Как бы мне хотелось, чтобы все снова было как прежде.

Почти четыре года назад все изменилось и начались наши несчастья. Целое лето мы курсировали в британских водах. Пришла осень, и мы решили перебраться в более теплые широты, подальше от Северного моря с его зимними штормами. В Лондоне мы взяли груз, консервы, которые следовало доставить на Азорские острова – архипелаг среди Атлантического океана.

Поначалу плавание шло хорошо. Погода стояла прекрасная, с мягкими ветрами. Но однажды ранним утром удача отвернулась от нас. Наше судно столкнулось с китом. Кит не пострадал, но от сильного толчка руль на «Хадсон Квин» покривился. Пока мы пытались исправить неполадку, погода переменилась, поднялся крепкий ветер. Нас нещадно сносило. Если бы не плавучий якорь, мы бы погибли. Когда ветер утих, мы смогли наладить аварийное управление и двинулись к материковой Португалии. Причалили мы в Лиссабоне.

Разгрузившись, завели «Хадсон Квин» в сухой док, чтобы починить руль. Ремонт продолжался две недели и стоил всех наших сбережений. Старшой обошел все грузовые компании в порту, чтобы сговориться о новом грузе для «Хадсон Квин». Но увы. Вдоль причалов в ожидании лучших времен простаивало полным-полно судов с такими же пустыми грузовыми трюмами, как у нас.

Шли недели. Сидеть на берегу никогда не весело. Но хорошо еще, что мы застряли в Лиссабоне, а не в каком-нибудь захолустье. По субботам мы садились на трамвай и катались по городу. А ведь таких красивых трамваев, как в Лиссабоне, не найдешь нигде, даже в Сан-Франциско!

«Хадсон Квин» стояла, пришвартованная в порту у Алфамы. Алфама – старый бедный район, днем полусонный, а ночью полный опасностей. Население тут самое разношерстное. Никто и бровью не поведет при виде сиамских близнецов, торгующих шнурками для обуви на Руа-де-Сан-Педру. Или при виде ряженых с Перцового берега, исполняющих танец дьявола, которых можно встретить в самых темных закоулках в период старой луны. Даже горилла в рабочей одежде – и та никого здесь не удивит. И это прекрасно.

Вечера мы чаще всего проводили в кабачке «Пеликану». Сюда заходят многие моряки, оказавшиеся в Лиссабоне. «Пеликану» находится на Руа-ду-Салвадор – узкой, мрачной улочке, куда едва добирается солнечный свет. Хозяина зовут сеньор Баптишта. Раньше он ходил коком на кораблях «Трансбразилии», и заезжих моряков перед едой он всегда угощает рюмочкой агуарденте. Агуарденте – это что-то вроде водки, поэтому мне вместо нее обычно наливали стакан молока.

Об этом кабачке у меня сохранилось много приятных воспоминаний. Но среди них одно – неприятное.

Дело в том, что именно в «Пеликану» мы впервые встретились с Альфонсом Морру.

В тот вечер мы со Старшим допоздна работали в машинном отделении «Хадсон Квин». Помню, шел дождь, когда мы вышли на берег поужинать. Свет газовых фонарей блестел на мокрой брусчатке пристани. Вдоль узких улочек Алфамы в сточных канавах и колодцах журчала грязная вода.

В «Пеликану» было накурено и тепло. За круглыми столиками теснились завсегдатаи. Кто-то в знак приветствия кивнул, кто-то махнул рукой. Это были моряки и поденщики из порта, уличные женщины с ввалившимися от усталости глазами и бессонные музыканты. Большая, одетая в черное дама, которую звали Роза, пела фаду о несчастной любви. Фаду можно часто услышать в бедных кварталах Лиссабона.

Одного из посетителей я видела впервые. Он сидел у дверей за чашкой кофе и, когда мы вошли, поднял голову. Узкое лицо было очень бледно, из-под полей шляпы блеснули черные глаза. Я чувствовала, как он следит за нами взглядом, пока мы протискивались вслед за сеньором Баптиштой к свободному столику в дальнем углу заведения.

