— Отец… — прошептал Плющ, поражённый появлением Нурса гораздо сильнее. — Ты жив…
— Плющ? Хм, ты сильно вырос за последние несколько лет, — ответил бывший велк, однажды ушедший из деревни и туда не вернувшийся. — Давно мы с тобой не виделись… — Нурс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к юным сталкерам почти вплотную, и сердечно обнял сына, который, оказывается, во многом был похож на него. Постояв немного в обнимку с Плющом, велк отпустил его и повернулся к другому юноше: — А ты, как я понял, Лас. Вот этот, — (Нурс, не оборачиваясь, указал большим пальцем правой руки себе за спину, на тело Стана), — многое рассказал мне о том, что произошло в деревне за годы моего отсутствия, — в том числе и о вас… А ты, значит, Ксюня, да? — посмотрел он на сталочку, и та покраснела, смущённо улыбнувшись. — Я, кажется, знаю, зачем вы сюда пришли, и, думаю, могу вам помочь.
— Стан говорил, что помогал утаскивать отсюда этот… как его… «боковой компукер»… — начал было Плющ, но, почувствовав в своей фразе что-то неправильное, умолк, не договорив.
— «Бортовой компьютер», — поправил его отец. — Да, мы действительно недавно перенесли его отсюда в мою хижину, хоть я и считал, что этому прибору здесь ничего не угрожает, раз его без малого за тридцать лет не тронули ни муты, ни погода… хотя радиации в этом месте он впитал будь здоров…
— Прибор? — спросил Лас, ухватившись за это слово. — Как мой вредомер?
— Что-то вроде того, — подумав, ответил Нурс, — только намного сложнее. Кстати, насчёт вредомера… вытащи его, пожалуйста.
— А зачем? — удивился Лас, но просьбу выполнил.
Бывший велк взял у него устройство — а затем сделал то, на что никто в деревне ещё никто не осмеливался: подцепил ногтём на корпусе едва заметный паз, откинул крышку, которая, как оказалось, имелась у прибора, и что-то сделал пальцем внутри — то ли что-то нажал, то ли передвинул, в результате чего вредомер замолк.
— Вот так, — сказал Нурс, отдавая прибор Ласу. — Теперь меня — да и тебя, наверное, тоже — не будет напрягать этот бесконечный стук.
— Что вы наделали?! — крикнул Лас, потрясённо уставившись на молчащий прибор, стрелка которого уже плавно откатилась к нулю. — Вы же его сломали!..
— Не сломал, а отключил, — возразил отец Плюща. — Когда соберётесь обратно, научу, как включать; а пока пусть будет так…
— «Радиация»? — спросил у «спасителя» Плющ, зацепившись, в свою очередь, за слово, которого не знал. — Это ещё что такое?
— Это, сынок, то, что ваши вредомеры, хотя правильнее их называть «дозиметрами», измеряют, — та невидимая зараза, которой Звездопад поразил вашу деревню и лес. А исходит она, — палец Нурса указал на возвышающуюся невдалеке громадину, — от Трубы! Поэтому, чтобы не слишком сокращать наши и без того не очень длинные жизни, пойдёмте-ка лучше отсюда — ко мне: у меня тут домик в полудесятке врестей на юго-восток есть… Там я вам всё и расскажу. Ну, может, и не я, а… — Бывший велк осёкся, поняв, что сказал лишнее, и замолчал.
«Беглецы» не стали спрашивать, что он имел в виду: если обещал рассказать всё, значит, объяснит и это.
— Ну, пошли, — сказал Плющ.
— Подождите чуток, — ответил его отец и мягкой, неспешной, но вместе с тем довольно быстрой походкой направился к трупу Стана.
Постоял немного, глядя сверху вниз на раскинувшееся на земле тело, нагнулся, выдернул мачет из шеи убитого (Ксюня в это время отвернулась), со вздохом вытер о штаны и вложил в ножны на поясе, а затем подобрал валявшийся тут же самопал и сунул в карман, прокомментировав это для остальных:
— Это вообще-то мой самопал… Нечего брать без спросу чужие вещи.
Вернулся к «беглецам» и сказал:
— Вот теперь и в самом деле — пошли.
И группа вслед за ним отправилась на юго-восток, прочь от Трубы.
