Я встряхнула проклятый цилиндр еще раз, и на рельсы посыпалось то, что когда-то было моей подругой — искореженные, размолотые и передавленные куски металла и кожи, обломки оружия, обрывки одежды, и, как насмешка, поверх всего этого уцелевшая левая кроссовка.

В это мгновение тоннель озарился светом нескольких глазных прожекторов. Обернувшись, я увидела, что к нам со стороны станции Колхозной движется бригада ремонтников. Что-то поздновато спохватились, тока на линии нет уже давно. А вот если они схватят меня, то мне уже не отбиться, тем более, с одной рукой. Пока разберут, что к чему, драгоценное время может быть упущено. Ведь враг уже точно понял, что кто-то встал на его пути, а значит, готовит новые удары.

На мгновение мне показалось, что все пропало. И все-таки на меня не нашел столбняк. Я сделала единственное, что можно было сделать в этой ситуации — подхватила Варькину голову за волосы и кинулась бежать со всех ног.

Не давая рабочим опомниться, я врезалась прямо в их нестройную толпу, сбила кого-то с ног и помчалась прямо к станции. Позади раздавалось приглушенное дыхание Вобейды — я поняла, что верный друг по-прежнему держит в зубах мою отсеченную руку.

Едва завидев платформу, я прибавила скорость до предела — ведь у меня и так всего одна рука, да и та занята жуткой ношей, а значит, забраться на платформу, подтянувшись на руках, не получится. Поэтому я ухитрилась совершить прыжок с разбегу, и приземлившись на платформу, пролетела по инерции еще несколько метров. И только потом остановилась, подскочила к краю, быстро, но бережно положила наземь Варькину голову и втащила подбежавшего Вобейду за ошейник.

Ко мне уже кинулись было начавшие заполнять станцию пассажиры, но я сунула им в лицо отрубленную голову, и те в ужасе отпрянули. Мы же прошмыгнули между пилонов и понеслись к эскалатору. Невольно вспомнилось, как папа рассказывал мне, что когда он работал в Москве, то возвращаясь домой, именно бежал вверх по эскалатору. Вот так и мы с Вобейдой пронеслись сейчас как два метеора и вылетели в подземный переход.

Промчавшись по каменным ступеням, я, не разбирая дороги, ринулась куда-то в недра Стретенки. Ах, какие когда-то светлые денечки проводили мы здесь с папой, роясь в знаменитом, когда-то убитом капитализмом, а к двадцать второму веку вновь воскресшем букинистическом! Но сейчас было не до воспоминаний.

Я неслась по каким-то проходным дворам, сама не зная, куда. Поначалу встречные роботы в ужасе отшатывались. Не знаю уж, чье лицо было страшнее — Варькино, или мое. В нескольких шагах за мною мчался Вобейда, сжимавший в зубах мою отрубленную руку, из которой еще долго хлестала искусственная кровь.

Глава 4

Как занимаются собою хлопачары

Только не думайте, будто я сразу сообразила, что мне делать со своей ношей. У меня возникло лишь чисто эмоциональное желание унести голову подруги с собой, не оставлять ее зевакам и репортерам.

Наконец, минут через двадцать, я замедлила бег и присела на крыльцо какого-то дома. Отдых мне, конечно, не требовался, но я не могла собраться с мыслями на бегу.

— Ладно, я еще верну тебя к жизни, — сказала я, глядя в невидящие глаза подруги. — Вот только придумаю, как.

Ну вот, круг тех, кого нужно вернуть к жизни, неожиданно начал расти. Отведя взгляд от Варькиной головы, я невольно коснулась ладонью левой стороны груди. Там, под кожей, в углублении, закрытом металлической пластиной, рядом с имитатором сердца, я хранила прядь папиных волос. Это углубление сделали мне, когда в последний раз изменяли внешность. Такие резервные хранилища генетического материала есть у всех детей-роботов.

Хоть бы Вобейда уцелел во всех этих передрягах! А то ведь кто станет возиться с восстановлением животного? По крайней мере, в первое время, когда все ресурсы будут направлены на возвращение и вакцинацию людей? И настаивать я не смогу — понимаю же, что люди важнее.

Впрочем, посидев на месте, я так и не смогла придумать ничего путного, кроме того, что надо для начала попытаться восстановить хотя бы саму себя. Я глубоко вздохнула и побрела дальше.