Супруга сеньора Баптишты, сеньора Мария, подала томатный суп с хлебом. Едва мы приступили к трапезе, как одинокий незнакомец поднялся и подошел к нам. Я подумала, что он поджидал нас.

– Меня зовут Морру, – сказал он. – Я слышал, у вас есть бот. И что вы ищете работу.

Старшой сперва удивился, а потом обрадовался.

– Точно, – ответил он. – Садитесь!

Человек, назвавшийся Морру, боязливо оглянулся через плечо и сел.

– Речь о нескольких ящиках, – сказал он так тихо, что Старшому пришлось немного податься вперед. – Забрать их надо в Ажиере. Это маленькая гавань на реке Зезере… у меня с собой карта…

Из внутреннего кармана Морру достал сложенную карту и развернул ее на столе. Старшой стал внимательно изучать ее. Я поняла, что его интересует глубина реки.

– За последнее время выпало много дождей, – сказал Морру. – Вода в реках высокая. Не беспокойтесь, на мель вы не сядете.

– Это зависит от груза, – возразил Старшой. – Сколько ящиков надо перевезти? И что в них?

– Азулежу, – ответил Морру. – Плитка, изразцы. Всего шесть ящиков. Каждый примерно по триста килограммов.

Старшой был удивлен.

– И это все? Не проще ли довезти ящики до Лиссабона на телеге?

– Это очень дорогие и хрупкие изразцы, – поспешно ответил Морру, словно ждал такого вопроса. – Дороги здесь плохие. Не хочу, чтобы плитка побилась. Ну что, возьметесь?

– Смотря сколько вы нам заплатите, – с улыбкой сказал Старшой.

Морру достал конверт и протянул Старшому. Тот открыл его и большим пальцем провел по купюрам. По его виду я поняла, что в конверте куда больше денег, чем он рассчитывал.

– Ящики следует доставить в Лиссабон, на Кайш-ду-Содре, – продолжил Морру. – Если управитесь за четверо суток, получите еще столько же.

Старшой просиял.

– Идет, – сказал он и протянул руку.

Морру быстро пожал ее и встал. Не сказав больше ни слова, он пробрался между столиками к выходу и исчез в ночи.

Часа через два мы со Старшим брели обратно в порт, к нашей «Хадсон Квин». Дождь перестал, из-за рваных облаков, бегущих по небу, выглядывала смазанная луна. Старшой был в превосходном настроении. Перед уходом он угостил выпивкой всех посетителей в «Пеликану» в честь того, что нам наконец-то подвернулась работа. Да еще за такие деньги.

– Ну все, удача снова с нами! – сказал он, когда мы спустились на пирс. – За эти деньги мы загрузим в трюм столько угля, что хватит до самого Средиземного моря! А уж там всегда найдется работенка для такого бота, как «Хадсон Квин»!

Я бы тоже хотела радоваться, но что-то меня тревожило. При мысли о человеке, назвавшемся Морру, мне делалось не по себе. Может, дело в его взгляде – глаза Морру блестели странным, горячечным блеском. А еще по его запаху я почувствовала, что ему страшно.

На следующее утро я встала засветло и начала разводить огонь в топке под паровым котлом. К тому времени, как мы позавтракали, пар поднялся до марки, и «Хадсон Квин» была готова к отправлению. Мы отчалили. Курс лежал на северо-восток, вверх по широкой реке Тежу.

Была превосходная осенняя погода. Светило солнце, Старшой стоял за штурвалом и во всю глотку распевал песню, которую поет всегда, когда мы выходим в море после долгой стоянки.

Первый день плавания прошел хорошо. Навигация на Тежу была оживленной. Нам встречались маленькие пароходики с пассажирами, махавшими нам вслед, и широкие парусные баржи, груженные вином, овощами и фруктами.