даже на надгробье Найдан выбит ее рисунок "Кентваренок с венком".

Вообще, просто поразительно, насколько сложной и многообразной оказалась Солнечная система. Ну, например, в двадцатом веке считалось, что спутников у газовых гигантов бывает до полутора десятков. А потом оказалось, что их такое множество, что им даже перестали давать имена из мифологии, мол, номерами обойдутся. Но что еще более интересно, выяснилось, что и таинственный пояс Койпера — это далеко не предел. Сразу же за ним начинается рассеянный диск, то есть, такая область, где вроде бы, ничего не должно быть, а все-таки, хоть немного, но есть, и карликовые планеты в том числе. И выяснилось, что именно оттуда прилетают кометы. А за ним находится облако Оорта, опять-таки, состоящее из астероидов и карликовых планет, вращающихся вокруг нашего Солнца…

Пока что, роботам удалось побывать лишь на самой его границе — на крошечной планете Седне, которая вдвое дальше от солнца, чем старый добрый Плутон. Эта красная планетка настолько далека от нашего светила, что ее год длится 11 400 земных лет. Даже мои электронные мозги готовы замкнуться, когда я пытаюсь представить себе, как она вращается там, в холодной пустоте. Мне всегда очень хотелось ступить на поверхность этой невероятной планеты и смотреть оттуда на крошечное Солнце, и думать о том, что нынешний год продолжается здесь с тех пор, когда нашей цивилизации не было и в помине. Сменялись фараоны, цари, герои, художники, а она все плывет и плывет по своей невероятно вытянутой орбите, и никак не завершит очередной виток…

Ну а разбираться с тем, что находится дальше в этом колоссальном облаке, нам пока недосуг. Вот вернем людей, тогда и сможем полностью посвятить себя чистой науке. По теориям астрономов, там чего только нет, возможно, даже затаилась погасшая блуждающая звезда Немезида, периодически приближающаяся к Солнцу и вызывающая глобальные катастрофы. Ну, нет, катастроф мы больше не допустим, не зря же мы мучились столько лет без отцов, добывая для них бессмертие. Пускай даже встанем на пути у беды мы одни, благодарные дети-роботы, но не дадим в обиду наших создателей и нашу планету!

И дух захватывает, когда подумаешь, что еще мы можем открыть, когда минуем и облако Оорта? Что, если преодолев некую область не сильно занятого пространства, снова встретим нечто, вращающееся вокруг нашего Солнца? Эдак может оказаться, что наша система вообще упирается в соседнюю? Что как такового межзвездного пространства и нет, и всё чем-то занято?

Я выложила всё это моей долговязой сестренке. Она выслушала мой детский лепет и, как ни странно, не посмеялась надо мной. Оказывается, ей, потомственному астроному, тоже не чужды подобные наивные мысли. Потом она стала рассказывать о том, на каких планетах ей уже довелось побывать.

— Слушай, Амальетя, а ты была на Амальтее? — подколола я ее.

— Представь себе, была, — ответила она просто. — Мы с профессором искали бактерии на спутниках гигантов. А на Амальтее заодно установили памятную доску в честь братьев Стругацких. Были на Каллисто, и там поставили доски в честь Айзека Азимова и Ярослава Вейса. А еще мы побывали на Обероне, на него возлагались особые надежды, но и там ничего особенного тоже не нашлось. И там тоже установили целых две доски — в честь Эдмонда Гамильтона и Сергея Павлова.

Мне стало стыдно — как это я не слышала о такой экспедиции? А впрочем, за короткую эпоху роботов произошло столько невероятных событий, что все и не упомнишь. Точно так же, как в ту эпоху, когда в мире преобладал капитализм, было не упомнить всевозможных катастроф.

— Побывала на собственной планете, — произнесла я задумчиво.

— Не переживай, — откликнулась моя долговязая сестренка. — Открою какую-нибудь мини-планетку в поясе Койпера, и назову ее Юрате.

— Разве так можно? — удивилась я. — Это лишь астероиды называют, как хотят, а планеты — исключительно для божеств.

— Ну, так та русалочка Юрате из легенды… ее, вроде, в некоторых вариантах называют богиней, — возразила она.

— Ладно, согласна, — усмехнулась я. — Только вряд ли я сама попаду туда.

— Кто знает, — покачала головой Амальтея. — Ты же понимаешь, что когда мы спасем людей, в мире изменится буквально всё? Прежнего миропорядка, царившего на протяжении всех веков, теперь уже не будет. И неизвестно, чем станет заниматься твой папа, да и ты сама.

Вот так, за разговорами прошли сутки, за которыесовременный "Вихрь" может достигнуть границ обследованной части Солнечной системы. Амальтея и впрямь оказалась виртуозным пилотом. Честно, я бы так не смогла. Сидеть рядом с нею, перед самым обзорным экраном было даже страшновато — настолько быстро она гнала наш небольшой кораблик даже в самых густо заполненных различными небесными телами областях пространства. Там, где я бы лавировала самым тихим ходом, она мчалась, как безумная. Иногда я невольно вжималась в спинку кресала при виде какой-нибудь несущейся навстречу глыбы, но моя долговязая сестренка успевала увернуть в самый последний момент. Да что там крупные астероиды — в космосе любая песчинка могла бы прошить насквозь и корабль и кого-то из нас. Однако Амальтея умудрялась избегать любых столкновений, выжимая из "Вихря" все, что возможно.

Посовещавшись, мы решили не задерживаться на кентаврах и даже в поясе Койпера, а рвануть в рассеянный диск, к крайним точкам из тех, где раньше останавливался корабль. По логике, штаб заговорщиков должен был находиться где-то там, как можно дальше от Земли. Да и проверять его недолго — ведь в нем находится совсем немного относительно крупных карликовых планет. Прежде всего, Эрида, совсем немногим уступающая в размерах Плутону, так что даже некоторое время неофициально считалась десятой планетой. и названная в 2006 году в честь греческой богини раздора и хаоса. Затем Гкъкунлъ'хомдима, названная в 2019 году в честь девушки-трубкозуба, защитницы африканского народа жуцъоан. А еще… еще в этом списке была Девана!

Надо ли говорить, что нам с папой, да и моей сестренке тоже, эта планета милее всех остальных, и больших, и малых. Ведь Девана, или Дзеванна, или Зевана — это у славян та же непорочная богиня охоты, которая звалась Дианой у римлян и Артемидой у греков. Планету открыли 13 марта 2010 года астрономы из Варшавского университета под руководством профессора Анджея Удальского. Но только через восемь лет, в сентябре 2018 года ей присвоили это чудесное имя. И до чего же здорово, что такое имя получила самая первая планета, названная в честь кого-то из славянских богов! Жаль только, она далеко не самая крупная из малых планет — диаметром всего в тысячу километров, чуть ли не в три раза меньше общеизвестного Плутона. Год на ней не такой уж длинный по тамошним меркам — всего около 578 земных лет.

Мой папа часто говорил об этой планете. Мечтал о том, что там когда-нибудь будет находиться специальное училище для военных девушек, таких, как Марите. Можно было бы создать такое училище и на Земле, на острове Делос, где родилась Артемида, но его давно уже оккупировали туристические компании, и разве они отдадут своё… А тут чистая, нетронутая планета, на которой будут жить исключительно воинственные девушки, а кто другой — ни ногой!

И вот теперь, размышляя над тем, с какой планеты начать наши поиски, мы в один голос назвали Девану. Амальтея развернула наш кораблик в ее сторону, и вскоре мы увидели на экране яркую серебристую точку желанной планеты. Мне показалось, что она как-то особенно приветливо подмигивает нам.