В одном из дворов мне сильно повезло. Я увидела на помойке выброшенную кем-то сумку из синтетической кожи. Большую такую, с ремнем через плечо, с надписью "Lada" и изображением автомобиля. Такие ретро-сумки в мое время снова вошли в моду у школьников. Я подобрала ее и сложила туда Варькину голову и свою отрубленную руку. Застегнула молнию, повесила сумку на левое плечо, и ремень как раз прикрыл рану. Разглядела свое отражение в валявшемся здесь же осколке зеркала. Стерла следы крови и масла, пригладила волосы. Ну вот, теперь можно более-менее спокойно двигаться по городу. Однорукие и одноногие роботы периодически встречаются на улицах — из-за производственных травм и прочего.

Я добрела до почтамта на Мясницкой и отправила две бандероли. В одну тщательно упаковала тетрадь профессора с краткой пояснительной запиской и написала адрес Академии Наук. В другую я положила найденный в башне разговорник и написала наш с папой адрес. Ну вот, теперь можно не так сильно дорожить собой — ведь секрет бессмертия уже не пропадет. Надо ли говорить, что с наступлением эпохи роботов почта стала работать идеально. А вот раньше, когда папа часто заказывал книги, они могли идти, например, из Петербурга в Подмосковье… через Уфу! Управилась я быстро, поскольку не пришлось платить, ведь у нас всё стало бесплатным. Но пока я собирала бандероли, мне стало совсем грустно — ведь когда-то мы с папой не раз стояли здесь в очереди за марками. Однажды особенно радовались, что нам досталась венгерская марка с Селеной-Артемидой. Теперь я, наверное, и впрямь расплакалась бы, если бы мое тело могло принимать жидкости. Даже вспомнилось старое папино хайку:

О, какая печаль!

Одиноко брожу там,

Где бывал счастлив.

Однако бродить оказалось совсем не время. Едва мы с Вобейдой вышли из дверей почтамта, как в глаза мне бросилось огромное информационное табло на противоположной стороне улицы. На нем горела аршинная надпись: "ПО ПОДОЗРЕНИЮ В ДИВЕРСИИ И В УБИЙСТВЕ ПРОФЕССОРА ХЭКИГЁКУ РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЮРАТЕ АЖУОЛАЙТЕ. ТИП: ДИТЯ-РОБОТ. НА ВИД ДЕВОЧКА ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ. ВОЛОСЫ СВЕТЛЫЕ, КОРОТКИЕ, ПРЯМЫЕ. СЛОЖЕНИЕ ХУДОЩАВОЕ…" И вслед за сообщением высветилось мое фото.

Я совершенно не ожидала, что убийство профессора могут повесить на меня. Ведь доказать, что я была в это время в горах, проще простого. Значит, я засветилась на месте преступления. Интересно, как это они меня опознали? Пожалуй, я попала в объектив камер слежения в башне или на станции. А моя внешность, конечно, есть во всеобщей базе данных еще со времен моего рождения. Так что, теперь мне самой придется радоваться тому, что у нас нет полиции. Правда, узнать меня может каждый, а убивать и калечить мирных роботов мне никак нельзя, поэтому любые двое встречных смогут меня скрутить. А когда еще и увидят в сумке Варькину голову…

На мое счастье, народу на улице было по-прежнему немного. Я стала углубляться и углубляться в самые извилистые улочки и уже очень скоро довольно сильно удалилась от центра. Я не ускоряла шаг, чтобы не привлечь внимания, как будто спокойно иду себе в ремонт. Вобейда сперва поскуливал, чуя запах Варьки, но я просто попросила его помолчать, и он все понял.

Наконец, передо мною потянулась какая-то незнакомая улочка, где в нижних этажах многоэтажек располагались разные магазинчики и мастерские. Я зашагала вдоль этого ряда, поскольку мне было совершенно все равно, куда идти. Как вдруг мое внимание привлекла вывеска "Компьютерно-кибернетическая мастерская". А оказавшись у дверей, я прочла объявление, напечатанное на белом листе бумаги: "Мастерская закрыта до возвращения хозяина из Антарктиды". То есть, ее владелец, в отличие от Володи Немцова, не решился доверить свое заведение роботам. Вот так удача! Это именно то, что мне нужно.