* * *
Поначалу шли молча, глядя в спину идущему впереди велку-«отшельнику»: Лас — с интересом («Что же он делал всё это время в лесу?..»), Ксюня — с обожанием («Как он вовремя выручил нас!..»), а Плющ — с изумлением («Отец, ну ведь можно же было как-нибудь сообщить, что ты жив!..»). и всем хотелось поскорее дойти до его лесного жилища и услышать наконец, что же Нурс хотел им рассказать.
Но, к всеобщему удивлению, «спаситель» сам нарушил молчание:
— А что же вы в лес-то дёрнули, с какого перепугу? Что-то я не верю, что ваша экспедиция — ой, простите, поход был санкционирован… тьфу ты — разрешён Советом…
Лас с Плющом переглянулись, не зная, кому из них стоит ответить на этот вопрос. Потом Плющ шепнул:
— Давай ты: ты больше знаешь…
— Ну, если коротко, то… — И Лас вкратце изложил бывшему велку события последних дней, приведшие к известному результату.
Какое-то время Нурс помолчал, не оборачиваясь, поскрёб пальцами бороду и пробормотал:
— М-да, натворили вы дел… И как дальше планируете — то есть собираетесь выкручиваться?
— Вся надежда на этот… «компьютер», — ответил Плющ, гордый собой, что запомнил-таки это странное слово, — и твой рассказ, отец. А там уж решим… Кстати, может быть, объяснишь, с чего вдруг ты заговорил какими-то мудрёными словечками, а? прежде я их от тебя что-то не слышал…
— То было прежде, — сказал Нурс не замедляя шага. — Теперь я знаю гораздо больше против того, а значит, имею право на интеллектуальные… — тут он запнулся, но пояснять новое заимствованное неведомо откуда слово не стал, а просто закончил фразу: — …заскоки.
— А почему ты ушёл из деревни? — спросил Плющ. — Я понимаю, что ты никогда не делал ничего просто так; то есть и здесь должна быть своя причина, ведь так, да?
Велк-«отшельник» помедлил, шумно выдохнул через нос, показывая, что эта тема ему не очень приятна, но потом всё же ответил:
— Они не понимали меня. Я хотел изучать лес, предлагал всякие мероприятия, методы, технические решения, строил концепции — но Совету на это было наплевать. Им важнее поддерживать жизнь в Сталочной, ни о чём больше не задумываясь. А я хотел понять, что же случилось двадцать девять лет назад, почему всё вокруг так, а не иначе… Лас, это ведь я подсказал твоему отцу идею и конструкцию вредомеров, которым тогда ещё присваивал такое несовершенное название… И однажды я не выдержал. Ушёл, не оставив никакой записки, потому что считал, что только так я принесу больше пользы — как себе, так, возможно, и селению.
Признаться, выживание в лесу в течение такого долгого времени, да ещё и на этой заражённой территории было нетривиальной задачей. Я построил себе домик неподалёку — ну, относительно… — от Трубы, как вы её называете, и всё свободное время, кода я не был занят поисками пропитания и не совершал регулярное путешествие за водой к Сталке, думал, стараясь докопаться до истины. Кое-что я понял самостоятельно, но большую часть мне всё-таки подсказали… — Нурс снова осёкся, поймав себя на выбалтывании лишнего.
— Кто подсказал? — допытывался Плющ. — Можешь хотя бы намекнуть?..
— Нет. Всё узнаете, когда дойдём до моего жилья, — жёстко сказал велк-«отшельник» и замолк, больше не отзываясь ни на какие попытки разговорить его.
А Лас, Ксюня и Плющ независимо друг от друга пришли к единому мнению, что Нурс от них что-то скрывает. Что-то очень важное…
Вскоре они добрались до маленького, всего две с половиной на две сагни и полторы в высоту, неприметному в сгустившемся к тому времени лесу, на который, сменяя полыхавшие за спиной у путников последние оранжевые отблески заката, падала ночная мгла, домика без окон и с небольшой дверью, на которую был навешен крепкий деревянный засов.
— Это на всякий случай, — пояснил велк, снял с крючков по обе стороны двери («беглецы» не знали, как ещё можно назвать эти штуки) примерно двухпундовый на вид кусок бревна, взял его в одну руку — было видно, что такая тяжесть вызывает у Нурса затруднения: ну ещё бы, в таком-то возрасте, — другой открыл дверь и запустил внутрь группу молодых людей, после чего вошёл сам, закрыл дверь и опустил засов на пол около неё так, чтобы часть «брёвнышка» всё же подпирала выход.
